Бернар Вербер - Зеркало Кассандры
— Я же сказал: ненавижу тоталитарные режимы. Я воровал деньги, которые направлялись диктаторам.
— Все?
— Да. Клянусь тебе.
— Уверен?
Ким колеблется, потом бормочет:
— Ну, если честно, когда я голодал, то, бывало, вырывал у женщин из рук сумочки и крал бумажники, которые торчали из карманов. Ну и что, так все в молодости делают.
Кассандра качает головой.
Ну, наверное, все-таки не все.
— Потом я некоторое время принадлежал к одной банде анархистов. И дрался с бандами фашистов. Я не терплю нетерпимости. Они над нами издевались. У меня были нунчаки, и я защищался.
Кассандра не перебивает, давая Киму возможность высказаться.
— Я не люблю насилие, но если кто-то сам нарывается, то он получает. Скажем, я тоже могу прибегнуть к несколько агрессивной самообороне. В этом мы с Орландо похожи.
Ким смотрит вдаль — он вспоминает.
— Ну и, конечно, пришлось поработать нунчаками, чтобы албанцы меня зауважали, обычное дело для человека вне закона.
— Наркотики употреблял?
— Я? Нет, что ты! Ну разве что… очень недолго, когда работал дилером. Пробовал товар до продажи, чтобы покупателям рассказать о его качестве. Винодел, который дегустирует свое вино, не обязательно алкоголик.
Кассандра смотрит на него с понимающим видом.
— Но больше ничего. Клянусь. Никогда шприцем не кололся. Никого не насиловал, никого не убивал. А возможности были, можешь поверить. Я никогда не поддавался искушению. Я чист.
— Почему же тогда в бегах?
— У меня же нет французского гражданства, поэтому ситуация у меня сложная. Если меня задержат, то за одни махинации с переводом денег сразу выдворят из страны.
Ким такой же, как они. Он лжет. Он наверняка совершил что-то серьезное, но не хочет мне в этом признаваться.
— А ты, Царевна, так ли ты невинна, как утверждаешь?
Кассандра не отвечает. Забравшись на вершину горы из покрышек, она разглядывает заброшенный мусоросжигательный завод.
— Куда ты смотришь? А… на Молох! На нашего побежденного дракона.
Девушка спускается с горы и бежит к заводу. Она останавливается перед большой металлической дверью. Вход в мусоросжигатель закрыт на цепь с висячим замком. Официальные печати, размытые дождями, напоминают о том, что вход внутрь запрещен.
Кассандра трогает цепь.
— Он огромный и пустой, — говорит Ким.
Кассандра поднимает какую-то палку и стучит по стене, чтобы услышать эхо и представить внутренние размеры помещения.
— Осторожно! — кричит молодой человек.
Слишком поздно.
Она задевает улей с дикими пчелами, спрятавшийся в углублении стены. Оттуда немедленно вылетает рой пчел и атакует Кима и Кассандру. Молодые люди бегут к остову какой-то машины, забираются внутрь и поднимают стекла.
— Пчелы. Дикие, питаются цветами, что растут на свалке. И делают мед, представляешь? Во всем мире пчелы исчезают, а эти — мутировали.
Кассандра улыбается.
— Почему ты улыбаешься, Царевна?
— Потому что мы сами похожи на пчел, которых поймали дети. Знаешь, ставят сверху стакан и ловят. А сейчас мы в тюрьме, а они снаружи и смотрят на нас сквозь стекло.
Ким откидывает прядь волос, упавшую ему на лоб, и серьезно смотрит на Кассандру.
Пчелы продолжают кружить вокруг машины. Часы Кассандры показывают: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 15 %».
Девушка закрывает глаза и пытается вступить в духовный контакт с пчелами.
— Не знаю, что ты сделала, но они вроде бы успокаиваются, — признает кореец.
— Я мысленно уничтожила пропасть между нами. Я думаю, что сумела дать им понять, что я, так же как и они, обитательница свалки.
Молодые люди выходят из машины… и пчелы кусают их. На коже немедленно появляются маленькие болезненные припухлости.
— Ну не все еще доработано. Думаю, я могу мысленно активизировать свои естественные защитные свойства, чтобы обезвредить яд.
Кассандра смотрит на часы, которые показывают: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 41 %».
Слава богу, меньше пятидесяти. Пробабилис не заметил пчел, потому что тут нет камер, компьютер не может узнать, что с нами произошло. Но сейчас он по моему учащенному пульсу понял, что возникла какая-то проблема.
Потерявшие жала пчелы, глухо гудя, агонизируют у их ног.
Пападакис был прав: они не размышляют. Они запрограммированы на то, чтобы ужалить и умереть. Они не испытывают сомнений, они не рассуждают. Как молодые люди, которых воспитывают в религиозных школах так, чтобы сделать из них убийц. Как молодые люди, которые никогда не задают себе вопросов.
Ким и Кассандра убегают со всех ног. Почувствовав, что опасность далеко позади, они падают на кучу пластиковых пакетов.
— Ты ненормальная! — говорит Ким.
Ты тоже.
Они глубоко дышат.
— Я не люблю ненормальных.
А я не люблю людей… которые не любят меня.
«Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 32 %»
— Что это за часы?
— Если я скажу тебе, ты не поверишь.
96
Я и сама-то не верю.
Кто мой брат?
Кто этот гениальный и одержимый человек, придумавший подобный прибор?
Улажу местные проблемы и сразу займусь его поисками. Лишь отыскав брата, я узнаю, кто я и почему я такая, какая есть: существо без прошлого, обращенное только к будущему.
Я хочу найти свои воспоминания, а для этого надо порыться на свалке моей памяти.
97
Фетнат Вад осторожно накладывает на пчелиные укусы особую мазь, состоящую из зубной пасты, сыра рокфор и сигарного табака. Попутно он проверяет, хорошо ли зарубцевались крысиные укусы. Чуть поодаль Эсмеральда складывает собачьи шкуры и распределяет их по сумкам.
Орландо смазывает жиром ножи и стрелы, которые он наточил. Все заняты своими делами. Ким на секунду высвобождается из рук Фетната и включает телевизор, который передает последние известия. Из динамиков звучит голос журналиста:
— Первое и главное: футбол. На европейском кубке чемпионов туринский «Ювентус» выиграл у «Челси» два — один, благодаря пенальти, забитому Рональдиньо на последней минуте. Встреча сопровождалась жестокими стычками болельщиков. Двое погибших и один серьезно пострадавший у англичан и двое раненых в рядах итальянских фанатов. Арбитр также подвергся нападению и был спешно доставлен в больницу. Его жизнь вне опасности, но он рискует лишиться глаза.
