Павел Минайлов - PR-проект «Пророк»
Участковый ушел. Через полчаса в дверь опять позвонили. На пороге стоял Сашок со свежеподбитым глазом.
— Слушай, Юра, у тебя сотни нет?
— Ну ты же сам знаешь. А что у тебя случилось?
— Да участковый заходил. Двести рублей просит.
— Ну и?
— А у меня нету. Он обещал еще зайти. Ладно, пойду у Витальевны спрошу, — сказал Сашок, — бывай.
Отсутствовал он недолго.
— Может, этого, а? — подмигнул заговорщицки сосед, когда Юра на очередной его звонок открыл дверь.
— Чего этого? — раздраженно спросил Юра.
— Водочки? Ты не против?
На душе было слишком пасмурно, чтобы возражать, и Юра пропустил соседа в квартиру.
— Где ты водку взял-то? — спросил он, ставя на стол рюмки.
— Купил. — На лице Сашка отразилось безмерное удивление глупому вопросу.
— У тебя же денег не было.
— Так я ж у Витальевны одолжил, — еще больше удивился вопросу Сашок и наполнил рюмки.
— Ты же говорил, что для участкового…
— Пошел он, поганка!.. Ему и так хватит. У меня воровать нечего, значит, и охранять нечего. А балконную дверь я себе укреплю. Еще и сигнализацию поставлю.
Минут через двадцать Сашок, пошатываясь, удалился и вернулся еще с одной бутылкой. Разговор пошел о наболевшем.
— Сашок, а что ты думаешь обо всем этом? — спросил Юра.
— О чем?
— О моратории.
— О беззаконии? — Сашок был неумолимо точен в определениях.
Юра кивнул.
— Ты веришь президенту? — уточнил он свой вопрос.
Сашок, пьяно оттопырив нижнюю губу, отрицательно покрутил головой:
— Это нужно им, чтобы преступники расслабились и себя открыли.
— Думаешь?
— Точно. А иначе какой смысл? Смотри, что творится. Сегодня меня на улице чуть не застрелили — случайно. Нет, смысл может быть только один: чтобы преступники обнаружились.
— Да. Пятнадцать лет назад я тоже так думал — и теперь на бобах.
Сосед ничего не ответил.
— Это последний шанс. — Юра смотрел в пространство перед собой и как будто сам с собой разговаривал.
— Зачем тебе, Юра?
Юра с удивлением посмотрел на соседа. Тот был трезвее, чем он думал.
— Понимаешь, это шанс для тех, кто не успел тогда. Вот ты можешь купить нефтяную скважину?
— На что она мне?
— Если тебе уже все по фигу, то хотя бы затем, чтобы на твоих детей в школе не показывали пальцем и не говорили, что у них папа — нищий. Чтобы после школы они могли спокойно поступить в институт, пусть не в Америке, но хотя бы здесь. Чтобы они не комплексовали перед своими девчонками, потому что Вася Пупкин может сводить их в ресторан, а они — нет.
Сашок помрачнел.
— И однажды сын у тебя спросит, — продолжал Юра, — «Папа, а почему у Васи Пупкина есть, а у меня нету, почему Вася Пупкин может, а я нет, почему ему можно, а мне нельзя? Разве у меня папа — не самый лучший, не самый сильный, не самый умный, не самый богатый?»
— Наше дело маленькое, — угрюмо ответил сосед.
— Все зависит от тебя.
— Ничего от меня не зависит. — Сашок уже не злился, в его пьяном голосе чувствовались философские интонации.
— Что-то еще зависит. Помнишь, ты мне говорил, что сейчас даже мастерскую не откроешь, потому что все бумажки не соберешь?
— Да уж, пожарным дай, милиции дай, санэпидемконтролю дай, налоги, лицензии. И, главное, как можно сделать деньги без денег?
— Вот тебе дали еще один шанс.
— Э-эх, — потянулся Сашок. Он не был настроен на то, чтобы поддерживать эту тему, но Юре хотелось перед кем-то выговориться.
— Понимаешь, Сашок, надо дергаться. Пока есть силы, надо дергаться.
— Висельник тоже дергается. Сначала.
— При чем здесь висельник? — Юра вспомнил слышанное от Ильи сравнение. — Вот представь: две амебы… Знаешь, кто такие амебы?
— За амеб. — Сашок поднял полную рюмку.
— Это одноклеточные. Простейшие микроорганизмы. Может быть, наши предки. Так вот, если взять двух амеб, и вокруг нет пищи… Какая выживет?
— Хитрая?
— Нет. Выживет та, которая больше двигается. Пускай вслепую, наобум, но двигается. У нее больше шансов. Она может натолкнуться на пищу. Та, которая не дергается, не натолкнется уж точно. Понял, Саша? Надо дергаться. Даже когда нет пищи. Надо дергаться. Это касается и людей. Закон один.
— Сунь пальцы в розетку — будешь дергаться.
— Нет, Сашок, ты не понимаешь…
— Тут не дергаться надо. Надо, чтобы не было совести.
— Согласен! — горячо поддержал его раскрасневшийся от духоты и алкоголя Юра. — Если взять двух: у одного есть совесть, у другого нет, то лучше при прочих равных устроится тот, у кого ее нет. У него не будет никаких… оков.
— У амебы?
— При чем здесь… Помнишь, Илья учил: «Забудь о совести — и ты станешь другим человеком». Сейчас я понимаю, как он прав.
— Да что мне твой Илья — такая же сука, как все…
Ночью Юра видел один и тот же сон: как будто под микроскопом двигались полупрозрачные амебы, яростно дергая хвостиками. Утром он был преисполнен готовности действовать. Надо было придумать как.
Подойдя к зданию, где находился его мелкооптовый магазин, Юра увидел пожарные машины и толпу людей. Выяснилось, что ночью магазин горел, пожарные приехали по вызову жильцов дома — магазин был в подвале жилого дома. Милиция пока не приезжала, подвал никто не опечатывал. Позже выяснилось, что магазин ограбили — взяли кассу. Книги подожгли, чтобы замести следы. Директор через знакомых нашел бандитов, с которыми уже давно не общался. Приехали несколько бритоголовых шайб, почесали репы и сказали, что «концов не найти», а следов из-за пожара, наверное, тоже, работали скорее всего новички, которых никто не знает. Посоветовали обратиться в милицию. До вечера все сотрудники пересчитывали уцелевшие книги, сушили промокшие, раскладывали все по полкам, подсчитывали ущерб.
Голодный и пропахший гарью Юра возвращался домой поздно вечером. В вагоне метро людей было немало.
— Всем на пол!!! — вдруг раздался крик и в подтверждение серьезности намерений сразу прозвучал выстрел. В замкнутом помещении вагона звук был похож на оглушающий хлопок.
Пачкаться на полу не хотелось, но и спорить с обладателями оружия — тем более.
— На пол — живо! Не оглядываться!
Нехотя опускаясь на пол, Юра заметил троих, размахивающих пистолетами парней лет двадцати в черных куртках.
— Всем выложить бумажники, быстрее! — прозвучало новое требование. Вслед за этим раздался женский голос и крик боли. Похоже, ребята кого-то торопили пинками. — Бумажники на пол — рядом с собой!
Один шел впереди — собирал бумажники, передавая второму, который бросал их в полиэтиленовый пакет. Третий шел сзади, не отвлекаясь на товарищей, с пистолетом в руке, контролируя пассажиров.
— Бумажник, живо! — снова прозвучал крик, и через несколько секунд снова раздался выстрел. Юра, медливший с кошельком, выложил его.
Собрав за две минуты свою добычу, налетчики перерезали кабель, соединявший кнопку вызова с кабиной машиниста. Поезд затормозил у станции.
— Всем сидеть! Никому не выходить! Выйдете на следующей! — крикнул один из грабителей.
На станции в вагон вошли еще два пассажира. Ребята в черных куртках выскочили из вагона перед самым отправлением. Никто из пассажиров не отважился вызвать машиниста или хотя бы дернуть стоп-кран. Вошедшие ничего не заметили.
На следующий день после работы Юра остался дежурить в магазине. Ему был оставлен пистолет и дано строгое указание никуда не отлучаться.
Просидев взаперти до двенадцати, Юра решил сходить к ближайшему ларьку — что-нибудь купить из еды. Он взял с собой пистолет и закрыл дверь на ключ. На улице было безлюдно, и даже у метро, где светился огнями круглосуточный магазин, народу против обыкновения не было.
Возвращаясь и уже повернув во двор, он увидел несколько темных фигур за деревьями. Одна из них отделилась и подошла к нему.
— Закурить не будет? — спросила фигура ломающимся голосом подростка.
— Не курю.
— А ну стой! Деньги есть?
Юра не остановился, но и не ускорил шаг. Трое сорвались с места и побежали за ним. Юре хватило несколько секунд, чтобы развернуться, выставить перед собой пистолет и крикнуть: «Стоять!»
Ребята застыли на месте. Теперь, в свете фонаря, было видно, что им лет по шестнадцать.
Юра приказал им лечь, сделал несколько шагов боком и, оглядываясь, пошел в контору.
Съев купленные консервы и запив их бутылкой пива, он подумал, что теперь можно было бы и вздремнуть, но спать не хотелось. Он чувствовал себя на удивление бодрым и готовым к какому-нибудь действию. Возбуждение после случившегося сменилось какой-то нервозной радостью, что он сумел так легко отделаться от малолетних бандитов. Он закурил, выпил вторую бутылку пива, сунул пистолет за пояс брюк под курткой и вышел на улицу.
