Татьяна де Росней - Ключ Сары
— Сейчас я тебе все объясню… — начала я.
Он приподнял руку.
— Ты не можешь жить спокойно, не так ли? Ты просто не можешь оставить прошлое в покое.
Он перелистывал бумаги в папке, мельком просматривая письма, которые Жюль Дюфэр писал Андрэ Тезаку, рассматривал фотографии Сары.
— Что это такое? Откуда это у тебя? Кто тебе дал все это?
— Твой отец, — негромко ответила я.
Он уставился на меня, не веря своим ушам.
— Какое отношение к этому может иметь мой отец?
Я вылезла из ванной, схватила полотенце и принялась вытираться, повернувшись к нему спиной. Почему-то мне не хотелось, чтобы он видел меня голой.
— Это долгая история, Бертран.
— Зачем тебе это нужно? Почему ты ворошишь прошлое? Это случилось шестьдесят лет назад! Прошлое забыто и похоронено.
Я резко развернулась к нему.
— Нет, ничего не забыто. Шестьдесят лет назад с твоей семьей кое-что произошло. Кое-что, о чем ты не знаешь. О чем не знаешь ни ты, ни твои сестры. И Mamé тоже ничего не знает.
От удивления у Бертрана отвисла челюсть. Кажется, он был потрясен.
— Что произошло? Немедленно расскажи мне! — потребовал он.
Я выхватила папку у него из рук и прижала к груди.
— Это ты расскажи, что ты себе позволяешь, роясь в моих вещах.
Мы вели себя, как маленькие дети, ссорящиеся в песочнице. Он драматически закатил глаза.
— Я увидел эту папку в твоей сумочке. Мне стало интересно, что это такое. Вот и все.
— У меня часто лежат папки в сумочке. Раньше ты никогда не проявлял такого интереса.
— Перестань. А теперь расскажи мне, что все это значит. И немедленно.
Я отрицательно покачала головой.
— Бертран, тебе придется позвонить своему отцу. Расскажи ему, что ты нашел эту папку в моей сумочке. Спроси его сам.
— Ты больше не доверяешь мне, я правильно тебя понимаю?
Лицо у него осунулось. Внезапно мне стало его жалко. Он выглядел уязвленным и оскорбленным.
— Твой отец просил, чтобы я ничего не рассказывала тебе об этом, — мягко ответила я.
Бертран устало поднялся и положил руку на дверную ручку. Он был похож на побитую собаку, опустошенный и раздавленный.
Неожиданно он повернулся и нежно погладил меня по щеке. Пальцы его были теплыми и ласковыми.
— Джулия, что с нами случилось? Куда все исчезло?
И вышел из ванной.
Я почувствовала, как глаза мои наполнились слезами, и вот уже они ручьем потекли по лицу. Он слышал, что я плачу, но не обернулся.
___
Летом две тысячи второго года, узнав, что пятьдесят лет назад Сара Старжински уехала из Парижа в Нью-Йорк, я чувствовала, что меня как магнитом тянет через Атлантику. Я не находила себе места и не могла дождаться, когда же улечу отсюда. Я очень скучала по Зое, и мне не терпелось начать поиски Ричарда Дж. Рейнсферда. Я не могла дождаться, когда же окажусь на борту самолета.
Мельком я подумала, а звонил ли Бертран отцу, чтобы узнать, что именно случилось много лет назад в их квартире на рю де Сантонь. Мне он ничего не сказал. Он оставался любезным и вежливым, но каким-то отчужденным. Я чувствовала, что он с нетерпением ждет, когда же я улечу. Для чего? Чтобы спокойно обдумать то, что с нами происходило? Чтобы увидеться с Амели? Я не знала, и мне было все равно. Я сказала себе, что мне уже все равно.
За пару часов до отлета в Нью-Йорк я позвонила свекру, чтобы попрощаться. Он ни словом не обмолвился о том, разговаривал ли с Бертраном, а я не спрашивала его об этом.
— Почему Сара перестала писать Дюфэрам? — спросил меня Эдуард. — Джулия, что, по-вашему, произошло?
— Я не знаю, Эдуард, но сделаю все, что в моих силах, чтобы узнать об этом.
Эти вопросы не давали мне покоя ни днем, ни ночью. И, садясь в самолет несколько часов спустя, я все еще не могла успокоиться, задавая себе один и тот же вопрос.
Жива ли еще Сара Старжински?
___
Моя сестра. Блестящие каштановые волосы, ямочки на щеках, прекрасные голубые глаза. Крепкая, атлетическая фигура, так похожая на мамину. Les sœurs[61] Джермонд. На голову возвышающиеся над женщинами семейства Тезаков. Озадаченные, яркие улыбки. Уколы зависти. Почему вы, американки, такие высокие? Или в том, что вы едите, есть что-то необычное, какие-нибудь гормоны и витамины? Чарла была еще выше меня ростом. И парочка беременностей не смогла добавить ни капли жира к ее стройной, крепкой фигуре.
Стоило ей увидеть мое лицо в аэропорту, как Чарла моментально догадалась, что я что-то задумала, причем это «что-то» не имело отношения ни к ребенку, которого я решилась оставить, ни к матримониальным трудностям, которые я в данный момент переживала. Пока мы ехали в город, ее телефон звонил не переставая. Ее ассистентка, ее босс, ее клиенты, ее дети, приходящая сиделка, Бен, ее бывший супруг с Лонг-Айленда, Барри, ее нынешний супруг, находящийся в командировке в Атланте, — мне казалось, что звонки не прекратятся никогда. Но я была так рада видеть ее, что ни на что не обращала внимания. Уже оттого, что она была рядом и мы касались друг друга плечами, у меня пела душа.
Как только мы оказались в городском особняке на Восточной 8-й улице, в ее чистенькой, без единого пятнышка, хромированной кухне и как только она налила себе белого вина, а мне апельсинового сока (с учетом моей беременности), я выложила ей все. Чарла мало что знала о Франции. Она неважно говорила по-французски, и испанский оставался единственным иностранным языком, которым она владела в совершенстве. Оккупированная Франция ни о чем не говорила ей. Она сидела и молча слушала меня, пока я рассказывала ей об облаве, о концентрационных лагерях, о поездах в Польшу. О Париже образца июля сорок второго года. О квартире на рю де Сантонь. О Саре. О Мишеле, ее младшем брате.
Я смотрела, как ее миловидное лицо бледнеет от ужаса. Бокал с вином остался нетронутым. Она прижала руку ко рту, покачала головой. К этому моменту повествование уже близилось к концу, и я рассказала ей о последней открытке Сары, датированной пятьдесят пятым годом, отправленной из Нью-Йорка.
Потом она прошептала:
— Боже мой, — и отпила изрядный глоток вина. — Ты приехала из-за нее, верно?
Я кивнула головой в знак согласия.
— И с чего ты собираешься начать ее поиски?
— Помнишь, я дала тебе имя? Ричард Дж. Рейнсферд. Так звали ее мужа.
— Рейнсферд? — переспросила она.
Я повторила его по буквам.
Чарла вскочила с места и схватила радиотелефон.
— Что ты делаешь? — поинтересовалась я.
Она подняла руку, жестом приказывая мне замолчать.
