Наталья Нестерова - Двое, не считая призраков
— Ты! Слизняк! Очки мне втирал! Ты покойников оживших не видел!
— Никогда не утверждал обратного, — напомнил Борис.
— Ясно! Пошел вон!
В глазах ББГ Антон отчетливо прочитал свой смертный приговор. То, что Горлохватов общается с покойниками, не удивило и не испугало Антона. Сам такой. Другое дело — стремление Горлохватова уничтожить всех, посвященных в его тайну.
«Признаем: желание естественное, но для меня совершенно неприемлемое. Не хочу быть раздавленным, как мошка, а потом являться к плохому дяде ББГ и упрекать: за что вы меня прикончили!»
— Борис Борисович! Давайте поговорим спокойно, — предложил Антон.
— Мне не о чем с тобой разговаривать. Убирайся!
— Ошибаетесь!
Антон без приглашения уселся на стул, Борис продолжал стоять.
— В ногах правды нет, — заметил Антон. — Поверьте, мне очень трудно сделать следующее чистосердечное признание, но некоторые обстоятельства заставляют. Да, грешен, я общался с покойниками.
— Врешь! Шкуру спасаешь.
— Не без того. Борис Борисович, я уполномочен передать вам привет от вашей умершей жены Лоры, простите, не знаю отчества.
— Врешь! — автоматически повторил Борис и рухнул в кресло.
— В качестве доказательства она просила напомнить о самом трогательном моменте… извините, деталей не помню, но что-то про больницу, воспаление легких, вы туда проникли в белом халате, уцепились за спинку кровати… и… считали — это практически цитата, дословно — таблицу умножения озвучивали. Вижу по вашему лицу, вам понятно, о чем речь.
— Когда? — просипел Борис. — Когда ты ее видел?
— Не далее как вчера.
— А сегодня Харитона не сумел?
— Увы! — развел рукам Антон. — Лора…
— Лариса Васильевна! — перебил Борис, внутренне поразившись тому, что никогда полного имени Лоры не произносилось… не дожила…
— Лариса Васильевна, — послушно подхватил Антон, — меня предупредила, что в связи с некоторыми событиями в моей жизни…
— Плевал я на твои события!
«Что меня полностью устраивает», — мысленно ответил Антон и продолжал:
— Чудесный дар мой растаял. Сгинул как сон, как утренний туман. Не скрою, сему факту я только рад. Поэтому вынужден отклонить ваше предложение о сотрудничестве, но…
— Что еще говорила Лора… Как она… вообще?
— Было темно, она попросила света не зажигать. Сказала, что в больничном халате и живот после родов не опал…
Антон впервые увидел в Горлохватове что-то нормальное, человеческое, слабость и страдание. Но времени на сочувствие у Антона не было, нужно развивать успех.
— Лариса Васильевна просила передать. Это вашей дочери касается.
— Что? — Глаза ББГ, секунду назад потерянные и печальные, вновь смотрели настороженно, прямо, жестко. — Что она просила?
— Катя… Я правильно помню, вашу дочь зовут Катя?
— Да.
— Она заслуживает лучшей участи, чем вы ей предрекаете. Дворцы, бриллианты и скотный двор не могут сделать счастливой нормальную девушку.
— Лора так и сказала?
— Только передаю ее слова, — врал Антон.
Он воспользовался ситуацией и от имени умершей Катиной мамы в пух и прах разбил хрустальный колпак, которым папа окружил девушку. Антон давил на то, что у Кати должно быть свое женское счастье, избранник, семья, дети, желательно много детей…
Борис ловил каждое слово, но плохо понимал смысл. Лора недовольна! Он так старался! Жизнь положил! А теперь оказывается, коту под хвост его усилия, отдавай Катю какому-нибудь прощелыге, который будет девочку…
— И что касается моей скромной персоны, — не забыл упомянуть Антон, — ваша жена убедительно просила не пороть горячку, не ломать дров, не совершать жестоких поступков. Кто знает, как жизнь повернется. С вашего позволения, откланиваюсь?
Борис не ответил. Антон поднялся и вышел из комнаты. Не чаял, что так легко сумеет вырваться из лап Горлохватова, повезло. Удав разнюнился и ослабил хватку.
* * *Год назад Борису удаляли жировик на руке. Хирург сделал местную анестезию, предплечье омертвело, потеряло чувствительность. Теперь у него было такое ощущение, что заморозили все тело. Нервы отключились, вгоняй в него иголки, режь на куски — не почувствует. Только в голове болезненная пульсация: Лора недовольна, Лора обижается!
— Долго будешь истуканом сидеть? Десять минут в отключке! — донесся до Бориса голос Харитона Романовича, неизвестно когда и откуда появившегося.
— Ты слышал? — спросил Борис.
— Да. Ну и что? — пожал плечами старикашка.
— Он, Скробов, действительно мог видеться с покойниками. Это факт!
— Это факт истории, которая не должна нас заботить. Сейчас очень ответственный момент с землеотводами. Прошляпим — серьезно пострадает бизнес.
Харитон Романович, вначале крайне заинтересовавшийся Скробовым, теперь выказывал полнейшее к молодому человеку равнодушие. А Бориса в эту минуту бизнес не заботил.
— Что могло случиться со Скробовым, отчего он утратил свой дар?
— Откуда я знаю? Мог бы и сам спросить, Скробов готов был ответить. В каждом человеке есть художественные задатки, но не все становятся поэтами или живописцами. Даром внушения обладают многие, но не все превращаются в гипнотизеров.
— Не уходи в сторону.
— Я в теме, которая так не вовремя и глупо тебя интересует. Если задатки могут развиваться, возможен и обратный процесс при определенных обстоятельствах. Была потенция и вся кончилась.
— Он говорил об обстоятельствах, — вспомнил Борис. — Каких именно?
— Не имею понятия. Что-нибудь с воображением, грезами связано. Например, влюбился. Мечты прорезались, фантазии появились.
Того, что Скробов мог влюбиться в его дочь, Борис не допускал, как не допускал самого распрекрасного кандидата на Катины тело и душу. Наследник английского престола вздумает претендовать — фигу! Подавись своим престолом! Еще десяток лет, и мы так разбогатеем, что тебя в дворецкие не возьмем! Английского принца не рассматриваем, где уж тут прощелыге компьютерщику! Поэтому так ранило Бориса, что Лора не одобряет его действий.
— Кроме строительства, — вещал Харитон Романович, — у нас еще есть маленькая приставка на десяточек миллионов в год от рыбодобычи. Основной навар по крабам и лососевым, как ты знаешь, мы имеем на научных квотах, которые перекупали у ученых…
— Ты говорил, — перебил Борис, — если моя дочь… словом… станет женщиной… конкретно: что с ней будет?
— Какая ерунда тебя волнует, когда на кон поставлен бизнес!
— Засунь бизнес в свою мертвую задницу! И не смей называть мою дочь ерундой!
Борис подхватился и стал валтузить Харитона. Это было все равно что боксировать с подушкой. Только подушка не верещала бы, не ругалась и не просила о пощаде. Борис бил изо всех сил, Харитон, как исковерканная кукла, распластался по сиденью кресла. Взметнется ватная рука или нога, голова старикашки высунется — Борис их кулаком, кулаком! Но не было ответной упругости, костяшки пальцев не болели, мертвец — не человек. Было мерзко, противно, тошнотворно. Агрессивная энергия Бориса выплеснулась, но деться ей было некуда, опять втекла в Бориса, как гадости наелся, тухлой черной икры.
