Олег Рой - След ангела
— Так я позволю себе продолжить, — сказала Снежная Королева.
Был вечер. Небо меркло. Воды
Струились тихо. Жук жужжал.
Уж расходились хороводы;
Уж за рекой, дымясь, пылал
Огонь рыбачий. В поле чистом,
Луны при свете серебристом,
В свои мечты погружена,
Татьяна долго шла одна…
Вы только представьте себе, какая благодать, какое вечернее успокоение разлиты в природе! — казалось, она унеслась далеко из классной комнаты и на самом деле видит ту далекую картину. — Девушки-крестьянки закончили свои песни и пляски и тихо, словно сходя со сцены, разбредаются по домам. Рыбаки вытащили свои сети и собрались варить уху. Их костер в сумерках виден издалека, пламя вьется, дым летит к небу — а ни звука оттуда не доносится. В поле чисто — никого уже нет вокруг. Все тихо. И чтобы подчеркнуть эту удивительную вечернюю тишину, Пушкин допускает только один лишь звук — «жук жужжал»! В самих словах этих будто слышится низкое, басовое жужжание. Подумайте сами — громко ли жужжит жук? Его и за несколько шагов уже не слышно. Значит, если слышится жужжание жука, то выходит, что вокруг все тихо, все беззвучно… Вслушайтесь на минутку в эту волшебную тишину…
Сашка Сазонов вдруг по-дурацки гыгыкнул, не в силах сдержать распирающего грудь неистового веселья. А потом, уставившись безумными сияющими глазами прямо в лицо училке, выпятил губы и низко-низко зажужжал:
— Ж-ж-ж-ж-ж-ж!
Бешеный, какой-то щенячий восторг охватил Санька, толкнул его произнести звук, имитирующий жужжание жука… В тот момент он настолько был переполнен ощущением жизни, перехватывающим дыхание счастьем, оттого, что события после татуировки были лишь сном… Страшным, непонятным, но сном… как выражалась мать, в руку — вон, училка точно то же самое гонит, будто по писаному.
Он еще не успел прийти в себя…
Расплаты за это, конечно, было не миновать. У Снежной Королевы появился дополнительный повод вынести кандидатуру Санька на отчисление, которого она так ждала. В первый момент учительница оторопела — видела, что с Сазоновым явно что-то не то творится. Поначалу даже думала не жаловаться, но, по здравом размышлении, решила, что все это сантименты, сил больше нет, а хулиганам в их школе не место…
После уроков она отправилась в кабинет Романа Владимировича.
— Надо вызывать родителей, собирать педсовет, — как обычно, затянувшись сигаретой, медленно произнесла она.
— Кто на этот раз? — устало поинтересовался директор.
— На этот раз Сазонов. Который первый в твоем списке, между прочим. Явился сегодня в класс, мало того что опоздал, так еще, нагло глядя мне в глаза, начал жужжать. Ничего не боится, совсем страх потерял.
Директор задумчиво посмотрел в искрящиеся ненавистью глаза своей давней подруги и некстати подумал, что баба она в общем-то неплохая, даже нравилась ему когда-то, хотя теперь жена, дети, все засосало… Но Маринка всегда казалась ему очень красивой.
А кто знает, может, у них что-нибудь и сложилось бы, но слишком уж неприступной она была, слишком высоко себя несла. Потом и у него самого закрутилось с более простой и понятной Викой. А после и у Марины кто-то появился…
Хотя Марина Евгеньевна и не говорила напрямую, но по школе ходили слухи, поэтому ему было известно, что на личном фронте у нее не очень гладко. Она вроде жила с мужем, но отношения в семье были неидеальными, у них явно существовали проблемы, хотя в чем конкретно там дело, он не знал. Может, поэтому она и срывается на детях. А Марина ведь срывается, иначе не назовешь.
Видя, что директор задумался, она забеспокоилась и, приподнявшись на кресле, внимательно посмотрела ему в глаза с упреком и мольбой.
— Ты обещал, — укоризненно произнесла Марина Евгеньевна.
— Да, да! Что я — отказываюсь от своих слов, что ли? — поднял руки вверх директор, как бы шутливо сдаваясь. — Но что он натворил-то?
— Говорю же, нахамил мне. И вообще вел себя неадекватно. Варламову посреди урока схватил. И в глазах у него что-то странное было, будто зрачки расширены или еще что…
— Пьяный, что ли? — сделал предположение директор. — Или под наркотиком?
Увидев, как напугало его последнее предположение, Марина делано-безразлично пожала плечами. Она знала — Роман как огня боится, что эта зараза так или иначе проникнет в их школу.
— Я не утверждаю, но…
— Ладно, подниму его вопрос, — сдался директор.
Снежная Королева торжествующей походкой выплыла из кабинета.
Конечно, Санька Сазонов не мог ни видеть этой сцены, ни даже знать о ней. Придя в себя от потрясения, он долго размышлял над тем, что же с ним произошло. Что это было — вещий сон? Прозрение? У него открылся дар ясновидения? Восторг, который Санек испытал там, в классе, когда оказалось, что и Лила жива, и ничего на самом деле не было — ни погрома на рынке, ни исключения из школы, ни бесконечного морока попоек, понемногу утихал. Но что-то все-таки изменилось, и прежде всего в нем самом.
Вернувшись домой, он долго смотрел вроде бы на такую знакомую обстановку — те же обои, старенький стол, его кровать, но все казалось каким-то особенным, чуть иным. Глядя на маму, Санек чувствовал себя вернувшимся после долгого отпуска, сердце переполняла нежность. Как же он все-таки ее любит! Взгляд упал на чистые, чуть-чуть примятые, не отвисевшиеся занавески — и Санька решил, что надо проверить все еще раз.
— Слушай, а когда это мы с тобой уборку и шторы вешали, напомни? — решился он задать мучивший его вопрос. Впрочем, спросил беззаботным тоном, будто ему все равно.
— Как когда? — брови матери выгнулись в дугу, что означало крайнюю степень удивления. — Так вчера же, сыночек. Ты будто не в себе, не заболел ли? — она озабоченно потрогала его лоб.
А у Санька словно камень с души свалился, он отмел последние сомнения. Точно, вчера, перед тем, как он пошел к Сереге в салон! Не было ничего. Ничего не было! И он, счастливый, вскочил со стула, быстро чмокнул ошарашенную мать в макушку и вприпрыжку побежал к себе в комнату, но тотчас вернулся:
— А что бы ты сказала, если бы я себе татуировку сделал? — спросил он вроде со смехом, мол, шутка такая. Но мать неожиданно серьезно посмотрела на него, отставила чашку и чуть не плача принялась выпытывать — откуда ему такая идея в голову пришла? Дружки подбивают? Чуть ли не истерику закатила, требуя, чтобы Санек пообещал никогда больше об этом не упоминать. И бесполезно было говорить, что татуировка сама по себе вреда не делает, главное, какой человек ее носит и что у него в голове. Пришлось полчаса ее убеждать, что он пошутил и ни о какой татуировке не помышляет.
