Иосиф Гольман - Хранитель Реки
– К мосту, – отрывисто приказал он. Никаких упреков не прозвучало, но я готов был к любым упрекам, даже к ударам, лишь бы нашлась девочка!
У моста мы нашли то, что хотели бы найти меньше всего. Красные Надюхины туфельки одиноко стояли у самой воды. Как я их не заметил в первый раз? Хотя если бы заметил, прибежав один, мое сердце, наверное, просто бы разорвалось.
Галина тяжело охнула и неловко опустилась на каменистый берег. Ленка бросилась к ней. А Бакенщик, присев у туфелек, внимательно что-то рассматривал.
– Она не утонула, – наконец сказал он.
Я замер.
– Ее увели. Следы ведут к мосту.
– Кто увел? – ошеломленно спросил я.
Какой смысл красть детей в этих малолюдных местах? Здесь каждый человек, каждая машина на виду.
Внезапно мелькнула дикая мысль.
– Может, профессор вернулся и куда-то ее повез?
– Какой профессор? – повернулся ко мне Бакенщик. Его глаза потеряли лихорадочный блеск, но смотрели остро и внимательно. И опасно.
– Какой профессор? – повторил он.
Я быстро рассказал о Береславском.
Он на полминуты задумался, точно как Надюха, и сказал:
– Это не он. Это другие.
– Кто же? – Я не мог поверить, что Бакенщик может предположить в известных ему людях похитителя ребенка.
– Я узнаю, – коротко ответил он. Потом помог поднять жену и повел ее к дому.
В доме он занялся странными делами. Быстро перерыл бумаги, выписал на бумажку несколько телефонов. Потом достал из старых тряпок аккуратно завернутый явно старинный, с бронзовой рукояткой, нож. Даже не нож – не инструмент для бытовых нужд, а однозначно орудие убийства, и хорошо, если не ритуального.
За окном совсем потемнело, хотя до вечера еще было время. Порывы ветра усилились, вывешенное Ленкой сушиться белье уже улетело с веревок, но никто не бросился его спасать.
– Вы останетесь здесь, – наконец сказал Бакенщик.
– А ты? – тихо спросила Галина. Ее было не узнать: она разом постарела лет на двадцать.
– Я в Пудож.
– В милицию? – осторожно спросил я.
– Нет, – кратко ответил Бакенщик. – Есть друзья. Они приедут. Там – место сбора.
– Мы ее найдем? – вырвалось у меня.
– Не знаю, – как гвоздь, забил в мое сердце Бакенщик.
Ленка беззвучно плакала, держа за руку тоже безмолвную Галину.
– Дай мне мобильный телефон твоего… профессора, – сказал Бакенщик, так и не вспомнив фамилию. – Машина может понадобиться.
Я немедленно передал ему визитку Береславского.
Через десять минут мы вышли на улицу провожать Бакенщика. Он, очевидно, был намерен пройти три километра до «большой» Вяльмы и либо поймать там почти невероятную попутку, либо договориться с кем-то из местных. Оттуда же по стационарному телефону можно было позвонить таинственным друзьям Бакенщика. Если, конечно, телефон работает. Других вариантов все равно не было – в старой Вяльме жители появлялись лишь к выходным.
Вот теперь и дождь полил, пока небольшой. Но, по рассказам местных, через некоторое время он перейдет в ливень, и мощные удары ветра будут бросать на несчастных путников буквально ведра холодной воды.
– Я с вами поеду, – сказал я. Мне просто необходимы были физические муки. Может, они хоть чуть облегчат мою душу.
– Нет, – коротко бросил Бакенщик.
Похоже, он не винил меня с Ленкой. Если б еще от этого нам было легче!
Сверху, где-то прямо над нами, ударил чудовищной силы гром. А потом – яркая, как осветительная ракета, ломаная стрела молнии. Обычно все бывает наоборот. Но в этих местах мало что происходит обычного.
Бакенщик повернулся к нам и сказал:
– Все. Идите в дом. Когда вернусь, не знаю.
И тут Ленка вскрикнула:
– Машина!
Действительно, на вяльминский мост с той стороны, лицом к нам, аккуратно взбиралась какая-то машина. Судя по всему, не маленькая: фары светили высоко. Наверное, какой-то дачник приехал пораньше. Может, водитель согласится подвезти Бакенщика хотя бы до «большой» Вяльмы?
Мы все заспешили к дороге, чтобы потом не гоняться за автомобилем по длинной деревенской улице.
Машина медленно переехала мост и… свернула к дому Бакенщика!
– Береславский вернулся! – осенило меня.
Этот точно не откажет помочь в поисках Надюхи. Главное, чтоб весть об ее исчезновении не срубила впечатлительного профессора.
Огромный джип подполз к воротам двора, мы вернулись назад и встали в свете его фар. Береславский открыл водительскую дверь.
Он вылез на подножку и, перекрикивая ветер, попросил принести большой плащ. Его всего трясло – на улице действительно стало холодно, а дождик, как и предсказывали местные, превратился в клокочущий ливень.
Мы остались стоять под падавшей с неба ледяной водой, а Ленка метнулась в дом и принесла из сеней огромный старый бушлат Бакенщика. Протянула его профессору.
– Да не мне, – раздраженно бросил он, безуспешно пытаясь ладонью стереть с очков водяную пленку. – На заднем сиденье Надюха спит.
Меня как громом оглушило. Или это действительно гром ударил? Мы все разом бросились на длинные подножки гигантского «патруля». И в свете продолжительной – неестественно продолжительной – молнии увидели спавшую на заднем сиденье Надюху.
В восемь рук, как гигантские муравьи, мешая друг другу, но не в силах отойти в сторону (только Ефим, не принимая участия, с удовольствием глядел на это беснование), мы закутали так и не проснувшуюся Надюху в бушлат, выволокли из машины и перетащили в дом.
Там рассмотрели наше вновь обретенное счастье внимательно. Надюха явно была жива-здорова. Только туфельки у нее были не красные, а темно-серые. Да еще она даже во сне крепко прижимала к груди большую куклу. Но мы уже поняли, что это подарок Береславского.
Ефим Аркадьевич, как и положено звезде вечера – а так оно, несомненно, и было, – не торопясь вымыл руки, плотно перекусил приготовленным еще днем тушеным мясом с грибами и только после этого приступил к рассказу о пережитом.
И так, как внимали ему слушатели, наверное, не было ни на одной из тысяч его лекций, прочитанных студентам, даже самым-самым примерным…
Глава 35
Семен Евсеевич Мильштейн дважды испытывает страх
Место: Прионежье, райцентр Пудож.
Время: три года после точки отсчета.
Белый «Лендкрузер» Мойши долетел до Пудожа еще быстрее, чем отнюдь не тихоходный «Патрол» Береславского.
На звонок рекламист ответил сразу. Его уже начала доставать навязчивая забота Мильштейна, звонившего чуть ли не каждые два часа. «Совсем свихнулся старый, на почве нервной работы», – так или почти так оценил эмоции этого нетрусливого раньше человека Ефим Аркадьевич.
Но на последний вызов отреагировал честно, пришел к указанному перекрестку у единственной в городке бензозаправки и взгромоздился на переднее комфортабельное кресло «крузера».
– Тебе все может показаться несерьезным, – с места в карьер начал Мойша. – Ты даже можешь считать меня жертвой нервной работы.
На этом месте Ефим Аркадьевич вынужденно покраснел и смущенно опустил глаза вниз.
– Но я нюхом чую, – продолжил гнуть свое Мильштейн, – нюхом чую опасность. Эпизод не завершен.
– Вы же в Москве сказали: главная причина тревог устранена.
– Значит, я ошибался, – мягко, как ребенку, объяснил ему начальник службы безопасности «Четверки».
– Ну и чего нам теперь ждать? – резковато спросил профессор.
– Пока не ведаю, – задумчиво ответил бывший боец спецназа. – Для начала ты расскажешь мне подробно, очень подробно, все, что знаешь.
– Да ничего я не знаю! – вырвалось у Береславского.
Такое славное солнце шло к закату, такие еще чудесные картинки можно было отснять в этом городишке и его ближайших пределах! А тут сиди и обсуждай с дружественным киллером неведомые происки неведомых сил!
– О чем же ты мне, Ефим Аркадьевич, не пожелал рассказать по телефону? – задушевно поинтересовался Семен Евсеевич.
У Ефима Аркадьевича меж лопаток прошла холодная волна. Хорошо все-таки, что они с Мильштейном не враги.
– Ладно, расскажу, – наконец решился профессор: в конце концов, у Мильштейна такая профессия, что никому и ничего из услышанного он без нужды не передаст, а нужды такой Береславский в своей близкой к фантастической истории не видел.
– Девочку я встретил в Вяльме, деревня тут такая недалеко. Удивительная оказалась девочка.
– Взяла за сердце? – понимающе ухмыльнулся старый лис.
– Да нет, реальная девочка, не девица, – отчего-то разозлился профессор. – Лет пять, может, шесть.
– Хорошо, хорошо, – поощрил начавшего «колоться» собеседника Мойша. – Только давай по порядку. Ты зачем в эту Вяльму поехал?
