Виктор Брагин - Поколение 700
– Мне бы Ричу найти, – хладнокровно продолжал Гена.
– А-а, так это ты звонил насчет паспорта? – спросил трапезничающий бомж, запихивая остатки яйца в рот. Я было вздохнул облегченно, но вдруг с ужасом заметил, что он потянулся за вторым яйцом, лежавшим на столе среди пустых целлофановых пакетов.
– Ну да, я, – сказал Гена.
– Ой, хлопцы, – заговорил бомж, посыпая второе яйцо солью, – когда же вы угомонитесь с этими паспортами…
– Да ладно, отец, нам на правое дело.
– Ага… За лучший мир, за святую свободу? Знаем, воевали…
– Ну вот и тащи сюда своего Ричу.
– Топливо принес?
– Дай ему, – повернулся ко мне Гена.
– Так пусть он сначала паспорт притащит, – возразил я, демонстрируя две бутылки вожделенного горючего.
– Рича! – заорал бомж. Яичные крошки полетели у него изо рта, осыпая стол.
Ответа не последовало. Он несколько раз повторил свой клич, направляя его в разные углы двора. Один из бомжей, сидевший поодаль, возле кучи, с тряпками промычал:
– Чего разорались? Рич еще с утра на станцию ушел. Нету его.
Женщина, усмирявшая собаку, пристыдила его:
– Ну че ты людям голову морочишь? Проспись иди. Рич вчера на станцию ходил. А сегодня он здесь где-то.
Она проявила необычайную активность в поисках Ричи, косясь на топливо в моих руках; очевидно, укротительница собак хотела заработать долю в распитии горючки.
– А если этого Ричи тут вообще не будет? – тихо спросил я у Гены.
– Посмотрим… Но пойло им придется отдать в любом случае, – так же тихо ответил Гена, – иначе живыми нас не выпустят. Зря мы им бутылки показали.
Я проследил за Гениным взглядом и увидел, что у выхода стоят два бомжа угрожающего вида, причем один из них бесцеремонно показывает пальцем в нашу сторону и что-то говорит другому.
– Да-а, – протянул я, – не забывай про собаку!
Наконец Рича был найден крепко спящим в одной из будок. Наградив его серией оплеух и потоком нецензурной брани, женщина вытащила искомого героя на свет.
– Пусть паспорт захватит! – крикнул им главный бомж.
– Паспорт давай! – лупила Ричу тетка.
Тот, судя по всему, был с большого перепоя и долго не мог понять, что от него хотят.
Когда Рича наконец приблизился, Гена выхватил из его дрожащих рук требуемый документ, и стал его листать. Найдя главную страницу, он громко, с расстановкой, зачитал:
– Зиновий… Дылба… А почему тебя все зовут Рича?
Тот, покряхтев, начал рассказывать:
– Вот ты говоришь, Рича… Я тогда еще на железке работал…
– Ладно, не надо нам твоих историй! – Гена оборвал рассказчика, настроившегося, судя по-всему, на длительное повествование, и, обернувшись ко мне, скомандовал:
– Дай ему пойло и пошли отсюда!
Зиновий-Рича очень аккуратно взял у меня пластиковые бутылки, словно это были две хрустальные розы. При этом он продолжал бурчать что-то про железку, дистанцию и начальника смены.
– Ребята, – нагловато выкрикнул главный бомж, – хорошо бы и на закуску нам денюжку подкинуть. Стол накрыть, так сказать…
– Э, нет! – запротестовал Гена. – Насчет денег мы не договаривались. Давайте-ка без этой хуйни, ладно?
– Ну хоть пару евриков на пожевать нам под горючку, – продолжал настаивать предводитель маргиналов, вставая и выпрямляясь. Бомжи на входе, начали нервно перестраиваться в боевой порядок.
Гена протянул мне паспорт и приблизился к главарю этой вонючей шайки; сомнений быть не могло – мой друг собирался дать ему в морду.
– Спокойно, друзья! – закричал я, – ничего страшного! Я думаю, за столь удачное завершение сделки можно и фуршет замутить.
Я вытащил из кармана горсть монет и высыпал их на стол:
– Как говорится, от нашего столика вашему. Угощаю!
Схватив Гену в охапку, я потащил его к выходу. Главный бомж удовлетворенно кивнул стражам на воротах, и мы беспрепятственно покинули бомжатский городок.
– Не, ну ты видел?! – никак не мог успокоиться Гена, пока мы шли к машине. – Денег им еще дай! Совсем охуели. Надо было их всех там «положить», зря ты им деньги отдал.
– Да ладно, нафига связываться? Там было-то всего ничего, мелочь. Успокойся, только разборок с бомжами нам не хватало.
Гена всё-таки был довольно взвинчен. Сев за руль нашего Опеля, он повернул ключ зажигания, но двигатель никак не отреагировал на это.
– Блядь! – заорал Гена. – Аккумулятор сдох! Я сейчас точно кого-то убью!
Он стал с остервенением лупить по рулю и по приборной панели умирающего железного коня.
– Давай вернёмся и дадим пизды этим бомжарам, а? Ну пожалуйста… – умоляюще попросил он.
– Не надо, не надо, – запротестовал я.
Теперь, когда мы столь ловко раздобыли вожделенный паспорт, я торопился побыстрее убраться отсюда, хоть бы и пешком. Мне не хотелось больше видеть черные пальцы бомжа, сжимающие яйцо и мне хотелось поскорее расстаться с Геной, который уже начал искать себе хорошую драку на сегодня.
– Я сейчас толкну его, заведем! – бодро воскликнул я, выскакивая из «Опеля», Гена и возразить успел.
Упершись руками в капот обесточенной машины, я выкрикивал команды:
– Руль выкручивай! Вот так, теперь влево, еще-еще-еще, так, сейчас вперёд, скорость поставь!
Мне пришлось изрядно попотеть, пока это старое ведро наконец-то завелось на грунтовой дороге. Взмокший, но довольный, я запрыгнул в ожившую машину:
– Ну вот, а ты боялся.
Но Гена и не думал успокаиваться, – ведь сорвался такой шикарный мордобой, он по-прежнему был зол, отчего повёл машину соответственно. Отъезжая, не забыл пустить стружку, подняв ужасную пыль, а выворачивая обратно на улицу Силикатного кирпича, он так резко заложил поворот, что наш «Опель» чуть не развалился, загремев всеми своими кастрюлями.
– Э, э, потише, – попросил я, завалившись набок.
– Всем сосать! – заорал Гена. – Сейчас я их сделаю!
Но «сделать» кого-либо на улице Силикатного кирпича сложно: эта не очень прямая и очень узкая улица имеет всего две полосы, и обе они обычно забиты транспортом под завязку. Обогнать машину здесь практически невозможно, ну, то есть, – желающие это сделать время от времени появляются, но такие попытки обычно попадают в вечернюю сводку ДТП, в раздел «Особо тяжёлые».
Гена вис на бампере замешкавшихся машин и пытался выскакивать на встречную полосу между близко идущими фурами. Никакие уговоры на него не действовали, – в моего друга словно бес вселился. Результат не заставил себя ждать. Каким-то чудом мы без происшествий добрались до круговой развязки, но дальше пробраться храброму «Опелю» было уже не суждено. Впереди нас еле-еле тащилась какая-то «Лада», не то «пятерка», не то «семерка» (нет, все-таки «пятерка»), которая раздражала даже меня, не говоря уже о Гене – тот был просто взбешен. Не имея возможности обогнать эту медлительную каракатицу, мы посылали проклятия на голову и водителя, и создателей этого убожества российского автопрома. «Лада» издевательски сверкала всеми своими корявыми формами, начищенными до блеска, и помахивала участникам движения аж двумя антеннами на крыше. В интерьере салона, кроме обязательного зверька, качающего головой, присутствовали занавесочки в цветочек, прикрепленные к заднему стеклу.
Водитель «Лады», безоговорочно записанный нами в редкостные мудаки, явно принадлежал к числу тех, кто ездят на машине только в теплое время года, а на зиму ставят свою любимицу в гараж на подъемник, – «чтобы пружины отдохнули».
«Пятерка», управляемая никуда не спешащим водителем, никак не могла решиться выехать на круг, пропуская и пропуская все возможности. Гена, уже порывался выскочить из нашего «Опеля», дабы разобраться с жигулевским шумахером, но произошло чудо – «Лада», качнувшись, тронулась с места.
– Ну наконец-то! – Гена нажал педаль газа и повернул голову, проверяя, нет ли помехи слева. Неизвестно, что напугало тугоумного водителя «Жигулей», но тот вдруг ударил по хорошо отрегулированным тормозам, и пятая модель встала как вкопанная. Я все понял сразу, но не успел произнести ни слова, Гена все понял через секунду, когда вернул голову в прежнее положение. Он тоже резко ударил по тормозам, однако те, как и было обещано, «встали колом», и наш «Опель», неотвратимо, въехал в зад «пятерке».
Удар получился громким, зазвенело разбитое стекло. Мы дружно выругались.
– Ну все, пиздец ему! – закричал Гена, выскакивая из машины. Я продолжал сидеть внутри, беззвучно матерясь и наблюдая, как мой друг прыгает вокруг «подбитой» нами машины, дергая ручку водительской двери и поливая водилу отборным матом. Но все двери «пятерки» были предусмотрительно заблокированы, а водитель что-то бурчал в ответ, грозя пальцем через стекло.
Немного успокоившись, Гена принялся оценивать причиненный столкновением ущерб; я вышел наружу и присоединился к осмотру. Результаты аварии оказались плачевными для нас: перед престарелого «Опеля» разбился полностью и все фары высыпались на асфальт. Сам по себе удар получился несильным, но у нашего видавшего виды авто перед наполовину состоял из шпаклевки, грунтовки и проволочек, скрепляющих отдельные его части. Естественно, всей этой хлипкой конструкции многого не требовалось. «Пятерка» же, оснащенная фаркопом, особо не пострадала, – так, небольшая вмятина и пара царапин.
