Сергей Иванов - Остров Невезения
Расставаясь, я попробовал утешить его тем, что мы сделали всё правильно и своевременно, и теперь банк может возместить ему потери, если уж таковые случились. Меня не слышали. Перебив мои разъяснения, он мрачно попросил меня, посетить с ним банк завтра, чтобы убедиться, — всё ли на счету? Я обещал. И поспешил уйти, ибо чувствовал, как его ненависть ко всему непонятному, начинала снова распространяться и на меня.
Я шагал и невольно копался в своих ощущениях. Ругал себя, что снова выступил неким дежурным громоотводом. Ведь, если этот неандерталец потеряет что-то, то я теперь, окажусь, в какой-то степени, ответственным и виновным. Ибо он едва понимал происходящее в банке и не полностью верил в то, что я ему переводил, разъяснял, метал бисер…
На следующий день, с утра, он нетерпеливо хотел меня.
В банке, занятой служащий, выслушал нашу просьбу, открыл его файл и, по нашей просьбе, распечатал и выдал нам текущий баланс счета, со всеми приходами и расходами за последнюю неделю. Всё оказалось в полном порядке. Сергей с облегчением вздохнул. Я тоже. И, поспешил оставить его со своим счастьем.
Он неловко пригласил меня выпить пива. Я отказался, сославшись на занятость. Он не уговаривал меня. В этот момент мы оба, в равной степени, не хотели видеть друг друга. There are pages of conflicts that nobody won.[42]
С новым соседом поляком я познакомился вечером, перед уходом на работу. Им оказался уже немолодой, высокий, худощавый пан, вполне прилично владеющий русским языком. Я понял, что он где-то подрабатывал днём. А вот грузинские женщины весь день были дома, и, похоже, тяготились бездельем. Похоже, что в чужой английской среде они чувствовали себя неважно. Выходили из дома только в супермаркет за продуктами. Судя по тому, как женщины встречали его дома, они хорошо знали друг друга и пребывали в дружеских отношениях. Их языком общения был русский. Советская школа образования! Новое поколение грузин и поляков едва ли смогли бы понимать один другого.
На фабрике мне не пришлось давать кому-либо объяснения о смене фамилии. Там все, по-прежнему, звали меня Сергеем. Своё полное имя, время и агентство, направившее меня, я указывал лишь в журнале на проходной, при входе на фабрику и выходе. Затем, фабрика и агентства сопоставляли свои учётные записи и начисляли работникам зарплату за фактически отработанные часы. Начисленную зарплату переводили на мой банковский счёт. На руки выдавали лишь платёжную квитанцию-отчёт.
12
Если я не интересуюсь вами, то это ещё не означает, что я голубой. Могут быть и другие причины.
Проживание в новом доме принесло мне ощутимый покой, комфорт и новое человеческое окружение. Женщины из Боржоми не представляли себе проживания с кем-то под одной крышей, не зная всего об этом человеке.
Днём, приходя в себя после сна, я почти всегда слышал их присутствие в доме и мой выход из комнаты означал неизбежную встречу с ними. Посещая туалет и душевую на своём этаже, я невольно и с благодарностью отмечал их хозяйское участие в поддержании чистоты и порядка. Если я оказывался на общей площади, и не спешил куда-то из дома, меня приглашали на чаепитие. Качество приготовленного чая и их гостеприимство сочетались с явным любопытством, не удовлетворить которое — означало испортить добрососедские отношения. В их понимание добрососедства входило регулярное, и откровенное общение, в котором задавать вопросы личного характера было нормой.
По Нелиному кавказскому понятию, факт её старшинства и наличие дома внуков, естественно, предполагал и её более богатый жизненный опыт, а значит и авторитет. Её, несколько наивное, чайное, материнское покровительство забавляло меня. Я покладисто отзывался на её приглашения к чаю и терпеливо поддерживал разговоры.
— Сергей, уж слишком ты деловой и скрытный. Так нэхорошо, — лечила меня Нели, усыпляя мою бдительность чаем и печеньем.
— Просто ночная работа выбивает меня из нормального образа жизни, — оправдывался я.
— Но ты и днём куда-то ходишь, где-то пропадаешь, и ничего о себе не рассказываешь, — упрекала меня Нели, а Лали согласно кивала головой, молча, наблюдая за мной.
— Мне тоже никто о себе не рассказывает, и я совсем не нуждаюсь в этом, — выразил я свою позицию.
— Вот и плохо! — категорично заявила старшая по дому.
— Что же в этом плохого? — вяло ответил я вопросом, желая съехать с темы.
— Быть постоянно одному — плохо. Человек нуждается в семье, в близких, друзьях… — упорно продолжали лечить меня. — Вот у тебя дома семья есть? — перешла в наступление Нели.
— Нет у меня семьи. Есть друзья-приятели, — ответил я, догадываясь, как далее пойдёт беседа.
— Вот видишь! Нэт семьи, потому что ты сторонишься людей, — быстро поставили мне диагноз, пока в сдержанно-вежливой форме. Вот у меня в Боржоми есть сын, внучка. И здесь — много друзей-земляков, без них я бы с ума сошла.
— Я в этом так остро не нуждаюсь, — отбивался я.
— Неправда! В этом все нуждаются. У тебя и здесь, похоже, друзей нет, вот, ты только и ходишь на свою работу, — категорично оценила Нели моё социальное положение на острове.
— Я днём еще и в колледж хожу. На уроки английского и бесплатным Интернетом пользоваться. Там много всяких людей, — объяснял я своё, непонятное им, поведение.
— Вот именно, что там «всякые». Ты, вот, с нами в одном доме живёшь, а внимания к нам не проявляешь. Тебя, что жэнщины совсем не интересуют? Странный ты какой-то!
— По-моему, я вполне нормальный. Если тебя интересует моя ориентация, то я, до скучного традиционный натурал. И как ты можешь судить обо мне, если ты совсем не знаешь меня, — начал заводиться я от её заботы.
— Я то, пытаюсь узнать о тебе хоть что-то, а вот ты нами совсэм не интересуешься, что нам ещё подумать о тебе?
— Если я не интересуюсь вами, то это ещё не означает, что я голубой. Могут быть и другие причины, — оправдывался я.
— Какие же это прычины? — ещё более заинтересовалась соседка.
— Возможно, мне есть с кем сравнивать… — неловко ответил я, и приготовился к проявлению обиды.
— А как ты можешь сравнивать нас с кем-то, если не знаешь нас и знать не хочэшь?! — начала заводиться новая кавказская подруга.
— Есть вещи, которые можно чувствовать нутром, — попробовал объяснить я.
— Ах, так, мы тебэ нэ по нутру? — разочаровано подвела итог Нели.
— Не то… Я не испытываю к вам неприязни. Возможно, сейчас меня, что-то иное интересует больше, поэтому, мне нет до вас дела.
— Если это нэ секрэт, расскажи нам, что же тебя ещё интэрэсует, кроме работы по ночам и колледжа днём? — с досадой продолжала она доставать меня.
— Ну, меня интересует, кем и где я был в своей прошлой жизни? Почему меня угораздило родиться в советской Украине? Наказание это или исправление-усовершенствование? И надо ли мне бежать оттуда? — осторожно импровизировал я, желая уйти от навязанного мне вопроса.
Нели смотрела на меня, как на больного? Я понял, что мне уже поставили диагноз. И с этим мне предстоит жить на новом адресе.
— Сергей, ты тяжёлый случай! Я сомневалась, но теперь верю, что ты холостой и это надолго. И если тебя такое интэрэсует, тогда зачем ты на работу ходишь?
— Ты хочешь сказать, зачем мне деньги? Деньги для меня, как средство достижения свободы. На работах я долго не задерживаюсь, это лишь временная необходимая жертва, — пытался я объяснить, но сам понимал, что меня уже не слышат и едва ли поймут.
— Ладно, хватит мучить человэка, — примирительно включилась в разговор Лали. — Скажи-ка, Сергей, а для нас работу ты не мог бы найти. А то мы уже который месяц бэз работы сидим.
— Как у вас с документами и языком? — спросил я, хотя и сам обо всём догадывался.
— С языком совсэм плохо. А разрешение на работу надэимся получить черэз тры нэдэли, — охотно отозвались соседки.
— Тогда имеет смысл подождать разрешения, и уж после, искать работу, — рассуждал я.
— Может и так. Только мы уже, который месяц ничего домой не посылали. А там долги… Нэудобно родным звонить.
— Сейчас я могу лишь поспрашивать. Ну, можно пройти по агентствам и зарегистрировать вас, — проявил я участие в чужом горе.
Женщины подробно рассказали мне об ужасной жизни в современном Боржоми. О том, как они, по прибытию в Англию, с чей-то помощью, попросили политическое убежище, и перебрались в Саутхэмптон к своим землякам, которых здесь было уже немало. Пообещали обязательно познакомить меня с ними.
— Если вы в прошедшем году работали, платили налоги, и вы можете восстановить платёжные бумаги, то с этим можно обратиться в налоговый отдел с заявкой о возврате удержанных налогов. Наверняка, в сумме, ваши доходы за год — невелики, и вы именно та категория, — неуверенно предложил я в качестве утешения.
