Эдуард Лимонов - Молодой негодяй
— У меня волос хватает, — обиженно книгоноша провел рукою по голове, дескать, вот мои волосы, — а вот твой Гастон Миронович, говорят, уже последние потерял.
Отложив зеркальце, Анна вдруг замолчала, глядя в никуда, мимо головы «брата».
— Слушай, Эд. Есть идея. Эта сука, оставившая меня больной в восемнадцать лет, живет ведь тут недалеко, в Симферополе. Пусть он даст нам немного денег, не то мы явимся и разнесем всю его проклятую семью и изнасилуем его детей… Ну-ка, идем на телефонную станцию!
Так они стали шантажистами. В будущем им предстоит стать спекулянтами, частными предпринимателями, мелкими жуликами… — нарушить, может быть, с полдюжины советских законов.
* * *Совокупиться в первый раз им удалось только в Харькове. Вернувшись в родной город, авантюристы первым делом отобедали в ресторане гостиницы «Харьков». При этом им не хватило денег, и Анне пришлось оставить в залог часики. Вернувшись в комнату с уже зажегшимся кровавым призывом «Храните деньги в сберегательной кассе!» в окне, они улеглись в постель. Там-то в девичьей постели Анны Моисеевны, узкой и твердой, чувствуя себя до крайности неловко, наш герой провалился впервые в горячий источник еврейской женщины. Имевшая несомненную слабость к развращению малолетних, тщеславная Анна впоследствии утверждала, что молодой негодяй до встречи с ней был девственником, как Толик Беспредметник, и что это она сделала его мужчиной. Увы, мы, кому открыта истина, вынуждены вырвать один лист из лаврового венка Анны Моисеевны — Дефлорительницы Девственников. Несмотря на девственную робость в обращении с тяжелым телом Анны Моисеевны, до встречи с ней наш герой уже множество раз осквернил свое тело, соединяя его с костлявыми телами молоденьких окраинных потаскушек.
В ресторане «Харьков» они съели по тарелке украинского национального блюда — борща с пампушками. Пампушки оказались, в соответствии с национальным рецептом, обильно политы натертым чесноком, и посему теперь любовь их пахла не только сильно и густо — Анной, слабее и тоньше — Эдом, но и тяжело и удушливо — чесноком. Книгоношу удивила и испугала разница между Анной и худосочными отроковицами рабочего квартала. Еврейская женщина, доставшаяся ему, освобожденная от чешуи одежды полностью, оказалась могучим животным тяжелого веса, этаким белокожим гиппопотамом. Гиппопотамий зад, широкие ляжки и груди женщины — во всем этом месиве плавал наш герой, воображая себя необрезанным худым евреем Шагала. Сказать, что богиня Деметра не возбудила его, было бы величайшей несправедливостью к рубенсовской женщине Анне. Книгоноша побывал в рубенсовской туше множество раз в «брачную ночь» и всякий раз оставлял в даме частицу себя. Каждый отдельный акт, увы, не длился долго, ибо перевозбужденный новым опытом книгоноша не умел и не хотел контролировать свои чувства.
С первыми лучами Авроры, тотчас занявшимися рентгеноскопией занавески на окне, новая возлюбленная предложила книгоноше показать себя. Смущаясь, гиппопотам встал и полубоком, чуть согнув колени, попозировал перед постелью, даже проделав несколько па. «Я очень большая», — заключила парад дочь еврейского народа и нырнула под одеяло.
— Ты красивая, — соврал книгоноша и обнял Анну. (Ему полагалось бы сказать: «Я тебя боюсь!») Анна и была красивая, но следовало быть поклонником Рубенса, чтобы возлюбить мясомассую Анну.
Засыпая и обнимая свою подругу в том месте, где условно должна была находиться талия, наш юноша чувствовал себя так, как будто совершил нечто нехорошее, может быть преступление. Это же чувство, но в очень разбавленной, ослабленной концентрации будет сопровождать все его совокупления с Анной в будущем. Объясняется комплекс преступления без сомнения тем, что сексуально Анна не была, как выражаются англичане, его «чашкой чая». Добрые чувства к Анне, которые неизменно испытывал во все годы их отношений наш герой, также не помогали их сексу, ибо капризный бог Фаллос, нагло поправ христианские ценности, решительно предпочитает поднимать свою тяжелую красную голову от чувств злых. Отвлекшись от их секса, правильнее было бы охарактеризовать их отношения как содружество двух людей, нуждающихся друг в друге. Никогда официальным образом не зарегистрированное сожительство Анны и Эда было по сути дела настоящим браком в лучшем смысле слова, браком по расчету, каковой, как теперь доказано, является наилучшей возможной формой брака.
Получила ли подруга-гиппопотам удовольствие от брачной ночи? Да, но… Скажем откровенно, не боясь нанести ущерб мужской репутации нашего героя, впереди у него немало побед, что удовольствие, полученное ею, было скорее удовольствием психологического чем физиологического свойства. Впоследствии они мирно сосуществовали в постели, никогда не пытаясь выразить в словах отношение каждого к совместному сексу. Однако юноше будет всегда казаться, что, возможно, некий самец X. мог бы принести Анне Моисеевне куда больше сексуальных удовольствий, чем он, Эд. Толик Кулигин, например (вскоре почти исчезнувший из их жизни, спасибо, Люцифер!), был, судя по нескольким замечаниям Анны, уроненным здесь и там, «очень хорошим мужчиной». Редко, но Эд хмуро размышлял все же на тему термина «очень хороший мужчина». Он еще не понимал, бедняга, что «очень хорошим мужчиной» будет он, Эд, безотказно всякий раз, когда женщина, находящаяся с ним в постели, будет соответствовать его идеалу «очень хорошей женщины».
37
Генка и Цветков играют в шахматы. Генка встречается с бывшей женой всегда на нейтральной территории. Чаще всего в квартире Цветкова. Под столом с шахматной доской сидит Генкин сын Алеша и строчит в маму Ольгу и девушку Цветкова — красивую хроменькую Лору, расположившихся на диване с бокалами шампанского, из пулемета. Игрушечного пока еще. Эд не любит детей. Генкин сын кажется ему недостойным Генки — трехлетний блондин с как бы вымоченными в воде чертами лица, «дегенератиком» называет его Эд про себя. Вот Генкин отец — Сергей Сергеевич, с физиономией мафиози, и Генкина мать — экс-актриса — достойны Генки. Бывшая жена Ольга? Возможно, хотя Ольга могла бы выглядеть классней. Супермену Генке подходит, без сомнения и скидок, Суперменша — его нынешняя девушка Нонна.
— Хотите шампанского, Лимонов? — Генка отводит взгляд от доски. Иногда, по настроению, они называют друг друга на «вы» или по имени-отчеству.
— Хотим. — Эд не любит, когда играют в игры, особенно в такие занудные и молчаливые, как шахматы. Когда-то в детстве он извел немало вечеров с Гришкой Гуревичем, играя в шахматы или в карты. Но странным образом с исчезновением из его жизни лягушонка Гришки исчез и интерес Эда к любого вида играм. Трата времени, лучше поговорить.
