Олег Рой - Обняться, чтобы уцелеть
— Тогда поехали ко мне, что же мы стоим? — Она потянула его за руку. — Только скорее, умоляю тебя! Если бы ты знал, как я за эти восемнадцать лет истосковалась по своему царю Леониду!
* * *
— Ну и стоило бояться? — спросила она, когда он, весь мокрый, с бьющимся сердцем и тяжело дыша, повалился рядом с ней на кровать. — Если кого-нибудь интересует мое мнение, то, по-моему, все было просто чудесно!
— А откуда ты знаешь, что я боялся? — покосился он на нее.
Ксения пригладила его взмокшие от пота волосы и нежно потерлась щекой о голое плечо.
— Милый, но я, во-первых, врач, а во-вторых — взрослая женщина. Все вы, мужчины, с определенного момента начинаете бояться первого раза… И не только первого. Как будто для нас самое главное — получилось у вас или не получилось…
— А что для вас самое главное? — со счастливой улыбкой спросил он.
— Самое главное — что мы любим, все остальное неважно. Если не любим, тут уж ничем не поможешь.
Она села, машинально осмотрелась вокруг. Леонид взял с маленького столика сигареты и протянул ей:
— Ты ведь это ищешь?
Однако Ксения поглядела на пачку с откровенной брезгливостью, а потом даже скривила рот.
— Не хочу. Вообще больше никогда не буду курить.
— Вот как? — обрадовался он. — А что так?
— Знаешь, когда женщина курит — это верный признак того, что она несчастлива… Я не хочу больше быть несчастливой.
Он с интересом поглядел на нее:
— Это что же получается: все некурящие — счастливы? Она рассмеялась:
— Нет, конечно, вечно ты все передергиваешь! И вообще я давно заметила, что у тебя плохо с логикой!
— Ну, смотри, ты сама это сказала. — Он приподнялся на локте и, размахнувшись, выбросил сигареты в открытое окно.
— Что ж ты делаешь? — ахнула Ксюша.
— Ничего. Бомж какой-нибудь подберет — обрадуется.
— А если дети найдут? Нет, ты с ума сошел, честное слово! Взрослый человек, а ведешь себя как ребенок!
— Ой, кто бы говорил! — Он обнял ее, притянул к себе, уткнулся носом в ее грудь.
— Ты все потерял?
— Да. Почти.
— Деньги, имущество… Жалеешь?
— Нет. Я быстро все восстановлю. Я привык много работать. Да и нужно ли иметь столько? Теперь ведь у меня есть главное — моя Любимая.
Глава 17
В которой Леонид Голубев возвращается к прежней жизни
Первое, что сделал Леонид, придя в себя в прямом и переносном смысле, — это отправился в Ксенину клинику и в очередной раз сдал все анализы. Мало ли что, чем черт не шутит… Ксения посмеивалась над его мнительностью, однако в глубине души — и Голубев отлично это видел — сама беспокоилась. Во всяком случае, когда уже на подъезде к Лефортову он вдруг неопределенно предположил, что, может, и не стоит делать никакую диагностику, Ксюша решительно воспротивилась:
— Нет уж, начал дело — так доводи до конца! Тем более что мы уже практически на месте, не возвращаться же!..
Долгожданные результаты успокоили обоих.
— Ну слава богу… — пробормотал Леонид. Возвращение к прошлой жизни прошло для Голубева на удивление легко. Казалось, будто бы и не было этих двух месяцев, странных приключений, пребывания в чужом теле… Такое чувство, будто он никогда и не покидал особняк на Бульварном кольце. Первое время Леонид всерьез подумывал о том, чтобы полностью изменить обстановку в своей некогда столь любимой квартире.
— Как вспомню о том, что тут жил чужой человек — да еще какой человек! — который прикасался тут ко всему, пользовался моими вещами, так мне противно становится, — говорил он Ксении. — Надо выкинуть все к чертовой матери! И ремонт сделать.
— Ну, ты как хочешь, конечно, — отвечала она, — но лично мне менять обстановку просто жалко. Тут все так красиво! Видно, что ты обставлял свою квартиру не абы как… Да, конечно, какие-то вещи надо заменить, постельное белье, например. Но избавляться от мебели, от картин, по-моему, просто глупо. Ты же не выбросишь свою коллекцию зонтов?
— Нет, конечно, ты что? Я так по ним соскучился!
— Ну, вот видишь! А чем, например, вот эта инсталляция из фотографий времен Первой мировой войны хуже зонтов? Или часы на каминной полке? Или чудесный столик с резными ножками, который стоит у тебя в спальне?
— Да ничем, — вынужден был согласиться Леонид. — Наверное, ты права.
«Все равно это ненадолго! — говорил он про себя. — Надо же будет нам с Ксю как-то решить вопрос о совместном проживании… Тогда и придумаем, что делать. Когда она переедет сюда, то все равно придется все менять. А может, подыщем какой-то другой вариант, попросторнее».
Сразу после клиники Голубев отправился в свой офис, находившийся в престижном бизнес-центре. Ехал он туда с большой опаской, так как совершенно не представлял, что ожидает его на работе — вероятность того, что Глеб Серебряный по неопытности или из стремления досадить врагу просто-напросто развалил дело всей его жизни, была очень велика. Но, к счастью, и эта возможная беда прошла стороной. Мнимый Кирилл внял советам своего патрона, данным ему в Лондоне, и поставил у руля именно тех людей, которых рекомендовал Голубев. Сам он, как понемногу выяснилось из разговоров, просто тихо отдалился, исполняя исключительно роль свадебного генерала и переложив практически всю основную работу на плечи помощников и заместителей, которые отлично справились. В результате холдинг не только не обанкротился и не прекратил свое существование, но даже напротив того — развивался и процветал точно так же, как это было и при прежнем боссе.
Леонид с удовольствием приезжал в офис, занимался делами, вел переговоры с нужными людьми, однако отдавать Заводу, как прежде, двадцать четыре часа в сутки у него больше не было никакого желания. Во-первых, это было бы просто некрасиво по отношению к его заместителям, которые «в отсутствие шефа» взяли все в свои руки. А во-вторых (хотя на самом деле именно это и было во-первых), ему хотелось как можно больше времени проводить со своей Ксю. Но тут их желания не слишком совпадали. Нет, конечно же, Ксения все так же сильно любила его, но и для нее работа была важна. И она пропадала в своей клинике с раннего утра до позднего вечера. Леонида это задевало, он постоянно скучал и не хотел без нее никуда ходить.
— Но ты пойми, — ласково уговаривала Ксюша. — Я же не могу вот так все бросить! У меня больные, студенты, три дипломника, симпозиум международный по онкологии готовим…
— Неужели тебе твои студенты и симпозиумы дороже меня? — возражал он.
— Ну что ты такое говоришь, глупый? У меня нет ничего на свете дороже тебя.
