Ава Деллайра - Письмо на небеса
– Хорошо… – Я не знала, как реагировать на это. – Но ты же знаешь, что я буду жить и у папы. Я не могу его бросить только потому, что ты приехала.
– Да, я знаю, милая, – сказала она и добавила: – Я очень хочу тебя поскорее увидеть.
– Да. Я тоже, мам.
Я все это время ждала маминого возвращения, однако сейчас не понимала, что чувствую в связи с этим. Такое ощущение, будто я просто привыкла к тому, что рядом со мной только папа и тетя Эми. Но больше всего меня пугала мысль, что она возвращается затем, чтобы попытаться меня разговорить. Чтобы я рассказала ей, что случилось с Мэй, и подтвердила ее подозрения, что в этом виновата я. «Ладно, – думала я, – если она захочет обо всем узнать, я ей расскажу. А потом она может хоть навсегда исчезнуть из моей жизни». Я уже потихоньку стала оправляться, но после разговора с мамой снова почувствовала себя брошенным ребенком.
Джуди, вы принимали таблетки, которые давали вам на киностудии. Таблетки, которые назначали вам врачи. Принимая их в таком раннем возрасте, вы потом уже не могли остановиться. А потом вас не стало. У меня закралось подозрение, что никто в душе так до конца и не взрослеет. Я смотрю на вас в «Волшебнике страны Оз» и на дорогу, мощенную желтым кирпичом. Вы надеетесь, что она приведет вас домой, и я понимаю, что вы всю жизнь хотели туда попасть.
Искренне ваша,
Лорел
Дорогая Амелия,
Сегодня утром в школе случилось нечто замечательное. Я увидела Ханну, стоящую рядом с Натали и вынимающую из своего шкафчика учебники. Она застегнула сумку, наклонилась к Натали и поцеловала ее в губы. Прямо там, на глазах у всех проходящих мимо, на глазах у всех любопытствующих. Взяв Натали за руку, она пошла с ней по коридору, мимо футболистов, которые пялились на них, и тыкающих в них пальцами ботаников, не обращая внимания на перешептывания и пересуды.
Вы однажды сказали, что люди слишком боязливы, чтобы пересекать свои собственные Атлантики, и я думаю, что это правда – в нашей жизни полно океанов. Атлантика Ханны – противостояние ее брату. И, мне кажется, что теперь, находясь на другом ее конце, Ханна осознала, какой храброй может быть.
Наверное, для меня пересечь Атлантику – значит научиться говорить о разных вещах, пусть даже понемногу и постепенно. Но, по-моему, больше всего храбрости требуется для того, чтобы осознать, что, сколько бы океанов я ни пересекла, дурацкая правда всегда будет оставаться на другом берегу. Мэй была рядом с нами, а затем ушла. Я любила ее всей душой, а она умерла. И никакая злость, тоска и чувство вины этого не изменят. Я разжимаю судорожно сжатый кулак и понимаю, что держусь за пустоту. Это невыносимо печально. Я больше не знаю, как удержать сестру. Порой я, как обычно, стою на аллее со своими друзьями или готовлюсь ко сну, как вдруг меня пронзает такая острая тоска по Мэй, что земля уходит из-под ног.
Но иногда мне что-то помогает отвлечься. Сегодня был как раз такой вечер. К нам в гости пришел Скай и посмотрел вместе со мной и папой бейсбольный матч. Папа так обрадовался, когда я пригласила Ханну, что я решила почаще приводить в дом гостей. И он, кажется, отлично ладит со Скаем. Я слегка отстраненно слушала их разговор об игре, обмене игроками и остальном, в том же духе. Сезон только открылся, но я знаю, что у «Кабс» пока все складывается удачно. Однако в сегодняшней игре они проигрывали с разгромным счетом; папа выключил телевизор и вдруг предложил:
– Как вы смотрите на то, чтобы пойти во двор и самим немного поиграть?
Удивительно, как он оживает в присутствии других людей. Возможно, он видит в этом знак, что я впускаю его в свою жизнь или что мне не стыдно за свою семью. А возможно, в доме чересчур долго стояла тишина.
Идея была немного сумасшедшей, потому что на улице почти стемнело – наступили сумерки, подходящие для «смертельной игры», но я подумала: почему бы нет? Папа вытащил свои старые перчатки, биту и бейсбольный мяч и подавал мне и Скаю. Я все время промахивалась, но папа подал мне три страйка, и я наконец смогла отбить мяч. Затем Скай подавал мяч папе, и папа так его отбил, что тот перелетел через крышу! Папа был в восторге.
– У твоего старика еще остались силенки! – воскликнул он, обежал участок, пересекая воображаемые базы, и вернулся: – Я «дома»[69]!
Уже почти совсем стемнело, и мы решил закончить игру на этой хорошей ноте. Папа пошел спать. Он находился в таком прекрасном настроении, что, пожелав нам спокойной ночи, даже не выставил Ская из дома. Мы со Скаем пошли в мою комнату и уселись вдвоем на кровать.
– У тебя классный отец, – сказал Скай. – Нам нужно почаще общаться.
– Ты ему нравишься. В твоем присутствии он оживает.
– Правда?
– Да. Спасибо, что пришел.
– Не за что, – улыбнулся он.
Опустившись на подушку, я сказала:
– Моя мама возвращается. В следующие выходные. На все лето.
– Ого. Ты рада?
– Не знаю. Хочу радоваться, но боюсь в это поверить.
– Понимаю, – кивнул Скай. – Когда родители сбегают, нелегко их простить.
Он лег рядом со мной, и я позволила себе положила руку ему на грудь.
– Вам было хорошо, когда отец жил с вами? – спросила я.
– Да не особо. На него иногда накатывало, правда, ненадолго. – Скай умолк, а потом продолжил: – Я не знаю, что будет с мамой через год, если я поступлю в университет и уеду. Меня порой пугает то, что я окажусь таким же, как отец. И всегда буду тем, кто оставляет других.
Я взглянула на него.
– Ты лучше своего отца. И ты не обязан вечно расплачиваться за его ошибку.
Его губа, чуть искривленная вправо, натянулась. Он обдумывал мои слова.
Мы некоторое время молча лежали рядом, глядя на неровности в потолке, образовывавшие различные фигуры. Я вспомнила, как лежала на верхней постели Мэй, таращась и пытаясь не уснуть, чтобы увидеть, как летает сестра.
– Посмотри, – показала я Скаю на потолок. – Это лицо. Наполовину девушка, наполовину призрак. Видно, где оно разделяется – только на одной стороне есть длинные волосы. – Я указала на то место, где краска собралась длинными морщинками, образуя пряди волос. – А там – рука. Она принадлежит мужчине, живущему в стене. Он собирает капли дождя и хочет выйти и отдать их девушке. Она победит призрака, и они вдвоем переплывут тот океан, – показала я.
Скай засмеялся и уткнулся лицом в мою шею. Я погладила его по голове. В эту минуту он казался мне маленьким мальчиком. Я впервые видела его таким. Может быть потому, что чувствовала себя сейчас сильной. Достаточно сильной, чтобы удержать его.
