Артур Хейли - Отель
Пропустив мимо ушей эти слова, хозяин отодвинул стакан.
— Зачем ты это делал, Том? Почему именно ты — из всех моих служащих?
— Клянусь богом, я не понимаю…
— Не обманывай меня, Том. Ты и так слишком долго меня обманывал.
— Я же говорю вам, мистер Трент…
— Брось врать! — резкий окрик разорвал тишину зала.
Мирный говор за столиками смолк. По тому, как тревожно забегали глаза старого бармена, Уоррен Трент понял, что за его спиной все повернулись в их сторону. Он почувствовал, как гнев, которому он не хотел давать воли, захлестывает его.
Эрлшор судорожно глотнул.
— Прошу вас, мистер Трент. Ведь я работаю здесь уже тридцать лет. И вы никогда не говорили со мной в таком тоне. — Голос его был еле слышен.
Уоррен Трент достал из внутреннего кармана пиджака докладную, подготовленную людьми О'Кифа, перевернул две страницы и, закрыв рукой часть текста на третьей, рявкнул:
— Читай!
Эрлшор нащупал очки, надел их на нос. Руки его дрожали. Он пробежал глазами несколько строчек и остановился. Затем бросил взгляд на Уоррена Трента. Теперь в его глазах уже не было оскорбленного изумления. Только животный страх загнанного зверя.
— Вы ничего не сумеете доказать.
Уоррен Трент стукнул ладонью по стойке. Уже не обращая внимания на посетителей, он повысил голос и дал волю гневу:
— Если я пожелаю этим заняться, то докажу. И не заблуждайся на этот счет. Ты воровал и обманывал меня и, как все воры и преступники, оставил за собой следы.
От страха Тома Эрлшора прошиб пот. У него было такое чувство, словно мир, в котором он чувствовал себя так уверенно и безнаказанно, вдруг взорвался и рассыпался на куски. Он уже и не помнил, когда начал обманывать хозяина, и за эти годы привык к мысли о своей неуязвимости. И сейчас он со страхом думал о том, догадывается ли владелец отеля, как велик отхваченный им кусок.
Уоррен Трент ткнул пальцем в лежавшую между ними на стойке докладную.
— Эти люди почуяли вонь, потому что — в противоположность мне — у них не было слепого доверия к тебе, они не считали тебя своим другом. — От внезапного волнения у него перехватило дыхание. — Но если понадобится, продолжал он, — я найду улики. На твоей совести ведь куда больше грехов, чем здесь написано, так?
Том Эрлшор нехотя кивнул.
— Ладно, можешь продолжать спать спокойно: я не собираюсь отдавать тебя под суд. Если я это сделаю, у меня будет такое чувство, точно я уничтожил часть себя.
Некое облегчение отразилось на лице старшего бармена, но он все еще желал лучшего исхода.
— Клянусь вам, — взмолился он, — если вы поверите мне, это никогда больше не повторится.
— Ты хочешь сказать, что теперь, когда тебя накрыли после стольких лет мошенничества и воровства, ты наконец окажешь мне честь и перестанешь у меня воровать?
— Мне ведь будет очень трудно, мистер Трент, в мои-то годы найти себе другую работу! А у меня семья…
— Знаю, Том, — спокойно сказал Уоррен Трент. — Я это хорошо помню.
Эрлшор покраснел, и это свидетельствовало хоть о каком-то запоздалом пробуждении совести.
— Денег, которые я здесь получал, — неуклюже начал он, — никогда не хватало. Всегда долги: то что-то надо купить детям…
— И еще букмекеры, Том. Не будем забывать о них. Букмекеры вечно преследовали тебя, не так ли? Вечно требовали денег. — Это был выстрел наугад, но молчание Тома Эрлшора показывало, что Трент попал в цель. — Ну, хватит, Том, — резко сказал Уоррен Трент, — мы уже достаточно наговорились. А теперь вон из отеля и никогда больше не смей сюда приходить.
Тем временем зал бара стал наполняться, люди шли через широкие двери из, вестибюля, громко переговариваясь. Шум возобновился и все нарастал.
Молодой помощник бармена подбежал к стойке и стал поспешно готовить напитки, которые уже нетерпеливо ожидали официанты. Он изо всех сил старался не глядеть на владельца отеля и своего бывшего начальника.
Том Эрлшор растерянно моргал глазами. Машинально он пробормотал:
— Ведь уже час ленча…
— Это тебя теперь не касается. Ты больше не работаешь здесь.
По мере того как бывший бармен осознавал безнадежность своего положения, выражение лица его разительно менялось. Маска почтительности сошла, на ее месте появилась кривая усмешка.
— Хорошо, — объявил он, — я уйду. Но и вы здесь недолго задержитесь, великий и всемогущественный мистер Трент, потому что вас тоже вышвырнут отсюда, как собаку, — все об этом знают.
— Что же они такое знают?
Глаза Тома Эрлшора сверкнули.
— Они знают, что вы уже ни на что не способны, вы — отработанный пар, вздорный полоумный старик, который, куда там отелем, пустой коробкой из-под сигарет не способен распорядиться. Вот почему вам не видать скоро этого отеля, как своих ушей. И когда вы наконец полетите отсюда вверх тормашками, я вместе с другими от души повеселюсь. — Он на секунду умолк, тяжело дыша и прикидывая, продолжать поношения или лучше остановиться. Возобладала жажда мщения. — Всю жизнь, насколько я себя помню, вы распоряжались такими, как я, словно своей собственностью. Допустим, вы действительно платили на несколько центов больше других и бросали своим служащим подачки, корча из себя Иисуса Христа и Моисея в одном лице. Но вам не удалось никого из нас одурачить. Мы все раскусили: вы делали это, чтоб заткнуть рот профсоюзам, а еще потому, чтобы иметь возможность сказать: вот какой я щедрый и великодушный. Так что эта милостыня нужна была больше вам самому, чем нам. Ну, а мы уж сами о себе заботились и потешались над вами вдосталь. Можете мне поверить, никто не терялся, и вам никогда не узнать всей правды.
Эрлшор наконец умолк, сам испугавшись, не слишком ли далеко он зашел.
Позади них зал быстро наполнялся. Уже были заняты два последних табурета рядом с ними у стоики. Под нарастающий гул зала Уоррен Трент барабанил пальцами по обтянутой ножен стойке. Странно, но злость его куда-то ушла. Ее место заняла твердая решимость не медлить больше и тотчас взяться за выполнение второй миссии.
Он поднял глаза на человека, которого, как ему казалось, так хорошо знал в течение тридцати лет, но в котором на самом деле ошибался.
— Том, тебе никогда не понять, каким образом и почему ты оказал мне сейчас большую услугу. А теперь уходи, пока я не передумал и не отправил тебя в тюрьму.
Том Эрлшор повернулся и, ни на кого не глядя, вышел из зала.
Уоррен Трент прошел через вестибюль гостиницы по направлению к выходу на Каронделет-стрит, стараясь избегать взглядов своих служащих, которые с почтительностью смотрели вслед ему. Он был в плохом настроении, убедившись сегодняшним утром, что улыбка может прикрывать предательство, а за радушием способно скрываться самое мерзкое неуважение.
