Сергей Минаев - The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты
Битый час объясняю ему сценарий. Кажется, за это время я успеваю выучить наизусть диалоги и слова всех действующих лиц, включая массовку. Следует отметить, что Катя мне здорово помогает. Фархада трясет от страха, он не понимает, во что его заставляют ввязаться. Я хожу с ним по площадке, наливаю ему водки, грожу ментами, хозяйкой суши-бара и отъемом регистрации. Последняя угроза пробивает в мутном взоре его узких глаз слабый огонек разума. Рассаживаемся по местам.
– Подбираешь кошелек и идешь, – показываю Фархаду, как идти. – Кричишь: «Девушка, девушка, это ваш кошелек?». Понял?
– Угу, – кивает Фархад.
– Потом отдаешь ей кошелек, смотришь в глаза, как будто влюбился. Она говорит: «Спасибо, не заметила, как потеряла». После этого твой ответ...
– Угу.
– Ну, с богом. Джеки ты мой Чан ненаглядный!
– Сцена пять, дубль один, – звучит команда.
Фархад, воровато озираясь, выходит на площадку. Не выдерживая никакой паузы, берет с пола кошелек, разворачивается к Кате и тут же верещит козлиным голосом:
– Девушк! А, девушк! – бежит к ней, заваливаясь на один бок, как хромая ворона, всплескивает руками. – Девушк! Эта ваш кашелек?
– Ой!– оборачивается Катя и начинает блядски хлопать ресницами.
– Ваш, та? – переспрашивает Фархад. – Вот, бэрит, пожалуйста.
– Спасибо, не заметила, как потеряла, – принимает Катя кошелек.
– Я сам потерялся в этом город, та, – скороговоркой выплевывает Фархад и смотрит на нее «как будто влюбился». Скорчившись в три погибели, взгляд снизу вверх, будто ждет, что получит прямой удар в голову. Испуганные глаза стреляют то в Катю, то в камеру, то в зрителей. Закончив говорить, выходит из кадра и идет ко мне, видимо, боясь, что все остальные его сейчас немедленно изобьют, отнимут регистрацию и ушлют обратно в солнечный Узбекистан.
«Все остальные» тем временем прибывают в шоке. Оператор откровенно и весьма нетрезво ржет. Ваня отворачивается. Антон закрыл лицо руками и скорчился, как плакальщица. Сценарист таращится на нас с Фархадом и крутит пальцем у виска.
– Сигарету можно выкурить? – спрашивает Катя и, не услышав ответа, закуривает.
Фархад садится рядом со мной на пол и затравленно оглядывается.
– Я не буду больше его снимать, все понятно! – говорит, не отнимая рук от лица, Антон.
– Реально, хватит балагана, – кивает Ваня.
– У нас еще девять дублей, – безнадежно напоминаю я.
– Можно мне вашего Фархада на десять минут? – выпуская дым из ноздрей, интересуется Катя. Я отчаянно ей подмигиваю.
– Да хоть на двадцать! – Ваня чихает.
Я, Антон, оператор и сценарист – синхронно закуриваем. То ли у меня заложило уши, то ли в павильоне в самом деле так тихо. «Семисветова» – высвечивается на экране моего телефона. Первая мысль – сбросить звонок, вторая – бэкстейджи Хижняка.
– Да, – нарочито усталым голосом отвечаю я.
– Привет, ты жив?
– Это не жизнь, а какой-то затяжной прыжок в помойку.
– Что случилось?
– Все!
– У тебя настроение плохое? – Она подвисает.
– Да... последние лет десять.
– Ты не можешь говорить?
– Я могу встретиться, – сходу перехожу к сути.
– Правда?! – Даша заметно оживляется.
– Правда. Часа через четыре, ладно? – Я нервно посматриваю на часы. – У меня съемки пилота.
– А где? – представляю ее лицо, отражающее лихорадочную работу системы по поиску подходящего заведения.
– «Beef-bar», – особо не задумываюсь. – В семь, окей?
– А я подумала...– но мое резкое «целую», оставляет ее наедине с собственными мыслями.
Снова смотрю на часы. Проходит двадцать три минуты.
– Мы готовы, – возвращается Катя.
Оператор смотрит на Антона. Антон безучастно пожимает плечами и обращает свой взор на Ваню. Ваня угрюмо молчит.
– Камеры готовы?! – ору я. – Камеры, мотор!
– Сцена пять, дубль три!
И тут происходит странное. Фархад преобразился. Что-то неуловимо другое появилось в его походке. Его взгляде. В том, как он поднимает кошелек, медленно разворачивается, смотрит по сторонам. Замечает вдали одинокую девушку и идет за ней. Сначала пружинистым шагом, потом переходит на легкую трусцу. Забегает вперед, смотрит на нее. В глазах щенячий восторг и одновременно легкий намек на похоть:
– Девушк, добрий тень! – Пауза. – Девушк, эта ваш?
– Ой!– вскрикивает она, будто он нашел ее трусики.
– Ваш, та? – Он держит кошелек в вытянутой руке и не отпускает его, даже когда Катя протягивает руку и касается кошелька. – Вот, бэрит... бэрит, пожалуйста...
– Спасибо, не заметила, как потеряла! – Катя смотрит на него так, будто они уже переспали, и ей немного неловко. Может быть, даже стыдно. В ее голосе смятение, даже легкая паника.
– Я сам потерялся в этом город.
В глазах Фархада, кажется, стоят слезы. На лице написано, что такая, как Катя, никогда не даст такому, как он. Интересно, откуда у него такое подобострастное и вместе с тем страдальческое лицо? Вспомнил, как его наебал прораб на первом же объекте, где Фархад копал траншеи?
– Я ему верю, хотя так не бывает! – шепчет Антон, вцепившись в мою руку. – Где ты нашел этого киргизского самородка?
– Он узбек.
– Неважно. Это случайность. Так не бывает! – Антон встает. – Еще дубль. Актеры на исходную. Камеры готовы?
Фархад стоит, беспомощно озираясь. Он не понимает, чего от него хотят, не понимает, что сделал не так.
– Все отлично, Фархадик! – говорю я. – В кино с первого раза ничего не снимают. Повтори еще три раза эту сцену, чтобы вот этот дяденька в бейсболке остался доволен, а?
– Фархад, – Катя пристально смотрит на него. – Еще раз иди туда, с кошельком.
Второй и третий дубль проходят как по маслу. Антон нервно курит, бегает по площадке. На его лбу выступают «капли пота творца». Фархад повторяет все прилежно, с теми же интонациями. С теми же глазами и слезами. Или почти с теми же.
– У тебя редкий талант, Дрончик! – говорит Ваня поглаживая бицепс. – Самому создавать проблему и самому из нее выкручиваться, в последний момент.
– Это был ваш последний момент. И вами созданные проблемы, kids! – говорю я, не оборачиваясь. Я и так знаю, что увижу в его глазах. Восторг и крайнее удивление.
В следующей сцене Фархад и Катя пьют чай, сидя за столиком летнего кафе, а потом выходят из него и идут на прогулку. Катя роняет сумку, и они оба одновременно наклоняются за ней, чтобы, выпрямившись, идти дальше уже за руку. Романтика спальных районов. Очарование любви, которой никогда не будет на самом деле. Чувства, смешанные со слабоалкогольным коктейлем «Ягуар» и «Советским шампанским». Или что они там дальше пьют по сценарию?
