Алексей Слаповский - Они
— Кто напал? — не понял Геран.
Самир даже растерялся. Но хватило сообразительности спросить:
— Он не рассказывал ничего?
— Да кто?
— Сын твой старший, как его у тебя?
— Гоша. А что было?
— Да ничего. Пришли к тебе узнать, где ты. А он начал кричать. Ты знаешь, он националист или этот... скинхед, наверно, хоть и не лысый. Сплошная ненависть у человека. Начал кричать, а потом Насифа ударил, брата моего, ты его знаешь. Как это, человека просто так ударить? Насиф ответил ему, вот и все.
— Вот откуда у Гоши синяки...
— А у Насифа, думаешь, нет? Иди, посмотри! — предложил Самир, зная, что Геран не пойдет, а если даже и пойдет, на теле горячего молодого человека всегда можно найти один-другой синяк. Тем более — с железками работает, ушибается...
— Ладно, разберемся, — сказал Геран. — Хотя, я чувствую, ты торопишься свою версию изложить, а на самом деле было несколько иначе.
— Ничего не несколько, если он даже не сказал тебе, значит, сам чувствует себя виноватым.
Геран не мог возразить. И обратился к цели своего прихода.
— Я вот что хотел. У меня такие обстоятельства, что надо где-то пожить. Может, я хотя бы тут, в вагончике на некоторое время устроюсь? Заодно буду дежурить.
— Что такое? С женой разругался?
— Это неважно.
Из-за денег, подумал Самир. Не поделили. С такими деньгами он мог бы и получше жилье найти, но — хитрит. Скрывает. Умный человек, писатель. Человека с деньгами отпускать нельзя. Даст или не даст, второй вопрос, об этом еще будет разговор, а отпускать нельзя ни в коем случае.
— Здесь рабочее место, не положено, — сказал Самир. — Иу нас неприятности тут все время. Есть у нас квартирка одна, человек на месяц уехал, пока занимай.
— Спасибо, Самир.
— Да не за что. Только у нас с работой так теперь: все по бумажкам, по документам. Я обязан с тобой договор трудовой заключить. Документы есть с собой?
— Паспорт.
— Дай, мне с него копию надо снять.
— На здоровье.
Самир взял паспорт, сказал Герану адрес квартиры и дал ключи. Геран пошел переселяться.
21
Goshа. А если я достану денег, как я их передам и кому?
Super-driver. Сначала достань.
Goshа. Нелогично: я никого не видел из ПИР, как я буду вступать?
Super-driver. Ясно. Думаешь, возьмут твои денюжки и ку-ку?
Gоshа. А если именно так думаю?
Super-driver. Нy, думай. На то и голова. А о смерти ты думаешь?
Gоshа. Не понял.
Super-driver. Я в посьледнее время много думаю. Существует резко выраженная противоположность между влечениями к собственному "Я" и половыми влечениями, причем первые определяют тенденцию к смерти, а последние — к продолжению жизни. Первичный нарциссизм при этом, как следствие, сближается с влечением к саморазрушению. Существует одно обстоятельство, которое мы не можем скрыть от себя: незамечая того, что мы запутались в убежищах шопенгауэровской философии, согласно которой смерть — это «собственно результат», и будучи таковым, является целью жизни, тогда как сексуальное влечение представляет воплощение воли к жизни.
Gоshа. Это ты к чему?
Super-driver. Ни к чему. Просто думаю об этом.
Gоshа. Вообще-то я тоже иногда.
Super-driver. А я все время. А нассчет денег так: можешь перечислить на счет, а если боишься, можеш передать при личьной встрече.
Goshа. Тебе?
Super-driver. Меня видят только избраные. Моему доверенному лицу.
Gоshа. Почему я должен верить?
Super-driver. Это твое дело. Но у наст ак: или человек идет до конца или если он начал и что-то узнал, а сам потом не хочет, то он исключается вообще. Тебя не возьмут даже на акции.
Gоshа. Не надо пугать. На акции приходят все, кто хочет.
Super-driver. Попробуй. Появишся — к тебе подойдет мой человек и прикажет уйти.
Goshа. Ерунда. Как он меня узнает?
Suрег-driveг. Мы всех знаем в лицо. Короче, или тысяча в течении недели, или до свидания навсегда.
Goshа. Тысяча?
Super-driver. Я предупреждал.
Gоshа. Ты говорил про другую сумму.
Super-driver. Условия меняются, все становиться дороже. А сколько я говорил?
Gоshа. Вообще-то ты говорил: пять.
Super-driver. Что я, сумашедший? Наверно говорил пятьсот. А теперь тысяча. Решай сам.
Gosha. А что будет потом?
Super-driver. Потом будет встреча с советом драйверов. А потом ауедиенция со мной.
Gоshа. Ладно, я попробую.
Super-driver. Отличьно, жду.
Гоша не стал пытаться втереться в доверие Килилу: бесполезно. К тому же Полина уже попробовала это сделать, в чем призналась Гоше. Она и уговаривала Килила, и обещала ему свою помощь, и даже немного поплакала, жалуясь, что попала в трудное положение, а родной брат не хочет помочь. Килил притворялся, что не понимает, о чем речь.
Гоша твердо уверился: Килил где-то прячет деньги. Вряд ли дома. Надо просто проследить за ним, вот и все.
А Килил некоторое время никуда не выходил.
Потом все-таки отправился на улицу. Шел до угла дома, оглядываясь. Свернул. Гоша, наблюдавший за его действиями, бросился к окну, выходящему на противоположную сторону. Увидел, что Килил направляется к рынку, вылез в окно и пошел за Килилом, изо всех сил соблюдая осторожность. Понял, что оставаться незаметным легко только в кино. Постоянно попадаешь на открытые места, где негде спрятаться. На рынке было легче, но и Килилу легче затеряться, убежать. Гоша аж взмок от напряжения. При этом он видел, что Килил то и дело поглядывает назад и по сторонам. Гоша рискнул, обогнул ряд палаток и забежал спереди. И понял, что только так и надо наблюдать за человеком. Если он станет режиссером (Гоша иногда об этом подумывает), то в своем кино покажет именно так. Тот, кто боится слежки, невнимательно смотрит вперед, потому что боится того, что сзади и сбоку. Килил шлялся по рынку и окрестностям около часа, а потом вернулся домой.
Проверяет, понял Гоша. Ему удалось незаметно влезть обратно через окно и, когда Килил вошел, он уже сидел, как обычно, за компьютером, будто и не вставал.
Килил включил телевизор в комнате матери, потом что-то делал на кухне. Гоша чутко прислушивался. Так было до вечера.
И вот не то чтобы послышалось что-то, а — какой-то ветерок пролетел по ногам. Гоша выскочил из комнаты. Телевизор работал на полную громкость. Дверь в квартиру приоткрыта: захлопывать Килил побоялся, чтобы не было звука. Оттуда и тянуло сквозняком, этого Килил не учел.
Гоша выбежал из квартиры, из дома, огляделся. Килила не видно. Гоша повернул было к рынку, но подумал, что в людном месте Килил не станет прятать деньги. А где? Скорее всего — в парке. Гоша быстро пошел по направлению к парку. И увидел, как маленькая фигурка скрывается в одной из аллей. Гоша побежал. Высовываясь из-за ограды у входа, увидел: Килил идет по аллее и постоянно оглядывается. Хитрый. Ему видно очень далеко, идти за ним невозможно. Гоша перелез через ограду и пошел по внутренней стороне, время от времени вспрыгивая на ограду, высовываясь, проверяя. Килил все еще шел по аллее. И вдруг пропал. Свернул. Но Гоша заметил место, там на сосне высоко прилажены две кормушки.
Гоша побежал. У сосны стал присматриваться к тропкам, которые вели здесь от аллеи в разные стороны. Почему-то ему казалось, что Килил свернул направо. Гоша углубился в лес. Поваленные стволы, упавшие сухие ветки и сучья, идти трудно, зато легко прятаться. Он блуждал среди этого бурелома и вскоре понял, что идет наугад. Парк запущенный, заросший, большой, поди теперь отыщи здесь Килила, который к тому же одет в неприметные грязно-синие джинсы и серую футболку: все продумал!
Гоша уже собирался возвращаться, но тут заметил в просвете меж деревьями какое-то движение. Пригляделся. Килил сидел на корточках и что-то выкапывал из земли. Гоша пошел на цыпочках, высоко поднимая ноги. К счастью, вечер был ветреным. В ветвях и листве пошумливало, потрескивали ветки. Килил пару раз прекращал работу и озирался, но ничего не заметил.
И вот он вытащил из земли пакет. И тут же Гоша сзади набросился на него. Схватил пакет, но Килил не отдавал. Гоша рвал, Килил укусил его за руку, Гоша взвизгнул, ударил Килила по голове, выхватил пакет, отскочил.
Килил, увидев его, не удивился. Сказал:
— Отдай!
— Ворюга! — крикнул Гоша.
— Отдай, — сказал Килил, доставая нож.
— Киль, не сходи с ума! — крикнул Гоша, быстро оглянувшись. — Мне много не надо, я всё не возьму. У тебя сколько тут, десять? Давай напополам?
— Отдай! — Килил пошел на него с ножом.
— Ладно, черт с тобой, возьму только две. У тебя восемь останется, тебе мало?
— Отдай! — Килька бросился на него.
Гоша побежал.
Конечно, он бегал быстрее младшего брата, но здесь, в лесу, когда надо то и дело прыгать через стволы, пробираться сквозь ветки, петлять меж кустов, преимущества у него не было. Даже наоборот, Килилу, верткому и маленькому, бежать здесь удобней. Гоша слышал за спиной топот и треск, боялся остановиться, но и бежать, не оглядываясь, было страшно. И он придумал: на бегу развернул пакет, выхватил из сумки пачку денег, наугад разделил на две части и одну, ту, что побольше, кинул за спину. Килька не дурак, он увидит. Он поймет: бежать за братом — можно не догнать, а эти деньги потом не найдешь. Да еще кто-нибудь может сюда забрести, подобрать.
