Самид Агаев - Седьмой Совершенный
— Имран, — сказал он, — какая неожиданная встреча. Да знаешь ли ты, приятель, что я тебя ищу на небе, а ты мне встретился на земле. Какими судьбами?
— Да вот, решил сюрприз вам сделать, — ответил Имран. — Дай, думаю, порадую людей.
— Сюда, ко мне! — крикнул Меджкем.
В комнату вошли «купцы».
«Шесть, семь, восемь вместе с хозяином, — подсчитал Имран, — многовато будет». Не сопротивляясь, он дал себя обыскать и связать руки.
— Ничего у него нет, — сказал первый.
— Где бумага? — спросил Меджкем.
Имран пожал плечами. Меджкем обнажил кинжал и приставил острием к горлу пленника.
— Говори, или я вырежу тебе кадык.
— Это будет очень кстати, — ответил Имран, — я как раз горло простудил, глотать больно.
— Ведите его вниз, — распорядился Меджкем.
Сопровождаемый тычками и ругательствами Имран сошел на первый этаж.
— Убери посторонних, — сказал хозяину Меджкем.
— Заведение закрыто, — объявил хозяин, — уходите, уходите.
Трое из них встали и покинули помещение. Старуха, сидевшая у очага, зашлась в кашле.
— Тебя тоже касается, — сказал корчмарь.
— Благородный господин, дозволь еще немного погреться, — запричитала женщина. — Больная я не дойду, помру по дороге, на тебе грех будет.
Хозяин посмотрел на Меджкема, тот махнул рукой.
Через торчавший в потолке крюк, куда подвешивали разделанных животных, пропустили веревку и привязали к ней руки пленника — получилась дыба.
— У меня к тебе два вопроса, — сказал Меджкем.
— Это очень много, — ответил Имран.
— Первый, — продолжал Меджкем, — где бумага, второй — где твой сообщник. Ответишь — будешь жить.
— Сам-то веришь в то, что говоришь? — усмехнулся Имран.
— Главное, чтобы ты верил. Говори, не тяни время, не усугубляй свою участь.
— Вряд ли ее можно еще чем-то усугубить.
— Ошибаешься, — сказал Меджкем и сделал знак своим подручным. Один из них подтянул Имрана вверх, так, что ноги его оторвались от пола, другой это был суфий, из голенища сапога достал кнут, размотал его и вытянул пленника. Имран закричал.
— Нет, так не пойдет, — сказал Меджкем, — оголите ему спину.
Имрана раздели по пояс и вновь подняли вверх. Под ударами Имран вопил так, что Меджкем, поморщась, заложил себе пальцами уши. Он махнул рукой. Имрана опустили. На теле его вспухли багровые рубцы.
— Ну, что, скажешь? — спросил Меджкем.
— Он что, палачом работал? — кивая на суфия, спросил Имран.
— Где твой сообщник? — спросил Меджкем.
— В Багдаде, — ответил Имран.
— Что он там делает?
— Как всегда, пьянствует.
— Бумага где?
— Какая бумага?
— Ты не знаешь, какая бумага?
— Нет.
— Зачем же ты здесь?
— Он сказал, чтобы я приехал сюда, показал знак, взял то, что дадут, и привез ему.
— Врет, — сказал окружающим Меджкем, — поднимайте.
С короткими перерывами Имрана продолжали избивать в течении часа. Затем корчмарь робко обратился к Меджкему.
— Разрешите, господин, я пойду, задам корма скотине.
— Иди, — разрешил Меджкем, — впрочем, постой. Я тоже выйду с тобой. Держите его, не отпускайте.
Едва они вышли во двор, как державший пленника на весу отпустил веревку.
— Рука занемела, — объяснил он экзекутору.
Имран рухнул на пол. Тело его было объято пламенем, но сознание было ясно, как никогда. Пальцы его связанных рук были свободны, и Имран лихорадочно соображал, сможет ли он достать нож из подошвы, разрезать веревку и убить всех троих оставшихся в комнате людей. По всему выходило, что не успеет. Вдруг Имран поймал взгляд старухи, как-то странно смотревшей на него из под накидки.
«Любопытная карга», — подумал Имран, но в следующий миг в руках у карги оказались две чурки из поленницы, находившейся рядом с очагом. Старуха вдруг выпрямилась и обрушила поленья на головы двух купцов, стоявших рядом. Мгновение спустя старуха и суфий, вцепившись друг в друга, с грохотом упали на пол. Каждый пытался не дать противнику пустить в ход кинжал. Имран освободил руки, поднялся, схватил, нависавшего над старухой суфия за волосы и одним движением перерезал ему горло.
Ахмад Башир сбросил с себя агонизируюшее тело и поднялся.
— Какой страстный мужчина, — задыхаясь, произнес он, — еще бы немного, и я бы не смогла уберечь свою честь.
Имран молчал.
— Свяжи этих, — сказал Ахмад Башир, указывая на «купцов». Из соседней комнаты выглянул мальчик и остолбенел от ужаса. — Не высовывайся, если хочешь жить, — предупредил его Ахмад Башир, вставая к дверям.
Мальчик закивал и скрылся.
Имран встал под крюк и поднял руки.
Ахмад Башир одобрительно показал приятелю кулак с поднятым большим пальцем.
За окном начинало смеркаться. В помещении был полумрак, нарушаемый лишь всполохами очага.
Меджкем вошел в комнату, потирая руки, со словами:
— Ну что, не хочешь ответить на мои вопросы?
Он еще не осознал, что в комнате произошли изменения. Его мозг не поспел за временем. В следующий миг кулак Ахмад Башира опустился на его голову и Меджкем, раскинув руки, упал вперед, к ногам Имрана.
Ахмад Башир подошел к поверженному противнику и вытащил у него из ножен саблю и кинжал. После этого связал ему руки и ноги. Имран устало опустил руки и, застонав, сел на лавку. Ахмад Башир присоединился к нему.
— Ты что, за мной ехал? — спросил Имран.
— Не сразу, — коротко ответил Ахмад Башир.
Он пнул Меджкема, тот зашевелился, издав звук, похожий на мычание. Ахмад Башир схватил его за подмышки, поднатужился и поставил на ноги, затем зацепил связанные руки за крюк. Меджкем потерял дар речи и только безумными глазами оглядывал комнату, пытаясь понять, что здесь произошло за те несколько минут, что он отсутствовал.
— Ты это искал, приятель? — спросил Ахмад Башир, поднося к его носу протокол.
Меджкем все понял и обмяк.
— Врежь ему, Имран, — предложил Ахмад Башир. — Нет? Ну, тогда я сам. Ты не представляешь, чего мне стоило усидеть на месте, когда они тебя бичевали.
Ахмад Башир поднялся, взял кнут и несколько раз вытянул Меджкема по спине. Теперь завопил Меджкем, эта перемена участи была настолько смешна, что Имран не удержался и захохотал.
Ахмад Башир ткнул пленника кнутовищем в ребра и показал протокол:
— Я тебя спросил, ты это ищешь?
— Да, это.
— А деньги при тебе?
— Нет.
— Скажи, где деньги и я отпущу тебя. Не веришь? Клянусь его здоровьем, — сказал Ахмад Башир, указывая на Имрана.
— У меня нет денег, — повторил Меджкем.
— Как нет? Мы же договорились. Я вам протокол, а вы мне деньги. Что же за подлый народ исмаилиты! Где этот, в белом, хозяин твой. Отвечай, ослиная голова. Он мне обещал миллион динаров. Я свое условие выполнил, давай деньги.
Дверь отворилась, и в проеме возник корчмарь. Он замер на месте, как вкопанный, лихорадочно соображая, что здесь произошло и чем ему это может грозить.
— Иди сюда, суслик, — сказал Ахмад Башир. Дрожа от страха, хозяин приблизился. — Узнаешь меня? — грозно спросил Ахмад Башир.
— Не убивайте меня, господин, — взмолился корчмарь. — Я человек маленький, что власть прикажет, то и делаю.
— Что тебе было приказано?
— Было приказано послать слугу в Кайруан, когда вы появитесь. Но потом приехали эти люди и сказали, что будут ждать вас здесь.
— Ладно, приберите здесь. Есть у тебя мази какие-нибудь от ран?
— Есть, господин.
— Давай, позови кого-нибудь, пусть займутся моим другом.
— Слушаюсь господин.
— Поесть принеси и вина.
— Вина нет, — быстро сказал трактирщик.
— Как это вина нет? — недоуменно спросил Ахмад Башир. — В том кувшине много осталось, я ведь не все допил, я помню.
— Эти господа допили, — бодая головой, сказал хозяин.
— А вот этого я тебе не прощу, — предупредил Меджкема Ахмад Башир. Тогда и еды не надо.
— Где деньги? — спросил Ахмад Башир у Меджкема.
— Какие деньги? Я не знаю ни про какие деньги. Кроме того, я хочу предупредить вас, что вы затеяли опасную игру.
— Где твой хозяин? — спросил Ахмад Башир.
— В Раккаде.
— В Раккаде, а деньги где?
— Подожди, — остановил Ахмад Башир Имрана, порывавшегося, что-то сказать. Он подошел к одному из лежащих на полу связанных купцов, наклонился к нему и спросил:
— У вас с ним один хозяин?
Купец закивал.
— Как его зовут?
— Повелитель правоверных.
Ахмад Башир вернулся к Меджкему. Тот сказал:
— Заговор Мухаммада раскрыт. Нас послал Убайдалах арестовать тебя.
Ахмад Башир повернулся к Имрану.
— Ты имел дело с племянником, — пояснил Имран, — а это люди самого халифа.
— Это я понял, — яростно сказал Ахмад Башир, — я не понял, что мне делать с этим, — он показал на протокол.
