Алексей Колышевский - Взятка. Роман о квадратных метрах
3
Небольшой поселковый магазин был, как водится, центром светской жизни. На площади перед ним собирались всевозможные группы по интересам, хотя, в сущности, интерес их объединял один – бухло. Так и бухали, разбившись на кучки, начиная от совсем уже синих, соображавших на троих, заканчивая вполне еще приличными, употреблявшими пиво, молодыми. Синие были из местных, молодые или из местных, а большей частью из приезжих: такие же работяги, как и я, расслаблявшиеся после трудового дня. Все вели себя чинно, дурака никто не валял и не включал, свой свояка узнавал, и все друг с другом здоровались. А в нашей банде, как я уже и говорил, царил абсолютный сухой закон. Четверо из пятерых моих новых приятелей вшились раз и насовсем, а пятый был классным специалистом и был запойным, поэтому его за территорию стройки не выпускали, да тот и не стремился. Мне порой хотелось выпить, но я никогда не был особенным поклонником этого дела и снискал некоторое уважение среди околомагазинного общества, как деловой, тверезый и не балабол.
Хозяин вот-вот должен был рассчитаться с нами, и, наконец, этот день почти настал. Дима позвонил утром старшому и предупредил:
– Слышь, Владимирыч, скажи пацанам, что завтра я бабки привезу, они у меня на руках, хозяин дал расчет.
– Ништяк, Дима, – культурно ответил Владимирыч, отсидевший когда-то за грабеж, а теперь выполнявший малярные работы и штукатурку.
– Братва, завтра взгрев, – предупредил он нас. – Все на общак зафордыбачим и раздербаним по-чесноку, чтоб без блядства.
– Базара нет, – хором ответили все (и я тоже).
По моим приблизительным подсчетам выходило, что завтрашний общак потянет не меньше чем на двадцать тысяч долларов, из которых мне причиталось максимум две. Добраться с такими деньгами до Бельгии нечего было и думать. В мозгу копошились разные мыслишки, но я не подобрал ни одной, все они казались мне опасной авантюрой. Так ни на чем и не остановившись, вечером я отправился в магазин за чаем, хлебом и консервами, словом, за всем тем, что составляет рацион работяги. В магазине, стоя в небольшой очереди перед кассой, я, впервые за все это время, обратил внимание на небольшую полку с журналами и газетами: что-то неуловимое заставило глаз остановиться, а руку вытянуться и взять с полки один из журналов. Я не смог сдержаться и глухо застонал: с обложки на меня смотрела очаровательная женщина во всем блеске своей красоты. Я перечел набранный крупными красными буквами заголовок: «Евгения Гринева в главной премьере года. Фильм «Любовница вампира» – абсоютный лидер отечественного проката». Перед глазами прыгали буквы, и Женино лицо двигалось, словно живое. Я взял журнал себе, прижал его к груди и очнулся, только когда услышал голос кассирши:
– Мужчина, за журнальчик не забудьте заплатить.
– Да, да, – засуетился я, отсчитывая деньги, – Скажите, а где тут у вас можно в Москву позвонить?
– А вон таксофон, сейчас выйдете и направо. Так по карточкам, карточки вот продаются. Вам надо?
– Надо, – сглотнул я, – мне очень надо.
У таксофона никого не было, я поставил сумку с продуктами прямо на землю, вставил в аппарат карточку, набрал Женин номер. Она отозвалась почти сразу, я даже гудка не услышал:
– Алло, я слушаю.
– Женя…
– Алло! Кто? Кто это? О Господи, Слава! Ты?! Не может быть!
– И тем не менее это я.
– Ой, как я рада! Как я счастлива, что ты позвонил! Где ты?
– Это пока маленький секрет.
Она осеклась, сказала глухо:
– Ну да, конечно. Я понимаю. Тебя же ищут. Ко мне последний раз звонили всего пару недель назад.
– Чего хотели? Хотя да, я понимаю. Спрашивали, не объявлялся ли я?
– Да. Но как ты? Что с тобой?!
– Не сказать, что все ровно, Женя. А тебя можно поздравить с успехом?
– Что ты имеешь в виду? Ах это! – рассмеялась она довольным смехом счастливой женщины. – Да! Представляешь! Картина получилась замечательная! Народ валом валит и в Москве, и в регионах, сборы нереальные!
– Вот как? – Я потер переносицу. – Слушай, так выходит, я удачно проинвестировал?
Ее голос сразу же изменился. Стал холодным и деловым:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, я думал, если фильм собрал так много, а я вложил деньги в его создание, то я мог бы хотя бы получить обратно тот миллион баксов, который я тебе принес тогда, почти перед самым моим арестом. Это как-то можно решить?
– Не знаю. Я спрошу у ребят, что они думают по этому поводу. Вообще-то у нас с тобой никакого договора не было, мы ничего не подписывали, никаких обязательств. Ты разве не помнишь?
– Помню. Но…
– Я поговорю, о’кей, – очень сухо сказала она, с явным желанием поскорей завершить разговор.
– Когда тебе позвонить?
– Не знаю. Где-нибудь через месяц. Мы сейчас все очень заняты. Да. Не раньше чем через месяц.
– Ну что ж… В таком случае до свидания, Женя. Я позвоню тебе через…
Короткие гудки: она не дослушала. Я в оцепенении повесил трубку, пошел обратно к магазину. Кто-то меня окликнул, я обернулся. Поддатые хохлы, работали неподалеку, но их прогнали, то ли за пьянство, то ли на нерадивость: бедовый народ. Живут в каком-то сарае, домой не собираются, видать, нету денег. Один из них поманил меня:
– Слава, здоровеньки булы! Как сам?
– Привет, мужики, – ответил я. – Отдыхаете?
– Ага, отдыхаем, – злобно ответил еще кто-то из их компании. – Подзаебались уже отдыхать-то, вот. Ни денег, ни работы. Даже домой уехать не на что, все пропили. Слушай, ты вроде мужик нормальный, не пьешь, дай шестьсот долларов взаймы нам на билеты. Мы тебе с дому вышлем все тютя в тютю. Дай, а?
– Да вы че, ребят? Какие доллары? Откуда у меня?
– Да ладно, будет, пошутили мы, – тот, кто подозвал, похлопал меня по плечу, – не грузись.
Я помолчал немного потому, что решиться всегда труднее, чем придумать, но все-таки смог:
– Мужики, тут такое дело. Я сам копейки получаю, я ж разнорабочий. А тут нам должны завтра расчет привезти. Смекаете, о чем я?
– Це дило, – кивнул хохол, – а скильки будэ грошей?
– Много. Штук двадцать баксов. Вы там всех сделаете, а мне за наводку половину.
– Нас шестеро, а твоих сколько?
– Пятеро, – сглотнул я нервный ком. – Да они ханурики все, урки бывшие, там здоровья-то никакого.
– Здоровья нет, зато пером попишут запросто, – справедливо заметил кто-то.
– Ну, как хотите, – с облегчением сказал я. – Если чего, то я вам ничего не говорил.
– Да ты погодь. – Тот, что был у хохлов за старшего, взял меня за рукав. – Такие дела так не делаются, покубатурить надо. Ты не торопись. Ты скажи, а кто привезет бабки?
– Прораб. На машине.
– Так, может, его лучше?
– Не выйдет. У него пушка, – соврал я потому, что мне не хотелось подставлять Диму. Все же он спас меня. Должно же и у меня быть что-то святое. Те для меня просто работяги и уркаганы, их мне никогда не было жаль.
Хохлы стали советоваться, зашептались, видно было, что они ухватились за мое предложение, как за соломинку, и уже не хотят ее выпускать.
– Ладно. Тогда мы ночью завтра аккуратно вломимся. Ты только дверь открой, – услышал я, наконец.
– Открою, мужики, открою, – пообещал я, – только вы постарайтесь без мокрухи.
– Как выйдет, – ответил тот, что был за старшего, – в таком деле наперед никогда не знаешь.
4
На следующий день Дима приехал поздним вечером. Быстро отсчитал деньги, сказал, что завтра заберет половину из нас на новый объект, и уехал. У него свои дела, прорабьи. Я не без зависти проводил его взглядом, подумав, что сейчас все отдал бы за свою «девятку» и ту маленькую должность в кооперативе. Как давно это было, черт бы все побрал! Мужики тем временем стали делить деньги «по справедливости». Мне досталось чуть больше двух штук, как я и предполагал. Я заныкал их в ботинки, прямо под стельки.
– Ты чего так ныкаешь? – спросил кто-то из вчерашних урок.
– А чтоб, если отбирать станут, так пусть сперва ботинки снимают, – отшутился я. Все засмеялись.
…Ночью, когда все разбойники легли спать и захрапели так, что затряслись стены, мальчик-с-пальчик прокрался к воротам и открыл дверь другим разбойникам. Те прокрались в дом, но один из разбойников задел ногой пустое ведро, оно загремело, и спящие разбойники разом проснулись, увидели, что их пришли грабить другие разбойники, и стали с ними биться не на жизнь, а на смерть. И так они бились, что поубивали друг друга совсем. А потом мальчик-с-пальчик вернулся в дом, обобрал всех мертвых разбойников и был таков…
Я не хочу описывать то, как это было на самом деле. Вот примерно так, как в сказке братьев Гримм, которую они хотели написать, да не стали. Сиквелы тогда были не в чести. Я двинул по направлению к шоссе, дошел до него и зашагал по обочине к Москве. И я, конечно, не знал, что вчера мой бывший шофер Вадик наконец-то нашел время, чтобы поменять на своей машине зимнюю резину на летнюю.
Он давно уже не работал шофером. Собственно, я был его последним пассажиром, шефом, которого он возил. После моего ареста этот парень решил круто изменить свою профессию и стал работать на себя, занялся ландшафтным дизайном и притом весьма успешно. Сейчас он возвращался в Москву и, конечно, не знал, что халтурщики из шиномонтажа в третьем таксопарке на улице Маломосковской не притянули как следует гайки на левом переднем колесе. Ездил Вадик очень быстро, так, словно он везде опаздывал, дома ждала его молодая супруга, он задержался у клиента и теперь летел на всех парах.
