Лахезис - Дубов Юлий Анатольевич

Как-то зябко стало на этой скамейке, даже хмель прошел весь, ну конечно, я же без пальто вышел, так и сижу в смокинге. Обошел я здание в обратном направлении — праздник закончился, пока я на скамейке горевал о своей жизни, гости все разъехались, так меня и не хватившись, только мой «мерс» на стоянке остался. Водитель, почуяв движение по соседству, проснулся, выскочил на мороз и открывает дверь с надеждой на лице. Я ему рукой махнул, дескать скоро уже, и вернулся в ресторан. Там полумрак, снимают скатерти со столов, молодой парень, уборщик, вышел в зал с пылесосом и шваброй. Я вошел — они в мою сторону повернулись и замерли. Я присел у ближайшего стола, поманил официанта, потребовал «Кампари-джин», но пусть бутылки и лед принесут сюда, я смешивать сам буду.

Внешне ведь жизнь моя выглядит просто на зависть всем: большая квартира, машина персональная с водителем, работа — не бей лежачего, просто делай что говорят старшие товарищи, и за это такие бабки платят, что мама не горюй. Так что, если бы мог кто пролезть в мою голову и рассмотреть, что я там думаю, и как мне бывает тошно, и хочется просто в петлю, то решил бы, что человек с жиру бесится. Старшие товарищи, узнай они про мое психологическое состояние, могли бы серьезно забеспокоиться и даже задаться мыслью: а не следует ли меня на моей должности сменить и поставить другого — либо уж совсем чтобы из системы, либо менее склонного к интроспекции, а меня, нет, не выкинуть на помойку — этого в системе не допускают, — но передвинуть куда-нибудь с сохранением всех благ, например в том же банке оставить, но назначить уже не президентом, а суперпрезидентом, без прав, полномочий и обязанностей, чтобы уж совсем ничего делать не надо было.

Это просто здорово, что никаких приспособлений для чтения мыслей еще не изобретено, а то это уж совсем последний гвоздь в крышку гроба.

Ну, вы догадываетесь, конечно, что мне тут же пришло в голову, сразу после этого, насчет чтения мыслей. Я вспомнил вдруг, что это не просто идея какая-то маразматическая, а совершеннейшая реальность, и что есть где-то человек, который все мои мысли отслеживает. Может, он даже не один, а их целая команда, и кто-нибудь из них сейчас со старшими товарищами общается, предупреждает их, что надо принимать меры, потому что у кадра, которого они считают надежным и проверенным, в голове шестеренки завертелись не в ту сторону, и он начинает проявлять недовольство, причем такое недовольство, которое ни повышением статуса не ликвидировать, ни деньгами не залить.

Поставил я стакан с «Кампари» на стол, встал, подошел к окну, гардины задернул, чтобы люди в зале на мое отражение в темном стекле не пялились, и стал шептать:

— Ангел-хранитель Эдуард Эдуардович, хозяин мой и вечный спутник, оторвись от того, чем ты сейчас занят, услышь мои слова и прочти мои мысли, сохрани в тайне все, что ты про меня уже знаешь или еще узнаешь, помоги мне в моей беде, сделай так, чтобы Людка была со мной, чтобы она сама этого захотела, как шестнадцать лет назад, верни ей веру в людей и надежду, а со мной пусть будет, как ты сам этого пожелаешь, я для себя ничего не прошу; только если ты с Людкой ничего сделать не сможешь, то хотя бы так сделай, чтобы я просто не был один, чтобы вокруг меня другие люди были, с которыми я мог бы разговаривать, чтобы они понимали меня, чтобы я был хоть кому-то нужен как человек, а не как пластмассовый факсимильный штамп…

Я еще хотел попросить Эдуарда Эдуардовича, но тут меня официант аккуратно за плечо потрогал.

— У вас все в порядке? — говорит сочувственно. — А, это вы молитесь наверное? Не желаете ли пройти в отдельное помещение? У нас тут при ресторане специальная молельная комната оборудована, пока часовня достраивается.

Перебил мне этот дурак настроение, и больше ни о чем я Эдуарда Эдуардовича решил не просить, но внутри себя твердо пообещал, что если он исполнит то, о чем я уже попросил, то буду я ему принадлежать душой и телом, и впредь любое пожелание его будет для меня законом.

Квазимодо. На краю

Тот мой пятидесятилетний день рождения в определенном смысле оказался для меня поворотным: что-то щелкнуло внутри не то само собой, не то в результате непродолжительного сеанса светомузыки, настигшего меня по дороге домой из Барвихи, — и я стал панически остерегаться любого несанкционированного мною проникновения в мой внутренний мир. Хоть я и понимал прекрасно, что от Эдуарда Эдуардовича мне никак не защититься, но от всех остальных стал отгораживаться всеми доступными мне способами. Способов таких было немного, потому что единственным человеком, знавшим досконально, как это делается, был Мирон, но прибегнуть к его помощи означало полностью раскрыться перед ним, а этого я уж точно не хотел, — он и так знал про меня больше, чем положено.

В нескольких местах тем не менее мне удалось получить советы разной степени осмысленности, и я за месяц установил в своем банке специальную систему защиты. Ее эффективность тут же получила самое надежное подтверждение — буквально на следующий день появился разъяренный Мирон и стал требовать выдать ему какие-то криптоключи. Я его совершенно спокойно послал куда подальше, потому что установка системы была согласована Фролычем с верхними этажами.

Одним из первостепенных условий этой системы был категорический запрет на вход в здание банка с мобильным телефоном.

Мобильный телефон, как мне объяснили, — это сбывшаяся мечта спецслужб всего мира. И не только спецслужб, потому что обладатель мобильного телефона беззащитен и открыт перед любым любознательным, который либо сам обладает мощным компьютером и некоторыми техническими навыками, либо же имеет достаточно средств, чтобы за это заплатить.

Покупатель мобильника не всегда отдает себе отчет в том, что он приобретает не просто недорогое и удобное средство связи, оснащенное для привлекательности всякими дополнительными прибамбасами, но в первую очередь — микрофон, батарейку, антенну и SIM-карту с уникальным идентификационным номером. С момента первого включения аппарата все передвижения его владельца могут быть отслежены. С первого же звонка начинается пополнение списка контактов. Самые популярные вопросы — «где был» и «с кем общался» — более можно не задавать: ответы на них уже получены и хранятся в компьютерных базах данных, в которые можно проникнуть самыми разнообразными способами, легальными и не совсем.

И вопрос «о чем говорили» тоже больше не интересен — уже не требуется, как в незапамятные времена, выводить интересные соединения с телефонной станции на снабженный магнитофоном специальный пульт: если надо, весь разговор, от начала до конца, попадет в те же базы данных и храниться там будет вечно. А если не просто надо, но очень надо, то специальная девушка в наушниках прослушает разговор, нажав несколько кнопок, установит говорящих, включит принтер и через полчаса максимум те, кому положено, прочтут распечатку и отдадут приказ.

Эту технологию не перехитрить никаким доморощенным способом. Нельзя просто завести себе вторую, незасвеченную, симку, купленную на несуществующего человека, и почувствовать себя в безопасности: первый же звонок на номер, который уже набирался раньше, автоматически ставит новую симку на контроль. И это не будет какая-то нудная бюрократическая проверка — всего лишь компьютер выяснит, не находятся ли те симки, с которых на этот номер звонили, в критической близости одна от другой, и вывесит тревожный флажок.

Но даже если он этого и не сделает сразу, потому что вы решили схитрить, оставили старую симку дома и поехали на другой конец города, чтобы воспользоваться новой, то и это не поможет — рано или поздно вам позарез понадобится позвонить прямо сейчас, и вы это сделаете.

Поэтому, если вы намерены сохранять конфиденциальность, то любые беседы по телефону следует исключить. Разговаривать можно только с глазу на глаз, а если в общественном месте, то только шепотом и прикрывая рот ладонью, потому что нельзя исключить скрытую видеозапись, которая впоследствии будет расшифрована по движению губ. Так же надлежит вести себя и в местах необщественных, типа квартиры или офиса, потому что никому неведомо, что там может быть понатыкано.