Бен Элтон - «Номер один»
Прослушивание: прибытие судей
В другой части гостиничного и развлекательного комплекса проходили съемки «прибытия» трех судей. Для этого потребовалось два костюма для Берилл, поскольку, когда материал пойдет в монтаж, должно казаться, что в безудержном поиске талантов судьи посетили город дважды.
— А тем временем, — скажет Кили после наложения звука, — судьи вернулись в Бирмингем. Повезет ли им на этот раз?
Для виртуального прибытия в Дублин Берилл предстояло переодеваться еще и в третий раз.
— Я все равно не понимаю, зачем нужно снимать этот чертов материал по Дублину, — жаловалась Берилл. — В смысле, если мы ни хрена не утруждаем себя поездкой туда, то зачем врать? Кого вообще волнуют чертовы микки?
— Телефонное голосование, дорогая. Ирландцы много звонят. Нам нужны их вливания. Мы должны включать их в шоу, и в финале нам совершенно необходим ирландец. От этого во многом зависит количество денег, которое мы заработаем от звонков.
Когда ей наконец представили доступный ее пониманию аргумент, Берилл втиснулась в новый пиджак, прицепила на лацкан трилистник и снова села в лимузин. На колени ей посадили домашнюю свинку, и огромный статист, игравший устрашающего телохранителя, встал у дверцы автомобиля.
— Ты думаешь, люди действительно верят в то, что за нами постоянно ходят здоровенные лбы? — спросил Кельвин Трента. — Только взгляни, этот урод такой толстый, что даже в лифт со мной не влезет. Если бы ему пришлось иметь дело с убийцей, его бы инфаркт хватил. Может, в следующем сезоне стоит взять в телохранители маленьких японских ниндзя. По-моему, будет отлично смотреться.
— Отличная мысль, босс, — сказал Трент. — Записал.
Камеры заработали, огромный статист-телохранитель открыл дверцу, Берилл вышла из машины и с важным видом заспешила в холл здания.
— Может, когда я буду проходить мимо камеры, стоит сказать что-нибудь прикольное? — предложила Берилл. — Типа «Господи, Фифи надула в мою сумочку от „Картье“, а ведь это, черт возьми, подарок от Элтона и Дэвида» — как вам такое?
— Отлично, Берилл! — крикнул Кельвин, которому не терпелось продолжить.
— Хм… Боюсь, у тебя нет микрофона, — нервно сказал звукооператор. — У нас записано, что это немой материал. Его покажут в заставке.
— Ну так нацепи на меня вонючий микрофон, придурок! — рявкнула Берилл. — Я придумала строчку, я проявляю изобретательность.
— Боюсь, миссис Бленхейм, микрофоны лежат в фургоне. Понадобится десять минут, чтобы…
— В фургоне, твою мать!
— У нас записано, что это немой материал. Мы обсуждали это вчера на собрании…
— А что, если я хочу импровизировать? Я вообще нужна на этом шоу только затем, что я чертовски неожиданная! У меня «Эмми» за импровизации. Ты видел завоевавший награду эпизод из «Бленхеймов» про барбекю, где свинья сожрала стейк и поэтому мы зажарили свинью?
— Ну-у…
— Я это придумала! И к счастью, в тот момент ни один вонючий звукорежиссер не сказал: «Простите, я забыл идиотские микрофоны!»
— Да, но на совещании…
— Ты хоть представляешь себе, насколько я могу быть неожиданной? Непредсказуемость у меня изо всех щелей прет!
Кили, миловидная ведущая, стояла неподалеку, готовая к съемкам первой реплики. Только накануне вечером она прилетела домой со съемок шоу о путешествии на Мистик, и очень устала, но, будучи действительно милой девушкой и командным игроком (в прошлом она была герлгайд), она всегда была рада помочь.
— Берилл, а может, я озвучу твою шутку, — с готовностью предложила она. — Знаешь… «Берилл ужасно торопится, потому что Фифи сейчас надует ей в „Картье“…» Так пойдет?
Казалось, лицо Берилл окаменело.
— Кили, ты хочешь украсть мою шутку?
— Нет!
— А по мне, так это смахивает на то, что ты хочешь украсть мою шутку.
— Нет! Правда, Берилл, я просто пыталась…
— Как тебе такая мысль, Кили: ты продолжай выглядеть миленько, а умную работу оставь мне, ладно?
Казалось, Кили сейчас заплачет. Она никак не могла привыкнуть к грубости Берилл и всегда приходила в ужас, словно столкнулась с ней впервые.
Время шло. Трент посмотрел на Кельвина, а затем показал на часы. В графике первого дня прослушивания для таких заминок совершенно не было времени, и Кельвин был единственным авторитетом, который признавала Берилл.
— Берилл, — рявкнул Кельвин, — то, что Фифи надула в твою сумочку, — это великолепно, как и все твои многочисленные шутки насчет неуправляемого поведения твоего зверинца, но этот сюжет идет без звука. Так что нужно двигаться дальше.
— С точки зрения импровизации просто отлично, вашу мать, — сказала Берилл, соглашаясь с неизбежным.
Наконец получив возможность работать дальше, режиссер спросил сценаристку, какой сюжет будет следующим, и та сообщила, что прибытие Родни.
Лимузин, на котором прибыла Берилл, уехал, а на его месте появился новый. Родни с преувеличенной небрежностью прошел по всей его длине и, казалось, разглядывал блестящую черную краску. Но он никого не обманул. Все видели, что он проделал то же самое с машиной Берилл, и поняли, что он обходит лимузин, чтобы убедиться, что машина Берилл не длиннее.
Убедившись в том, что размеры его машины соответствуют его статусу, Родни взял протянутый реквизитором модный портфель и сел на заднее сиденье.
— Мотор! — крикнул режиссер.
За этим ничего не последовало.
— Мотор! — снова крикнул режиссер.
По-прежнему ничего. Режиссер подошел к припаркованному лимузину с дымчатыми стеклами.
— Родни? — Он постучал в стекло. — Ты меня слышишь?
Окно лимузина опустилось, и Родни, приятно улыбаясь, выглянул наружу.
— Да, я тебя слышу, — сказал он. — У меня все в порядке. Ты что-то хотел сказать?
— Хм, нет. Мы еще не отсняли материал.
— Хорошо, ладно. Я готов.
— Отлично. Значит, начинаем, да?
— Конечно.
Окно снова закрылось. Режиссер вернулся на свое место за камерой, кадр был помечен, и он снова крикнул:
— Мотор!
Опять ничего.
— Родни, мотор! — снова крикнул он.
Окно опустилось во второй раз.
— Я здесь, я готов. Я все слышу. Я просто жду.
Время шло. Вмешался Кельвин:
— Ну тогда вылезай из поганой машины!
— Не могу. Дверь не открыта.
— Конечно, она не открыта, ее сначала нужно открыть.
— Вот именно, и, когда мой телохранитель ее откроет, я выйду, — объяснил Родни, уверенный, что это не он задерживает процесс. — Мой выход не первый. Первым выходит телохранитель.
Кельвин повернулся к режиссеру:
