Наталья Иванова - Новый Белкин (сборник)
– О, я очень хочу посетить Сибирь еще раз. Я была на Байкал, но это был очень короткий срок. Это возможно, чтобы ты показал мне это место? Этот Алтай. Безусловно, я оплачиваю все затраты, потому что Россия – это мой интерес.
Алтай тоже был моим интересом. Алтай с его Чуйским трактом, уходящим в Монголию, был моим интересом с самого детства, он представлялся мне тем путем, в конце которого может находиться маленькая джеклондоновская Лунная долина, или Лунное плоскогорье, или озеро. Алтай, который всегда был самой дальней провинцией различных империй. Там жили мои друзья.
И главное – она оплачивала поездку. В обозримом будущем я не видел другой возможности на халяву попутешествовать, поэтому ухватился за это предложение. Оставалось только уговорить Аленку, чтобы она меня отпустила.
Вскоре мы с Нормой вылетели в Барнаул. Конечной целью путешествия должен был быть поселок Карлу на Золотом озере, а для этого нужно было проехать Бийск, Турачибит, Аирташ.
В общем вагоне поезда Барнаул – Бийск нам не нашлось мест.
– Почему это так? Мне кажется ненормально, когда мы имеем билеты и не имеем мест.
Я положил рюкзаки в проходе и предложил Норме садиться на них. Люди в тамбуре уже начинали звереть из-за давки, за окнами стояла толпа, и слышались матерки.
– У многих людей на улице тоже есть билеты, но они не смогли даже попасть в вагон. Так что нам повезло. Да и ехать недолго – всего ночь.
Норма оказалась непроблемным человеком. С ней легко было путешествовать. Вскоре она уже прикрыла глаза, прислонив голову к плечу сидящего рядом пассажира, и просыпалась только, когда пожилые женщины проходили в туалет, перешагивая через нее и кряхтя: «Пропусти-ка бабку, доченька».
Я, наоборот, не спал и скучал по жене, потому что любил ее сильнее всего во время разлук. Маленькую дочку я еще не научился любить, – она только начинала разговаривать, и общих интересов пока не было. Это потом, лет с двух, мы станем проводить вместе много времени, болтать, петь хором любимые песни, вместе готовить на кухне или молчать. А пока я скучал только по жене, и моя любовь усиливалась от легкого чувства вины. Так уж выходило, что, когда мы вместе, во всех спорах был прав я, и ее трудно было любить. А в дороге, стоило только переглянуться с какой-нибудь молоденькой сибирячкой, и сразу приходило то сладкое чувство вины и возбуждения одновременно, может быть, еще немного ревности, и я начинал скучать. Да что там сибирячки, достаточно было поглядеть в окно, потолкаться в вокзалах небольших городков, покурить в тамбурах.
В Турачибите тогда еще работала старая деревянная двухэтажная заежка с вывеской «Гостиница» над входом. Германский паспорт с орлом на обложке произвел волнение в администраторше, и она выделила нам лучший номер. Как же удобно путешествовать по стране с младенцами или иностранцами! В номер без всяких просьб с нашей стороны был даже подан чай – смоляной чифирь в грязном стакане. Отказ был понят как проявление скромности.
– Кого вам новый-то варить, когда этот есть? Я почти и не пила его, – с утра как запарила, так и не пила почти. Так что берите и не стесняйтесь. С дороги-то – чайку попить и отдыхать надо.
В этот день Норма впервые увидела деревянный сортир.
– Сергей, где находится туалет, ты знаешь?
– А вот выйдете из... входа, потом налево. Просто задний вход закрыт сейчас, так что вокруг дома пройдете, там по мосткам таким... блин, в смысле по деревянной дорожке, там и туалет.
– Я не поняла. Можно пройти внутри здания?
– Нет, я говорю, что черный вход забит сейчас. Так что выйдете и вокруг дома обходите.
– Он на улице?!
– Ну а где? Конечно, на улице.
– Как интересно! – Она сняла с гвоздика на стене фотоаппарат, надела свою шуршащую куртку и тихонько прикрыла дверь. Неужели в крохотном германском городке ее детства не было ни одного сортира на улице?
Норма уронила камеру в очко. Она нашла длинную жердь, долго ею рыбачила, пока не добыла фотоаппарат, потом отмывала его в луже. Ко мне за помощью она не обращалась и рассказала о происшествии только после того, как все было закончено, а я пока успел вздремнуть в номере. Я почувствовал уважение к иностранке, которая один на один сражается с неудачами в сибирском путешествии и не поднимает бучу.
Норма Шуберт сумела покорить и моих друзей, у которых мы гостили в Карлу. Даже молдаванская гордость Эрика Костоцкого и великодержавный шовинизм Славки Подсохина пали, эти мужики стали относиться к ней не как к иностранке, а как к обычному туристу. Любимым словом Нормы было слово нормално. «Вам не холодно? Не жарко? Вы не устали?» – «Нормално».
У Эрика тогда гостили девять человек – семья хиппи, давний, еще с Кандалакшского заповедника, товарищ с дочкой, трое студентов-практикантов и кто-то еще. В первый же вечер состоялись небольшие посиделки, пришел на огонек и Славка Подсохин. Подливали все больше Норме. Она не отказывалась, пила белую, не морщась. Потом извинилась и вышла.
Я подождал на крыльце, и скоро она появилась из темноты, утирая платочком рот.
– Вы это... не смотрите на них. Они мужики здоровые, нам за ними не угнаться. А пить, правда, необязательно. Неудобно получилось, елки... Вы, наверное, плохо себя чувствуете?
– Почему ты так говоришь? Все абсолютно нормално. Мне очень хорошо, и мне нравятся эти люди. – У нее был совершенно трезвый взгляд, она достала сигарету, улыбнулась и перешла на шепот. – Ты знаешь, у меня только половина желудка. Три года назад мне в Москве стало плохо, я была в больнице, и мне делали операцию. Теперь у меня только половина там. Это удобно, когда надо пить много водки, правда, иногда нужно освобождать место. А раньше – только две рюмки и... – Норма сигаретой нарисовала в воздухе загогулину, – все, я совсем пьяная. Но, Сергей, это все-таки секрет, и сейчас я хочу немного делать на них впечатление.
Норма считала, что три года назад ей несказанно повезло. Операция была сделана бесплатно и хорошо. Весь вечер Норма внимательно слушала рассказы об охотничьих подвигах карлинцев, пила и закусывала. И под конец Славка Подсохин перестал хмыкать и кривить губы. Он потрогал свою бороду, перегнулся через стол и прокричал иностранке в ухо:
– Норма, хочешь под парусом по озеру прокатиться? Под парусом – вш-ш-ш, вш-ш по озеру... Я могу тебя маленько прокатить. Покатать, понимаешь? На лодке. Серегу возьмем, вот Сергея, ребятешек тоже возьмем и по озеру... Хочешь?
Управляться с парусом Подсохин не умел, но честно старался. Нам удалось достичь какой-то точки метрах в пятистах от берега, и дальше как-то не пошло. Мы менялись местами, садились по очереди за румпель, разворачивали парус и вправо, и влево. Но надо сказать, что мощная Славкина фигура все равно хорошо смотрелась на корме, он показывал Норме окрестности, спрашивал ее впечатление и время от времени радостно и громко (чтобы иностранный человек понял его) приговаривал:
