Дэниел Киз - Таинственная история Билли Миллигана
Они также заметили, что он начал ходить во сне. Кто-то сообщил ему об этом, и Томми стал привязывать себя на ночь к кровати. Когда с него сняли обязанности старшины, Томми опечалился, а Дэнни при первой же возможности стал уходить в лазарет.
Артура тем временем заинтересовала гематологическая лаборатория.
Однажды к нему послали инспектора; тот застал Филипа, который лежал, растянувшись на койке, надев белую бескозырку на ноги, и вертел в руках колоду карт.
– Что тут происходит? – строго спросил капитан Саймонс.
– Встать! – приказал его помощник.
– Да пошли вы, – ответил Филип.
– Я капитан! Как ты смеешь!
– Да мне поср… хоть сам Иисус Христос. Выметайся. Я из-за тебя проиграю сейчас.
Затем пришел главный старшина Ранкин, и Филип сказал ему то же самое.
12 апреля 1972 года, через шестнадцать дней после того, как Томми взяли на флот, Филипа отправили на психологическую экспертизу.
Командир его роты писал в отчете: «Поначалу этот человек был у нас старшиной роты, но он ничего не делал, лишь помыкал остальными. После снятия с должности часто сказывался больным. Ситуация с каждым днем ухудшалась, он находил поводы уходить со всех занятий. Он сильно отстал от своей роты и катится по наклонной плоскости. За ним требуется наблюдение».
С психиатром беседовал Дэвид, вообще не понимая, что происходит. Запросив сведения из Огайо, выяснили, что он лежал в психиатрической больнице, а при заполнении документов наврал. Согласно заключению психиатра, «ему не хватает необходимой для службы на флоте зрелости и устойчивости. Рекомендуем отчислить от службы по причине негодности к дальнейшей подготовке, обусловленной темпераментом».
1 мая, через месяц и один день после зачисления, Уильям Стэнли Миллиган был уволен из ВМС США «на почетных условиях».
Ему выдали зарплату и оплатили билет до Коламбуса. Но по пути с Великих озер до чикагского аэропорта О’Хара Филип выяснил, что два других новобранца отправляются в отпуск домой, в Нью-Йорк. Так что вместо того, чтобы сесть в самолет «Юнайтед эрлайнс», Филип поехал с ними на автобусе. Он хотел посмотреть Нью-Йорк – он знал, что оттуда родом, хотя никогда не видел этого города.
2
На вокзале в Нью-Йорке Филип попрощался с попутчиками, перекинул рюкзак через плечо и пошел. Взяв на стойке информации брошюрки и карту, он направился к Таймс-сквер. Филип чувствовал себя как рыба в воде. Улицы казались знакомыми, акцент – естественным, и он понимал, что это его родина.
Два дня Филип исследовал город. Он прокатился на пароме «Статен-Айленд Ферри», посмотрел на статую Свободы. Потом пошел от Бэттери-парка по узким улочкам мимо Уолл-стрит, добрался до Гринвич-Виллиджа. Поужинал в греческом ресторане и переночевал в дешевом отеле. На следующий день Филип отправился на угол Пятой авеню и 34-й улицы и посмотрел на Эмпайр-стейт-билдинг. Вместе с группой экскурсантов он поднялся наверх и изучил город с высоты птичьего полета.
– А Бруклин в какую сторону? – спросил он у экскурсовода.
– Вон там. Видите три моста – Вильямсбургский, Манхэттенский и Бруклинский, – сказала она.
– Вот туда я и отправлюсь потом, – ответил он.
Спустившись на лифте, Филип поймал такси.
– На Бруклинский мост.
– Бруклинский мост?
Филип забросил армейский рюкзак в машину.
– Да, именно так я и сказал.
– Ты хочешь с него спрыгнуть или купить?
– Слушай, пошел ты. Веди, а свои остроты прибереги для приезжих.
Таксист высадил его на мосту, и Филип пошел пешком. Дул прохладный ветерок, и Филип чувствовал себя прекрасно, но, дойдя до середины, остановился и посмотрел вниз. Столько воды. Боже, как красиво! Настроение вдруг резко ухудшилось. Он не понимал почему, но на середине этого великолепного моста стало так хреново, что Филип не смог идти дальше. Надев рюкзак, он повернул обратно к Манхэттену.
Депрессия усиливалась. Вот он в Нью-Йорке, а ему совсем не весело. Надо что-то увидеть, что-то найти, но он не знает, что это за место и где. Филип сел в автобус, доехал до конечной, потом пересел на другой, и еще раз. Он смотрел из окна на дома, на людей, но не знал, куда едет и что ищет.
Он вышел у торгового центра и принялся там бродить. Филип нашел фонтан Желаний, бросил пару монеток, а когда взялся за третью, его потянули за рукав. Маленький чернокожий мальчик смотрел на него молящими глазами.
– Черт, – выругался Филип и бросил монетку ему.
Мальчишка улыбнулся и убежал.
Филип взял свой рюкзак. От тоски уже так болело внутри, что он немного постоял, вздрогнул и вышел из пятна…
У Дэвида от тяжести рюкзака начали подкашиваться ноги, и он его сбросил. Восьмилетнему – ну, почти девятилетнему – мальчишке нести такой груз было не под силу. И он потащил его за собой волоком, заглядывая в витрины, пытаясь угадать, где он находится и как сюда попал. Потом он сел на скамейку, осмотрелся и стал наблюдать за играющими детьми. Дэвиду хотелось к ним присоединиться. Но он встал и потащил рюкзак дальше, но все же он был слишком тяжелый, так что мальчик бросил его и пошел налегке.
Он забрел в военный магазин и стал смотреть на армейские приемники и сирены. Взял какой-то большой пластиковый пузырь и нажал на кнопку. Раздался вой, внутри замигала красная лампочка. Дэвид в ужасе уронил пузырь и бросился бежать, столкнулся с остановившимся неподалеку от выхода велосипедом мороженщика, поцарапал локоть, но не остановился.
Поняв, что за ним никто не гонится, Дэвид побрел по улице, думая, как бы попасть домой. Дороти, наверное, беспокоится. Да и есть уже хочется. Вот бы мороженого! Если попадется полицейский, надо спросить, как добраться до дома. Артур всегда говорит, что если потеряешься, попроси бобби[14] помочь.
Аллен заморгал.
Он купил мороженое и пошел, начав его разворачивать, но вдруг заметил, что на него смотрит маленькая чумазая девчонка.
– Боже мой, – сказал он, отдавая ей мороженое.
Он всегда питал слабость к детям, особенно к тем, у которых были большие голодные глаза.
Аллен вернулся к мороженщику.
– Еще одно.
– Вот это ты голодный.
– Заткнись и обслуживай.
Он шел, ел мороженое и думал, что надо как-то решать вопрос с детьми. Что он за мошенник, если из-за каждого малыша нюни распускает?
Аллен бродил по улицам, глядя на высотные здания, уверенный, что это Чикаго, а потом сел на автобус до центра. Он подумал, что уже поздно и в О’Хара ехать смысла нет. Переночует тут, а утром полетит в Коламбус.
Вдруг он заметил мигающее табло: «5 мая, 20°». 5 мая? Аллен достал бумажник. Примерно 500 баксов выходного пособия. Его уволили 1 мая. И билет из Чикаго до Коламбуса был на 1 мая. Что за хрень? Значит, он, сам не зная, прошатался здесь целых четыре дня. И где рюкзак? В животе, похоже, пусто. Аллен осмотрел свою синюю форму. Уже очень грязная, на локтях дыры, левая рука поцарапана.
