Карин Альвтеген - Стыд
Хоть что-то на другой чаше весов.
Этого, разумеется, будет недостаточно, но Господь указал ей, что так она сможет смягчить ожидающий ее приговор Страшного суда.
Однако прощение она пока не заслужила.
Она должна сделать еще кое-что. Ведь не одна Моника лгала.
Поэтому она сидела у входной двери, смотрела в щель и пыталась победить саму себя. Крошечными шагами старалась приблизиться к тому неслыханному, что собиралась предпринять.
Она написала письмо.
Прежде чем уйти из жизни, ей нужно покончить и с собственной ложью, нужно увидеть Ванью собственными глазами — и убедиться, что та ее простила. А еще она должна получить ответ на вопрос, который мучил ее беспрерывно — откуда Ванья узнала о том, что у нее опухоль, и почему она знала об этом раньше самой Май-Бритт.
Прежде она думала написать бывшей подруге, даже несмотря на то, что Ванья дала понять, что не хочет ничего рассказывать ни в письме, ни по телефону. Но наверняка Ванья осталась такой же упрямой, как в молодости, — переубеждать ее нет смысла.
Май-Бритт должна перебороть себя и сделать это.
Потом она заставит Монику Лундваль либо признаться во всем вдове, либо перечислить деньги в Фонд спасения детей. А когда получит все необходимые подтверждения, то ждать шесть месяцев не будет. А устроит так, чтобы это произошло намного быстрее.
Эллинор все организовала сама. Май-Бритт впервые воспользовалась телефонным номером, который та оставила на прикроватном столике. Эллинор восприняла ее просьбу с энтузиазмом. Нашла достаточно вместительный автомобиль, позвонила и узнала правила посещения. Сообщила Май-Бритт, что человек, с которым она говорила, почти обрадовался, услышав ее просьбу. Ответил ей — да, Ванье Турен разрешены посещения, более того, она может встречаться с посетителями в отсутствие охранников, для этого нужно только заранее зарезервировать помещение.
Май-Бритт была полностью поглощена приготовлениями, двое суток она пыталась осознать то, что собиралась совершить. Равно как и самый факт, что она собирается сделать это добровольно. Если ее ждет неудача, она даже не сможет свалить вину на Эллинор.
Она была готова и ждала у входной двери — невероятно. Как будто во сне. Саба стояла чуть в стороне в прихожей, наблюдала, как они выходят, даже не пытаясь идти следом — она ведь не знала, что таким путем тоже можно выйти из квартиры. В ее представлении дверь была странным проемом, с помощью которого периодически приходили и уходили какие-то люди. Но теперь там, по ту сторону, стояла ее хозяйка и, по-видимому, волновалась. Саба подошла к порогу, остановилась и завыла, а Эллинор, присев на корточки, погладила ее по спине:
— Мы скоро вернемся, вот увидишь. Вечером она уже будет дома.
Каждой клеткой своего огромного тела Май-Бритт желала, чтобы вечер скорей наступил и ей никуда больше не нужно было идти.
Город изменился. Столько всего случилось с тех пор, как она видела его в последний раз. Повсюду виднелись новые здания — и там, где раньше росли деревья, и внутри знакомых кварталов, она не узнавала места, в котором родилась. А еще город очень вырос. Жилые кварталы теперь протянулись далеко в лес, подступавший с юга, и граница города переместилась на несколько километров. Она не уезжала отсюда больше тридцати лет, но, несмотря на это, место казалось ей чужим. Май-Бритт внимательно осматривалась, пытаясь запомнить все новое, но в конце концов не выдержала и, переполненная впечатлениями, закрыла глаза. Мысль о Ванье не покидала ее ни на секунду. Как та ее встретит? Может быть, она на нее сердится? Но зрительные впечатления все же помогали справиться с волнением.
Она задремала. Так и не поняла, сколько времени они провели в дороге, — открыла глаза в тот момент, когда машина остановилась. Они стояли на парковке. Бросив быстрый взгляд по сторонам, она заметила белые здания за высоким забором, но рассматривать их подробно не было сил. Надо как можно тщательнее подготовиться к тому вниманию, которое она обязательно там привлечет, — и теперь, когда время подошло, Май-Бритт уже жалела. Мужество снова ее покинуло. Ванья увидит ее — уже этого было достаточно. Это будет признанием колоссального поражения. Вдруг заболело в горле и непроизвольно выступили слезы, и она не смогла скрыть их, даже заметив, что на нее смотрит Эллинор. Страх, что придется выйти и показать себя незнакомым людям, был так же велик, как и тот, что охватил ее, когда она водила пальцем по Библии, пытаясь получить от Него ответ. Май-Бритт била дрожь.
— Да не бойтесь, Май-Бритт.
Голос Эллинор был спокойным, уверенным.
— У нас еще есть время, давайте посидим здесь немного, а потом я пойду с вами, прослежу, чтобы все шло как надо, а потом оставлю вас наедине.
Она почувствовала, как Эллинор взяла ее за руку, и не стала сопротивляться, она сама взяла протянутую руку и крепко ее сжала. Ей очень хотелось, чтобы хоть толика силы и уверенности Эллинор передалась и ей. Эллинор всегда добивается своего. Она была настойчива и ни на что не обращала внимания — и ей удалось убедить Май-Бритт, удалось доказать ей, что существует доброжелательность, ничего не требующая взамен.
— Пора, Май-Бритт. Время посещения началось. Повернувшись, Май-Бритт увидела, что Эллинор улыбается, но в глазах у нее она с удивлением заметила слезы.
Новые туфли на мокром асфальте. Их мыски, в мерном темпе появляющиеся из-под подола платья, — Май-Бритт могла смотреть только на это. Нижний угол двери, порог, черный коврик, светло-коричневый линолеум. Эллинор с кем-то разговаривает. Скрежет ключа, поворачиваемого в дверном замке. Черные мужские туфли и синие брюки, снова светло-коричневый линолеум. Несколько закрытых дверей, различаемых краем глаза.
Она ни разу не подняла взгляд, но явственно чувствовала, что на нее смотрят.
Мужские туфли остановились, открылась дверь.
— Ванья сейчас придет. Вы пока можете подождать. Новый порог, ей удалось переступить и его. Они, по-видимому, пришли. Черные туфли удалились, и она осторожно посмотрела вверх, желая убедиться, что они одни.
Эллинор стояла у дверей.
— С вами все в порядке?
Май-Бритт кивнула. Она приехала сюда, пытаясь преодолеть себя и стать сильнее. Но все это требовало от нее сильного напряжения, ноги ей больше не повиновались. Она подошла к столу с четырьмя стульями, которые выглядели достаточно прочными для ее веса, и села на один из них.
— Тогда я подожду за дверью.
Май-Бритт снова кивнула.
Эллинор переступила через порог и оглянулась:
