Олег Рой - Мир над пропастью
Вита опять сорвалась на крик. Истеричный, громкий, невыносимый. Игорь рванул дверь, плохо понимая, что делает. Ему хотелось только одного — не слышать этого злобного шипения, не видеть перекошенного лица.
— Она опять стала мне поперек дороги! — У Виты началась истерика. — Она тратит мои деньги! И ты мне их отдашь. Слышишь?! Ты мне их отдашь, отдашь, отдашь!!!
Она вцепилась в рукав его куртки, продолжая повторять последнюю фразу.
Игорь с трудом освободился от ее захвата и легонько оттолкнул ее в глубь комнаты. Возможно, для прекращения истерики ей не мешало дать пощечину, но этого он сделать не мог. Поэтому зашел в ванную, взял с верхней полки попавшийся на глаза пластиковый кувшин, набрал холодной воды и, выйдя, с размаху выплеснул на Биту. Это дало мгновенный эффект. Она всхлипнула, но тотчас замолчала. Стояла мокрая и с ненавистью смотрела на него.
— Открой. А то я выломаю дверь. Тебе же придется чинить. Вита вдруг заговорила другим, абсолютно спокойным тоном:
— Я дам тебе ключ и убирайся. Катись отсюда. Но деньги ты мне отдашь. Вернее, будешь отдавать каждый месяц. Столько, сколько я скажу.
Он слушал ее и не верил.
— А как же иначе? За все надо платить, дружок. — От этого дурацкого обращения Игоря передернуло. — Во-первых, ты должен мне за наводку, так сказать. Если бы не я, не знать бы тебе, что можно прикинуться Максовым братом. А так смотри, как хорошо получилось! Во-вторых, сам понимаешь, молчание дорого стоит. Ты ведь не хочешь, чтобы твое новообретенное семейство узнало правду про свалившегося с неба родственничка?
Он смотрел на нее молча и даже не испытывал злости. В конце концов, где-то она права. Он их обманул. Какой смысл прикидываться святым?
— Так мы друг друга поняли? Ты у нас теперь без пяти минут миллионер. Думаю, вполне сможешь без вреда для репутации утащить пару тысчонок в месяц. Или выделить мне скромное содержание из своих заработков. Ты ведь герой положительный, не собираешься сидеть на шее у бедной вдовы. Это мне тоже подойдет. Да, еще можешь платить мне в любой валюте по курсу. Как видишь, я не привередлива.
Нет, не может быть! Нет, не может быть, чтобы полчаса назад эта женщина плакала, сгорбившись на краешке тахты. Не было этого. Просто не могло быть.
— Я не буду. Я никогда больше не буду их обманывать.
— Дело твое. Но боюсь, что и я в таком случае не буду оберегать твое тихое семейное счастье. Ты уж меня прости… Думаю, вдова переживет массу приятных минут, когда узнает, какой замечательный у нее деверь. Я не только ей расскажу. Я девке все расскажу. Как думаешь, нужен ей такой папочка?
А деньги я возьму сама. Код сейфа я знаю. Кстати, сообщаю тебе — это день рождения нашего драгоценного Макса. Двенадцать, ноль один, девятнадцать, шестьдесят девять. Можешь проверить — я не блефую. Сейф в углу, направо от двери… Только я возьму все сразу. Как ты считаешь, на кого подумает веселая вдова? Отгадай с трех раз.
Объясняться дальше было бесполезно. Сейчас надо уйти отсюда. И уже потом думать, что делать дальше. Она достала из кармана халатика связку ключей и кинула ему. Он машинально поймал.
— Теперь убирайся. Завтра я позвоню тебе ровно в три. И ты дашь мне окончательный ответ. И только попробуй назвать меня братишкой!
Игорь пришел в себя только на улице. Он не мог вспомнить, как спускался по лестнице, как открывал тяжелую дверь подъезда, как шел к машине.
Сев за руль, он не стал заводить мотор. Ехать в таком состоянии было просто опасно. Нужно было хоть немного прийти в себя. Но скоро он понял, что физически не может находиться около ее дома. Словно излучаемая ею ненависть доходила сюда, просачиваясь сквозь стены.
Он отъехал в соседний двор и припарковался в нише между двумя «Газелями». Надо было что-то решать. Искать выход из ситуации, которая заранее обречена.
Через приоткрытое боковое стекло он почувствовал запах жженой листвы. Такой приятный и знакомый. А ведь когда-то он так любил осень!
Как легко сказать: «Я не буду больше никого обманывать». Как легко быть честным, мужественным и законопослушным, когда тебе нечего терять.
Игорь не сомневался, что Вита исполнит свою угрозу. Вот она-то как раз и выглядела как человек, которому уже все без разницы. Он вспомнил перекошенное лицо и содрогнулся.
Впервые за последние два года ему стало страшно. Ужасно лишиться самых близких людей по велению судьбы, но не менее ужасно остаться одному из-за собственной недальновидности и вранья.
Невыносимо трудно выжить после того, как твоя жизнь переломилась пополам, и почти невозможно пережить это еще раз.
Мир над пропастью… Замок, висящий в воздухе над волнующимся морем.
А чего он собственно хотел и на что надеялся? Вечно быть братом? Абсурд. Об этом надо было думать с самого начала, а не жить одним днем.
Он снова вспомнил похороны бизнесмена Волохова и в который раз убедился — поступить по-другому он бы не смог. Да и какой смысл теперь думать об этом?
Он даже не злился на Виту. Она ведь не тянула его за язык, когда он представлялся Максовым братом. И в постель к себе не на аркане тащила.
Листья догорали, испуская пьянящий пряный аромат. Как ни странно, от этого запаха ему стало легче.
Он все им объяснит. Вернее, все объяснит Альбине. А потом они оба подумают, что и как говорить Аське. Не может быть, чтобы два взрослых человека не нашли общего языка.
Он завел мотор и поехал на Рублевку. Капли для Бакса Игорь, естественно, купить забыл. В дороге неожиданно разболелась голова. Когда-то его бабушка говорила, что каждый орган болит из-за чего-то. Уши — когда человек не хочет что-то слышать, глаза выходят из строя, когда видят вокруг мир, явно отличный от желаемого, легкие простужаются у тех, кто не хочет жить полной, насыщенной жизнью, то есть дышать полной грудью, а голова начинает беспокоить, когда перед человеком вырастают неразрешимые проблемы. В данном случае бабушкина теория срабатывала на все сто.
Игоря немного пошатывало, когда он парковался и вылезал из машины. Похоже, даже поднялась температура. Во всяком случае, по выражению Аистенка, встречавшей его у калитки, выглядел он «нефонтанисто».
Альбина, увидев его бледное, с испариной, лицо, даже испугалась и кинулась проводить ревизию аптечки, заваривать какую-то траву и откупоривать банку с перетертой малиной.
Игорь опустился на кухонный диван и сжал виски руками. Стало немного легче. Он смотрел на суетящихся вокруг него «милых дам», на эту уютную, ставшую родной, кухню, на недовольного всеобщим невниманием щенка, положившего голову на его колени, и пытался запомнить во всех подробностях этот, возможно, последний вечер. Где он будет завтра — уже неизвестно. Надо поговорить с Альбиной прямо сейчас, немедленно. Времени откладывать разговор уже нет.
