Джонатан Франзен - Поправки
«Нет, Пудж, не идет, – упорствовал Гари. – Забыл, как я избавил тебя от двадцати тысяч акций рефинансированной "Аделсон Ли"? А еще мы взяли у вас…»
«Гар, Гар, не дави на меня! – взмолился Пудж. – Знаю-знаю. Как я мог забыть "Аделсон Ли"?! Господи, та история до сих пор мне снится. Я просто пытаюсь тебе объяснить, что пятьсот акций "Аксона" – это вовсе не так плохо, как тебе кажется. Большего для тебя Даффи сделать не может».
«Наконец-то мы заговорили откровенно! – съязвил Гари. – А теперь повтори, что у тебя вылетела из головы моя просьба насчет пяти тысяч».
«Хорошо, я – задница! Спасибо, что сказал. Но я не могу раздобыть для тебя больше тысячи, разве что обратившись на самый верх. Если ты настаиваешь на пяти тысячах, Даффи потребуется санкция от самого Дика Хеви. Ты, кажется, упомянул "Аделсон Ли"? Дик ткнет меня носом в тот факт, что "КорСтейтс" взял сорок тысяч, "Первый Делавэрский" – тридцать, "Ти-Ай-Эй-Эй-Креф" – пятьдесят и так далее. Примитивная математика, Гар! Ты взял у нас двадцать тысяч, мы даем тебе пятьсот. Конечно, я могу попытать Дика, если хочешь. Я выжму еще пятьсот из Даффи, если скажу ему, дескать, теперь и не подумаешь, что еще недавно у него имелась лысина. Уф-ф, чудеса святого Рогейна.[37] Но вообще-то в таких ситуациях Даффи – тот же Санта-Клаус. Кто у нас хороший мальчик, кто у нас плохой мальчик? А самое главное: на кого ты работаешь? Честно говоря, чтобы претендовать на такое внимание, какого ты требуешь, тебе бы работать в банке раза в три побольше!»
О да, размер имеет значение. Если только не посулить Пуджу скупить у него при случае какие-нибудь протухшие бумаги за счет «СенТраста» (а это могло стоить Гари работы), на больший кредит он рассчитывать не смел. Но оставался еще моральный кредит – «Аксон» недоплатил отцу за патент. Минувшей ночью, лежа в постели без сна, Гари точил каждое слово четкой, сдержанной речи, которую намеревался обрушить на заправил «Аксона»: «Посмотрите мне прямо в глаза: смеете ли вы утверждать, будто сделали моему отцу вполне разумное и справедливое предложение? Отец принял ваше предложение по личным причинам, но я-то знаю, как вы обошлись с ним. Вы меня поняли? Я вам не старик со Среднего Запада. Я знаю, как вы поступили. И я уверен, вы отдаете себе отчет в том, что я не покину это помещение без твердой гарантии получить пять тысяч акций. Я мог бы также потребовать от вас извинений, но ограничусь деловым соглашением, как принято у взрослых людей. Кстати говоря, это вам ничего не будет стоить. Ничего! Нуль! Зеро!»
– Синаптогенез! – провозгласил представитель «Аксона» на видеоэкране.
7. Нет, это не Священное Писание!
Инвесторы, собравшиеся в Зале В, смеялись без удержу.
– Может, это надувательство? – спросила у Гари Дениз.
– Стали бы они покупать отцовский патент ради надувательства? – отозвался Гари.
Дениз покачала головой:
– У меня от всего этого глаза слипаются.
Вот это Гари было понятно. Он уже три недели маялся бессонницей. Суточный ритм сбился: ночью он ворочался без сна, днем зевал, и все труднее было уговорить себя, будто это личная проблема, а не нейрохимическая.
Молодец он, что все эти месяцы скрывал от Кэролайн множество тревожных сигналов! Интуиция вовремя предупредила, что дефицит нейрофактора 3 – это, кстати, еще нужно доказать! – лишит все его аргументы моральной силы. Теперь Кэролайн скрывала свою враждебность под маской «заботы о здоровье» мужа. Традиционные громоздкие снаряды, к которым Гари прибегал в гражданской войне, не сравнятся с новейшим биологическим оружием. Он ожесточенно нападал на ее личность, она героически сражалась с его недугом.
Пользуясь своим стратегическим преимуществом, Кэролайн осуществила ряд блестящих тактических маневров. Когда Гари еще только набрасывал план боевых действий на первый уик-энд ссоры, он исходил из предположения, что Кэролайн поведет ту же игру, что и в прошлый раз: будет, на манер подростка, скакать с Аароном и Кейлебом, вместе с ними посмеиваясь над бестолковым старым отцом. Вот почему вечером в четверг Гари заложил мину: ни с того ни с сего предложил в воскресенье взять Аарона и Кейлеба на велосипедную прогулку в горы Поконо. Выехать предстояло на рассвете – настоящий праздник мужской дружбы для старших представителей семьи, – а Кэролайн не сможет принять в нем участие, потому что у нее болит спина.
Ответный ход Кэролайн: она с энтузиазмом поддержала это предложение, уговаривала Аарона и Кейлеба поехать и хорошо провести время с отцом. На этих словах Кэролайн делала особое ударение, и Аарон с Кейлебом подхватили, точно по сигналу: «Прокатиться на горных велосипедах, здорово, папа!» И тут до Гари дошло, что происходит, он понял, почему в понедельник вечером Аарон подошел к нему и якобы по своей инициативе извинился за сорвавшийся у него с языка эпитет «отвратительный», почему во вторник Кейлеб впервые за много месяцев позвал отца играть в настольный футбол, почему в среду Джона без всякой просьбы с его стороны принес ему на подносе, на пробковой подставке, второй бокал мартини, собственноручно налитый Кэролайн. Он знал теперь, почему дети сделались такими послушными и заботливыми: потому что Кэролайн сказала им, что отец страдает от клинической депрессии! Блестящий гамбит! Ни на миг он не усомнился, что это именно гамбит, что «забота» Кэролайн насквозь фальшива, это военная тактика, продолжение борьбы против Рождества в Сент-Джуде, ибо в глазах Кэролайн так и не замерцала янтарная искорка тепла, привязанности к мужу.
«Ты говорила мальчикам, что у меня депрессия? – спросил Гари в темноте, с дальнего края супружеского ложа площадью в четверть акра. – Кэролайн! Что ты им наплела про мое психическое состояние? Вот почему все вдруг сделались такими внимательными?»
«Гари, – отвечала жена, – мальчики ведут себя так, потому что хотят, чтобы ты взял их на велосипедную прогулку в Поконо».
«Что-то тут не так».
«Знаешь, у тебя не на шутку разыгралась паранойя».
«Черт! Черт! Черт!»
«Гари, ты меня просто пугаешь».
«Ты крутишь мне мозги! Это подлый прием! Самый расподлейший фокус!»
«Гари, Гари, послушай, что ты говоришь!»
«Ответь мне на один вопрос, – сказал он. – Ты говорила мальчикам, что у меня "депрессия"? "Трудный период"?»
«А разве это не так?»
«Отвечай!»
Жена не ответила. В ту ночь она вообще не произнесла больше ни слова, хотя Гари повторял свой вопрос еще с полчаса, каждый раз делая минутную паузу, чтобы дать ей возможность ответить. Она так и не ответила.
К утру того дня, на который была запланирована поездка, Гари так извелся от недосыпа, что думал только об одном – не свалиться бы с ног. Погрузив три велосипеда в чрезвычайно вместительный и надежный «форд-стомпер» (собственность Кэролайн), он сел за руль, два часа вел машину, потом выгрузил велосипеды и принялся жать на педали – миля за милей по скверным дорожкам. Мальчики умчались далеко вперед. Пока отец нагнал их, они уже передохнули и готовы были гнать дальше. Инициативы они не проявляли, на их лицах читалось дружелюбное ожидание, словно Гари должен был вот-вот в чем-то признаться. С нейрохимией у него становилось все хуже, он едва выдавил из себя: «Давайте-ка съедим сандвичи», и еще: «Перевалим за тот гребень и назад». На закате он уложил велосипеды обратно в «форд», провел за рулем еще два часа и выгрузил велосипеды у порога дома, ощущая острый приступ ангедонии.
