Рышард Клысь - «Какаду»
Фабиан снова улыбается.
— Плохо ты меня знаешь… — Он хладнокровно сгребает обеими ладонями деньги. — Здесь, в зале, нет такого фрайера, который бы со мной справился…
Грозный тяжело поднимается со стула. В одной руке держа бутылку с водкой, в другой — стакан, он направляется через зал к столику Фабиана.
Взоры присутствующих обращены на него в полной ожидания тишине. Слышен лишь громкий стук его подбитых гвоздями сапог.
— Ты уверен?! — восклицает он. — Ты в самом деле так думаешь?!
Фабиан искоса глядит на Грозного. На его губах играет циничная усмешка.
— Знавал я одного-двух ловкачей… — признает он. — Но такого, чтобы со мной совладал, еще не довелось встречать…
Грозный ставит на стол бутылку.
— Сыграем…
Фабиан с сомнением качает головой.
— Покер — это мужская игра… — замечает он спокойно.
Грозный цепенеет от неожиданности.
— Умереть хочешь?! — спрашивает он сдавленным голосом.
Фабиан испытующе глядит на Грозного. Лицо его посерьезнело.
— Я хотел сказать, что играю только по высшей ставке…
Грозный тяжело дышит. Вытаскивает из кармана наган. Подбрасывает его на ладони.
Фабиан настороженно следит за ним.
— Спрячь игрушку, — говорит он неторопливо. — Меня не испугаешь… На столе сто кусков… Имеешь столько же — можем сыграть… Иначе нечего и браться за карты…
Грозный неторопливо разряжает барабан нагана. Кладет на стол шесть патронов. Седьмой оставляет в револьвере.
— Сыграем по самой высшей ставке, какую можно поставить в покер… — заявляет Грозный.
Он садится на место Дзика, по другую сторону столика. Наливает в стаканы водку.
— Вытащи свой пугач, — приказывает он. — И оставь в барабане только одну косточку…
Фабиан делает, что велит Грозный. Перед ними лежат теперь два револьвера.
— Тот, кто продует ставку, стреляет себе в лоб по команде выигравшего, понял?
— Нет, — отвечает Фабиан. — Это не игра…
— Умереть хочешь? — тихо цедит Грозный.
Фабиан с напряжением вглядывается в его лицо. Он молчит, так же как и все остальные в зале. Фабиан делает движение, словно бы намереваясь встать. Грозный хватается за револьвер. Фабиан застывает на месте.
— Ладно, — бросает он через мгновение. — Сыграем… Но монета этого торговца, которого ты сегодня убил, не принесет тебе счастья…
— Увидим…
— О чем это они? — спрашивает Рен у Крука, который подошел к нему в этот момент. — Что происходит?
— Как, ты не знаешь?! — удивляется Крук. — Грозный вместо пэпээровца, который должен был приехать, ухлопал продавца образков…
— Ничего себе… — тянет в задумчивости Рен. — Неплохо для начала…
— Я выйду, — заявляет неожиданно Крук. — Нет охоты смотреть на побоище…
Рен не отвечает.
— Кто раздает карты?
— По три раздачи каждому, — говорит Грозный. — Можешь сдавать первым…
Фабиан вздыхает с облегчением. Берет карты. Тасует их с профессиональной ловкостью. Грозный перекладывает колоду. Фабиан раздает по пять карт.
Грозный заглядывает в карты. Отбрасывает три. Фабиан берет две, Грозный — три.
— Играем на всё, что на столе?..
— Только один из нас останется в живых, — заявляет со злобной ухмылкой Грозный. — Ему достанется монета, и он будет возглавлять банду, уразумел?
Фабиан иронически улыбается. Постепенно к нему возвращается самоуверенность.
— Что у тебя? — спрашивает он быстро.
— Шесть бабок, два юнца…
Грозный кладет на стол три дамы и два валета.
— Порядок, — восклицает обрадованный Фабиан. — Ты проиграл…
Он бросает на стол четыре короля и туза.
Грозный берет наган. Сидящие за столиками люди с шумом отодвигают стулья и пробираются к стене.
Грозный приставляет к виску револьвер.
— Раз, — кричит Фабиан.
Грозный нажимает указательным пальцем курок, барабан поворачивается на одну ячейку.
— Два, три! — командует быстро Фабиан. — Стреляй!
Барабан останавливается. Грозный нажимает на курок. Раздается сухой треск. Боек ударяет в пустое отверстие.
По залу проносится глухой вздох облегчения.
Рен покидает корчму. Он взбудоражен, курит сигарету, жадно затягиваясь. Оглядевшись вокруг, смотрит на дорогу, по которой как раз стадо коров возвращается с пастбища. За пастухом следует, как тень, вооруженный мужчина.
Медленно приближаются сумерки.
Рен направляется к вилле доктора. Пройдя несколько метров, останавливается. С противоположной стороны к нему приближается Вятр.
— Ну и повоевали мы сегодня!
— Да.
— Я был у Кордиана.
Рен молча кивает головой.
— Это уже не войско, старик, — с грустью говорит Вятр. — И не война. Это конец.
— Да.
— Что за день! Такой сумбур, столько беготни, свар. И три ненужные смерти.
— Это верно.
— Я на такое не гожусь, — продолжает Вятр. — Сыт всем этим по горло.
— Я тоже.
— Эх, поехать бы куда-нибудь к морю…
— Почему именно к морю? — удивляется Рен.
— А потому, что гор с меня предостаточно… А тебе разве нет?
— Пожалуй, да.
— Ты с ксендзом говорил?
— Да. Он займется похоронами Кордиана.
— А что в корчме?
— Похоже, готовятся еще одни похороны…
Карты раздает Грозный. Фабиан внимательно следит за ним. По его лицу текут струйки пота. Совершенно очевидно, что он уже обессилен игрой.
Фабиан заглядывает в карты. Откладывает две. Грозный берет три.
— Что у тебя?
— Два короля.
— Два юнца, — говорит Грозный. — Ты выиграл…
Грозный неторопливо берет револьвер.
Фабиан рывком хватает стакан водки и опрокидывает залпом.
— Люди, нет на вас креста! — обращается к ним монах, приближаясь к столику на подгибающихся ногах. — Нельзя так играть с жизнью ближнего своего… Умоляю вас, во имя господа нашего прекратите это кощунство и не искушайте более диавола… — Монах икает. — Прошу вас…
— Считай, — говорит Грозный Фабиану.
— Дорогие мои, разбойнички вы золотые, лучше водочки вместе попьем всем миром, ибо оттого вреда будет меньше для вас, да и пеклу на одну душу грешную меньше достанется. — Тут монах снова икает.
— Рен! — зовет Грозный. — Рен!
— Нет его здесь!
Грозный показывает движением головы на монаха.
— Уберите этого… в рясе! Пусть угомонится, наконец!..
Чайка и Дзик силой выпроваживают из зала упирающегося монаха.
Труп Фабиана лежит повернутый лицом к столу, с которого уже кем-то прибраны деньги, стаканы и бутылка с водкой.
Грозный стоит между столиками и молча наблюдает за торопливо собирающимися в путь людьми. Он пьян. Его огромное тело лениво покачивается на широко расставленных ногах.
В углу сидит на полу скорчившийся монах и тихо плачет. Неподалеку от него неподвижно застыл на стуле доктор.
Люди Грозного постепенно покидают корчму.
Грозный выходит последним. У дверей он еще раз окидывает взглядом зал и доктора. На лице его горестная усмешка.
В буфете, возле стойки бара, он наталкивается на парочку странствующих артистов, Коко и Лилиан. Они испуганно взирают на Грозного.
Слегка пошатываясь, он выходит на сумрачную в эту пору площадь, на которой стоят построенные в шеренгу люди, как положено, по взводам, как они стояли и утром этого дня. Лошади нетерпеливо постукивают подковами о мостовую.
Грозный приближается к ожидающим его возле джипа советским офицерам. Молча возвращает им личное оружие. Только капитану безопасности не отдает его пистолета.
Англичане отправляются тотчас вслед за военным автомобилем. Холодные, высокомерные, делающие вид, что ничего не произошло.
Последним отъезжает пустой автобус.
— Рена еще нет! — поспешно докладывает Чайка, становясь перед Грозным навытяжку. — И Вятр куда-то исчез.
— Можете идти! — говорит удрученно Грозный. — Подождите у берега реки…
— Слушаюсь!
Грозный смотрит какое-то время вслед удаляющимся людям, а после того, как они исчезают из его поля зрения, направляется в глубину деревни, затихшей и пустынной, словно бы вымершей. Только его собственная тень в пронзительном свете луны сопутствует ему на этом пути.
— Рен! — зовет Грозный. — Рен!..
Но только отраженное от гор эхо отвечает на его зов.
© Kłyś Ryszard, 1984 Перевод В. БорисоваПадение
(Рассказ)
Из Чертова Яра они выбрались лишь на рассвете; их старый, доставшийся от немцев, сильно потрепанный «опель», на котором они ехали с пригашенными огнями, осторожно сполз с крутого северного склона, преодолел узкий деревянный мост, медленно взобрался по белому каменистому оврагу на опушку леса и на малых оборотах покатил по дороге вдоль бурного потока, после ночного ливня с оглушительным ревом низвергавшегося вниз, на дно котловины. Вот они и миновали самый трудный отрезок дороги с его бесчисленными, засыпанными сланцеватой осыпью рытвинами. Вятр прибавил газу, и оголенный пейзаж вдруг как будто изогнулся, пришел в движение и стал убегать назад. Они снова оставляли позади одиноко стоящие деревья, пепелища сожженных домов и покинутые людьми полуразвалившиеся строения. А потом ими полностью завладела каменистая пустыня с низкорослыми травами. Горные гряды пританцовывали, отдельные их верхушки вдруг высовывались, словно карты тасуемой колоды. Небо уже немного посветлело, но лес все еще тонул во мраке. Рен внимательно вглядывался в эти дикие и опустошенные окрестности. Они все еще мчались по дороге, опоясывающей склоны какого-то обширного горного массива. А внизу, где шумел поток, виднелось огромное, залитое водой пространство с зарослями камыша, с трясиной, покрытой фиолетовой плесенью мхов, с серым пятном небольшого островка, увенчанного купой белых березок. В ноздри ударил запах стоячей воды и гниющих листьев, терпкий запах разложения и смерти. После грозовой ливневой ночи наступил теплый рассвет, полный липкой сырости и тяжелого дурмана болотных испарений. Вятр очень осторожно вел свой видавший виды «опель». Но вот они свернули в сторону и скрылись в мрачной тени — снова начался лес, неподвижный и грозный в своем молчании, наполненный низко снующими среди деревьев клочьями тумана.
