Лоуренс Норфолк - В обличье вепря
— Такого там тоже хватало, — сказала Рут.
Сол повернулся к ней.
— В исходном материале, — объяснила она. — Мы там много чего повырезали.
— Так это еще не все?
— Все, что стоит смотреть.
Когда пленка пошла снова, цвета стали более тусклыми. Непрозрачно-белесое небо, и озеро плоское, как будто нарисованное, — за темным частоколом тростника и непроработанными стволами деревьев. Весь передний план был занят длинным приземистым зданием, выкрашенным в белый цвет и крытым красной глиняной черепицей. За ним виднелось несколько тех самых деревянных строений, что уже попадались раньше. Через весь экран тянулся ряд маленьких зарешеченных окон. План был статичный, и на всем его протяжении никакого движения на экране так и не произошло. Сол молчал.
— Именно здесь тебя и держали, — сказала Рут. Судя по тону, эту фразу можно было расценивать и как вопрос. — Место первой встречи с Эберхардтом.
Сол кивнул, завороженный тем, что видел на экране — пусть даже без всякой динамики.
— Если бы я тогда мог ходить, — сказал он; и почувствовал, как Рут опустила руку ему на плечо и едва заметно напрягла пальцы. — Насколько все было бы по-другому.
— Сбежал бы с Фиеллой?
— Она тогда и сама-то еле ноги унесла, — Он оторвался наконец от экрана, и голос у него сразу стал более живым. — Навряд ли она была в состоянии унести меня на себе.
— А если бы унесла, вы никогда не написали бы «Die Keilerjagd», — улыбнулся Витторио.
Сол сделал над собой усилие и улыбнулся в ответ.
Дальше пошли места и пейзажи, ему незнакомые: поля с редко растущей пшеницей, оливковые рощи, ветряная мельница с белыми полотняными крыльями, две вороны, которые гонялись друг за другом вокруг колокольни. Витторио то раздраженно ворчал, то что-нибудь этакое говорил Рут насчет применимости той или иной картинки. Когда пленка кончилась, он зевнул и попытался откланяться.
— Мне нужно вернуться в гостиницу к пяти часам.
Зачем ему нужно туда вернуться именно к этому времени, он уточнять не стал.
— А как насчет рабочего материала? — спросила Рут.
— В любом случае в ближайшую неделю мы ничего снимать не сможем. Да и потом все будет зависеть от освещения. А я до той поры все это как раз и посмотрю.
— Как? Если на то, чтобы переснять, времени нет, где ты найдешь время на это? — Тон у Рут стал вдруг довольно резким. — У нас есть просмотровая, у нас есть проектор и материал—и все это прямо здесь и сейчас.
Витторио вздохнул и опустился обратно в кресло. Рут повернулась к Солу:
— Ты не против? Если мы сейчас посмотрим рабочий материал, а к последнему ролику вернемся потом?
— А почему я должен возражать? Я давно хотел посмотреть на то, что вы делаете.
Квартиру, в которой велась съемка, он вычислил довольно быстро. На самом верхнем этаже здания, гордо возвышающегося на правом берегу реки, минутах в пятнадцати ходьбы от его собственною дома. Эти вычурные окна, от потолка и почти до самого пола, не узнать было трудно. В начале сцены Поль Сандор стоял рядом с одним из этих окон, опершись рукой о стену, и что-то высматривал. Одет он был в джинсы и облегающий свитер. Через несколько секунд он подходил к окну. То, что привлекло его внимание, явно приближалось к дому. Когда угол зрения стал совсем острым, он прижался щекой к стеклу, и, хотя виден был почти один только силуэт его фигуры, вид у этого силуэта был явно озадаченный. Потом за спиной у него происходило что-то такое, что отвлекало его от прежнего занятия. Он разворачивался лицом в камеру.
В дальнем конце комнаты, совершенно пустой, если не считать нескольких беспорядочно расставленных стульев, в дверях стояла Лиза Англюдэ. В полутьме актриса была едва видна, но, когда она подошла к Полю, Сол заметил, что надетое на ней платье на самом деле не платье, а мужское пальто: она плотно запахнула его, как будто ей было холодно. Ступни и голени были голые. Губы у нее шевелились. Она явно сердилась.
Сандор покачал головой, и они начали кружить друг вокруг друга, а камера, в свою очередь, объезжала их в противоположном направлении. Лица их то появлялись, то исчезали, его — ироничное и отстраненное, ее — само презрение.
Идущий из окна свет обострял черты. И тут вдруг Лиза посмотрела прямо в камеру, состроила рожицу и рассмеялась.
— Забыла текст, — сказала Рут Солу.
— А какой у нее был текст?
— Она говорит: «Затрахали меня старики». Поль ее спрашивает: «И сколько раз они тебя трахали?» И тут она пытается его ударить.
Пленка пошла снова. На сей раз интерес Сандора к неизвестной сцене за окном носил куда более игривый характер, и оттого перемена настроения при появлении Лизы вышла более резкой. Они кружили, молча шевеля губами и глядя друг на друга. Она подняла руку. Он перехватил ее за запястье, и камера тут же отъехала, чтобы взять их обоих во весь рост, обнаружив при этом, что под пальто Лиза совсем голая. Они боролись без всякой киношной изящности, в конце концов Сандор оттеснил ее к окну и прижал к стене. Двигался он как будто через силу, так, словно ему приходилось преодолевать весьма серьезное сопротивление, а партнерша его весила раза в два больше, чем на самом деле. Лиза в свою очередь старательно отыгрывала свою часть сцены движения, вырывалась и строила злые гримасы. Финальный кадр был снят крупным, на высоте головы, вдоль стены: Лиза пятилась назад, пока ее затылок не занимал большей части экрана и не заслонял свет от окна; затем, следом за ней, кадр занимала голова Сандора. Он не то наклонялся, чтобы поцеловать ее в шею, не то в полном изнеможении прижимался лбом к оштукатуренной стене. Все, конец сцены.
— Слишком сложно. Перемудрили, — сказал Витторио, поставив локти на спинку стоящего впереди него кресла и угнездив подбородок в ладонях.
— Когда он уже прижал ее к стене. Слишком вяло. Ничего не происходит, — отозвалась Рут, — Она должна ссадить плечо о стену, ты помнишь? Так, чтобы осталось пятно крови.
— И все это не снимая пальто? — поднял бровь Витторио.
Сцена пошла сначала. С точки зрения Сола, она ничем не отличалась от предыдущей, вот разве сама комната стала казаться еще более обширной и сумрачной.
— Это последняя, — сказал Витторио, когда кончилась пленка, — Остальные даже и печатать смысла не было. Вот если бы могли повесить свет снаружи…
— Не можем, — отрезала Рут. — Я все равно хочу их посмотреть.
Сол высидел еще три повтора той же самой сцены. Сандор и Лиза кружились отведенное им количество секунд; доходили до конца эпизода; начинали сначала. Течение времени сказывалось не на актерах, а только на том, как убывал за окном свет: когда начался четвертый по счету дубль, от них, по большому счету, остались только сгустки тени. Но тут ритм сцены вдруг сломался.
— Что там такое происходит? — спросил Сол, сощурившись на экран.
— Зависит от твоей личной точки зрения, — откликнулась Рут, — Можно сказать, что отважная молодая женщина восстает против сил реакции на службе у военно-промышленного комплекса, которые в данном случае представляет ее звездный партнер. А можно — что глупая маленькая соплюшка ударилась в истерику. Выбирай сам.
Витторио застонал.
— Она просто одурела от усталости. Мы все одурели от усталости.
— Она хотела поскорее отправиться к своим приятелям и покурить с ними вместе марихуаны и поэтому разнесла съемочную площадку, — огрызнулась Рут.
Сандор перехватил запястье Лизы, но другой рукой она принялась бить его по голове и плечам. Он ее отпустил, но молотить его она не перестала. Она стояла спиной к камере, и поверх ее плеча было видно лицо Сандора: рот открыт, он кому-то что-то кричит. В следующее мгновение прочие члены съемочной группы бросились разнимать актеров, и передний план заполнили нечеткие формы головы и тела. Камера пошла в сторону, объектив захватил мотки кабеля, лестницы, треножники и подставки под юпитеры, сбившиеся в том единственном углу комнаты, который постоянно оставался за кадром. Из всей этой неразберихи прямо на камеру шла Рут, в коричневой куртке и белых брюках. Рука у нее была поднята.
Зажегся свет. Витторио встал и потянулся.
— В следующий раз нужно будет начать пораньше. Или снимать утром и использовать наружную поверхность окна. И еще нам нужен «Аррифлекс». «Эклер» слишком тяжелый. А теперь мне пора. Питер заедет за мной в гостиницу, и мы пойдем в Гран-Пале.
— На выставку? — спросил Сол.
Витторио кивнул.
— А вы уже видели? Говорят, ничего подобного он не делал уже много лет, — Он улыбнулся, — А мне нужна тьма, нужен мрак. И алогичность.
— Удачи, — сказала Рут.
Витторио нагнулся, чтобы чмокнуть ее в щеку, потом пожал руку Солу.
— Еще увидимся.
— Завтра, — крикнула ему вслед Рут, — Ровно в семь тридцать.
Дверь распахнулась, отскочила на амортизирующей тяге и аккуратно закрылась за ушедшим.
