Иван Дроздов - Шальные миллионы
Он опять обращался к ней на «вы».
— В повести не я, а моя героиня.
— Все авторы, наверное, так говорят, а на самом деле пишут о себе.
— Где находятся Костя и Сергей? Я хочу знать: все ли у них в порядке?
— Да, пожалуйста, — вот телефон, звоните. Если, конечно, вам не жалко их будить. Хотите, наберу номер?
— Да, хочу.
Ответил Костя. Ясно, четко, будто он был здесь, в кабине, сидел рядом.
— Костя, ты? — заговорила Анна, боясь, как бы от радости не лопнуло ее сердце.
— Ты откуда?
Малыш вырвал трубку, зажал ее и зашептал:
— Говорите, что вы в «Шалаше», ничто вам не угрожает, но звонить вам нельзя. Слышите?..
Анюта кивнула и, взяв трубку, продолжала:
— Костя! Извини, что-то с телефоном. Ты где?
— В королевском охотничьем домике. Мы тут охотимся. Так надо. Все идет по нашим планам. Как там Нина? Вот тут рядом Сергей. Он приехал ко мне вчера вечером, привет от него. С нами все в порядке.
— Королевский домик? Но где это? Далеко от Констанцы?
— Километров семьдесят или восемьдесят. Тут есть село, называется почти по-нашему — Журилофка, это на берегу озера Разим. Так от него, если идти в сторону шоссе, километра четыре будет.
— Ну, ладно, Костя, я не могу больше говорить. Здесь не принято связываться с внешним миром. Потом расскажу. Будьте здоровы. Привет вам от Нины, скажи Сергею, — она очень скучает. Я тоже. Целую. До свидания.
Анюта просияла. И глаза вновь наполнились слезами, но теперь уже это были слезы радости.
— Мы не знаем, куда нас несет, — сказала, стараясь заглушить волнение сердца.
— Нам некуда торопиться. Шум мотора могут услышать на берегу, а, кроме того, в пяти-шести милях от берега я видел сторожевые катера, — может быть, это даже военные, и не исключено, что они охотятся за нами. У меня еще нет плана действий. Мы должны подумать.
— У нас нет карты?
— Почему же? А вот.
Малыш отдернул штору на стене кабины.
— Вот карта побережья Румынии, Болгарии и нашей одессчины.
Анна коснулась пальцами глянцевой поверхности, обрадовалась.
— Здесь есть и район…
— Королевского домика? Все есть. Все. Но мы с вами должны улизнуть от погони. Нам сейчас это важно.
Молодой месяц соскользнул в море, точно утонул, и звездочки на небе засветились веселее. Они не освещали ни землю, ни небо. Наоборот, небо потемнело, а море и вовсе превратилось в черную, недовольно урчащую массу, без устали колотящую в борта катера незримыми молотками.
Анюта о многом бы хотела спросить Малыша, — и о том, как и почему очутились Костя с Сергеем в охотничьем домике румынского короля Михая, который, кстати сказать, как раз в эти дни собирался приехать из Англии на родину, и о тайных целях иностранных охранных команд, затеявших возню у изголовья только что умершего Силая Иванова. Но только спросила:
— Почему вас охраняют иностранцы?
— У них эта служба налажена, мы имеем дело с государством, а у нас государства нет.
Малыш помолчал, а потом заговорил сам:
— Я обещал быть с вами откровенным, — ведь вы считаете меня главой мафии, величайшим злодеем, а я, между прочим, и пальцем никого не трогаю, и чужого не беру, и думаю только о том, как бы объегорить действительных злодеев, качающих за границу деньги из наших банков. Они крадут миллионы, а я кладу их себе в карман, чтобы затем вернуть моему народу. Да, я разбойник, но благородный.
Малыш обрадовался случаю неспешно поведать Анюте свою историю. Ему хотелось говорить и смотреть ей в лицо, но даже силуэта ее он почти не видел.
— Жаль, что мы с тобой не можем включить двигатель.
— Почему?
— Что почему?
— Не можем включить двигатель.
— Огни зажгутся. Сигнальные огни.
— Их можно не включать. Будет гореть только подсветка приборов, да в кают-компании загорятся два ночника, у кресла капитана и возле холодильника.
— Ну, если так… включай двигатель.
Анна повернула ключ и нажала пусковую кнопку. Двигатель мягко, почти беззвучно заработал, вспыхнули лампочки, освещающие шкалу приборов. Анюта взглянула на карту, — сразу нашла и озеро Синое, и Журилофку, и пролив Портицу, в который надо войти, чтобы затем отыскать домик короля.
Малыш ей не мешал, знал, что она сейчас думает о братьях.
Встретились взглядами. Малыш подумал: как же она прекрасна, Анне пришло на ум другое: наедине с ним, а не боюсь.
И не взглянула на грозный перстень, сиявший синим бриллиантовым глазом. Чутье ей подсказывало: Малыш ей друг, и Косте, и Сергею он будет помогать.
— Как думаете, нас не видно?
— Боитесь? — кольнула Анюта.
— Не боюсь, но не хочу, чтобы раньше времени нас обнаружили и организовали охоту на море.
— Но, может, нам раньше уйти подальше?
— Куда?
— В охотничий домик.
— Я думал об этом, но вон, видишь, два огонька. Мне кажется, они поджидают нас. Знают, что у меня есть катер. Но знают также, что в их команде может быть мой человек, который обо всем меня предупредит.
Малыш подумал с минуту.
— Не хотел пугать тебя, да должен сказать: мы же бойцы и обязаны их победить. А пока, может статься, нам придется от них скорехонько драпать.
— Что ж, скорость у «Назона» большая. Если надо, включим турбину.
— Посмотрим. Будем решать по обстановке. В наши, российские воды нам путь заказан, — там военные сторожевые катера, я бы не хотел попасть в лапы военных. В сторону Болгарии тоже не разбежишься, они свою акваторию охраняют. Остаются Турция и Грузия, — они-то уж и совсем не светят. Да к тому же, как я понимаю, ты бы не хотела оставлять здесь братьев.
— Да, это так. И с Ниной получилось не очень складно: бросили ее в трудную минуту.
— О Нине не беспокойся, я послал к Данилычу юриста, врача и человека из Бухареста, они обо всем позаботятся и все документы оформят.
— Интересно, кому достанутся деньги Силая, — неужели сыну?
— Не знаю. Вот этого никто не знает.
— Но может ли Борис Иванов смухлевать, то есть все подделать в свою пользу?
— Теоретически возможно, однако — трудно. Силай есть Силай, он-то уж все должен был предусмотреть. И в завещании все расписать, — что, кому, когда и на какие цели. И, надо думать, бумаги его хранятся не в одном месте, а в нескольких, и очень надежных.
— Но он не собирался умирать.
— Я тоже не собираюсь умирать, но завещание свое оформил давно и как следует. И недавно дополнение к нему послал.
— Куда послали?
— А туда… где до времени будет храниться завещание: в юридическую контору, в банки и положил к себе в сейф.
— А разве у вас есть сейф?
— А как же?
Малыш откинул голову на кресло, захохотал.
— Ты что же думаешь, у меня и дома своего нет, я бродяга какой? А у меня и мама есть, и брат, и сестра. И тоже, как ты, в деревне живут. А кроме того, и свой дом есть. Только далеко, на Канарах.
— На Канарах? А где это? Ах да, на Канарских островах. Там будто бы вьют гнезда все наши…
— Горбачевы и прочая сволочь, — ты хотела сказать, да? И я с ними? А?..
И он снова расхохотался.
— Думай как хочешь, а только в дополнении к завещанию речь идет о тебе.
— Обо мне?
— Да, о тебе. Я приказываю, в случае моей гибели, — я не говорю — смерти, умирать мне рано, а в случае гибели — перевести пятьсот миллионов долларов на счет вашей милости в Швейцарском банке.
— Не понимаю.
— А что ж тут понимать! На ваш счет, сударыня.
— Но у меня нет счета в Швейцарском банке.
— Да, еще недавно не было, но теперь появился. Туда потекут доллары от продажи твоей книги на иностранных языках. И скоро ты получишь все нужные документы.
— Но зачем мне так много денег? Что я буду с ними делать?
— Твой Олег найдет им применение: закупит у чехов автобусы, проложит в придонских станицах дороги, построит школы, больницы, заново храмы восстановит… А?
— Ну если так… Тогда спасибо. Я от таких денег и от таких забот не откажусь.
Наступила тишина. Словно глаза затаившихся в кабине зверьков мигали лампочки подсветки, дробно стучала под килем волна. И в этой тишине вновь раздался голос Малыша:
— Спасибо тебе, Анна. Я до встречи с тобой жил как в бреду, крутился в каком-то дьявольском колесе, а теперь… Я вижу цель жизни, хочу употребить деньги на пользу людям, — и как можно скорее. И еще важно: я хочу жить, боюсь потерять тебя. Я люблю тебя, Анна. И тут уж ничего нельзя изменить. Если будешь прогонять меня, — не уйду, не надейся. Буду жить рядом, на Дону, в твоем хуторе. Я должен видеть тебя каждый день, постоянно.
Анна молчала. Выключила двигатель и лампочки погасли.
— Выйдите на палубу, осмотритесь вокруг. Может, уж и подадимся к охотничьему домику?
Малыш прошелся по борту катера, затем по другому, — вдалеке волчьими глазами мерцали два огонька. Очевидно, сторожевые военные катера. Фридману ничего не стоит нанять и военных. Вернулся в рубку, сказал:
