Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 12, 2002
Татьяна Сергеевна Франк (урожденная Барцева) была составителем «Сборника памяти Семена Людвиговича Франка» (Мюнхен, 1954). Ее стараниями был сформирован замечательный авторский состав: прот. В. Зеньковский (редактор), Н. С. Арсеньев, Л. Бинсвангер, Б. П. Вышеславцев, Л. В. Зак, В. Н. Ильин, Н. О. Лосский, Г. П. Струве, о. Г. Флоровский и другие. Буббайер записал многочисленные интервью с членами семьи Франка в Лондоне и Мюнхене, прежде всего с дочерью философа Натальей Семеновной Франк-Норман и сыном Василием Семеновичем. А. Солженицын и Н. Струве предоставили исследователю материалы из своих собраний. Английского историка привлек незаурядный по концептуальности труд американца Ф. Свободы «Философская мысль С. Л. Франка, 1902–1915» (1992).
В 1991 году Буббайер изучал документы философа в архивах Москвы и Ленинграда. Это РГАЛИ, Отдел рукописей РГБ, ГАРФ, Московский городской архив, РГИА, Пушкинский дом. Он сотрудничал с историками русской философии (Ю. П. Сенокосовым, М. А. Колеровым), публикации которых пересекались с предметом его занятий[100].
Научный аппарат рецензируемой биографии чрезвычайно насыщен и составляет 63 страницы: примечания, список сокращений, описание архивных источников, интервью, библиография опубликованных книг и статей, рецензий, писем Франка, работ о философе, именной указатель. Особо помечены некоторые прижизненные статьи Франка, неизвестные составителю его парижской библиографии 1980 года. Американское издание книги включает и предметный индекс. Русский вариант библиографии дополнен новыми публикациями. Биография снабжена редкими фотографиями из альбома семьи Франков.
Весь этот огромный пласт сведений в книге серии «Люди России» дает необычайно много для познания наследия русских гениев религиозной философии. Сам же текст биографии читается с неослабным интересом: в ней отразились и напряженность философских раздумий, и глубина религиозного чувства, и перипетии судьбы, волею Провидения вплетенные в главные события российской и европейской истории, эпоху революций и двух мировых войн.
Книга очень четко и ясно построена. Читатель не найдет в ней рыхлых мест. Большинство глав отражают идейные веяния в судьбе Франка, моменты выбора, колебаний, разрывов и новых обретений, творчества мысли: «Марксизм», «Идеализм», «Политика», «Вехи», «Обращение в православие», «Предмет знания», «Спор со Струве», «Непостижимое», «Религиозный опыт», «Христианская политика». Они соответствуют отдельным периодам в его жизни. Хронологически выделены «Ранние годы», «Война и революция», «Годы одиночества», «1938–1945 гг.». Названия еще двух глав — «Саратов» и «Лондон». В первом городе он пережил Гражданскую войну, во втором, в доме дочери, последние пять лет подводил итог своим мыслям и, предавшись созерцанию, перешел в иной мир.
Одна из главных особенностей философии Франка, подмеченная Буббайером, утверждается в книге с завидным постоянством: «В каком-то смысле все творчество Франка до самой его смерти в 1950 году было посвящено тому, чтобы примирить противоположности, навести мосты между различными учениями. В этом проявлялся его так называемый монизм».
Дед Франка хотел, чтобы внук занялся изучением Библии и Талмуда. Под влиянием отчима Сеня предался радикальным взглядам. Марксизм стал для него одним из ранних ответов на страстное желание иметь целостную картину мира, «научность» и веру сразу. В первой своей книге 1900 года «Теория ценности Маркса и ее значение» Франк стремился примирить политическую экономию марксизма и австрийские экономические школы. Но, прочитав Ницше, он открыл метафизический взгляд на мир — и совершился духовный переворот. Следом была канто-фихтеанская защита личности («Будь тем, что ты есть»), сформировавшая его «гуманистический индивидуализм» 1904–1906 годов. Автор биографии не перестает повторять: «Связь, устанавливаемая Франком между его нравственной философией и чувством личного одиночества, показывает, насколько его философский путь являлся личным поиском смысла жизни, а не отстраненным ее анализом. Философия, на глубинном уровне, была его верой».
Обращение к Гёте побудило Франка отказаться от прежней субъективистской позиции. Теперь уже на всю жизнь он «раскрыл объятия „объективизму“, то есть стал рассматривать мир как систему бытия, а не сознания», — пишет исследователь. 1908 год — переломный в судьбе Франка. Он устремился к цельной монистической системе, совместив для себя материю и сознание под влиянием Вильяма Штерна и Анри Бергсона, отказался от кантианства и преодолел его потенциальный скептицизм. В это же время женитьба завершила «годы ученья и скитаний». Франк стал профессиональным философом и преподавателем.
Чуть раньше он осознал невозможность занятия политикой в силу своего характера. Тщетными оказались попытки объединить социалистов и либералов в революционном движении. Ему был близок политический реализм П. Б. Струве, друга и наставника. Оба исповедовали объективизм, государственное сознание, ценности культуры и права — политическую философию либерального консерватизма. Одна из лучших статей сборника «Вехи» принадлежала Франку. Буббайер считает, что «было бы неверно рассматривать „Этику нигилизма“ как совершенно оригинальное произведение. Значение ее в другом — в той четкости, с которой очерчены определенные идеи». Нравственное мировоззрение русской интеллигенции было названо в статье «нигилистическим морализмом».
Постепенно складывалась «монодуалистическая» философская система Франка. Она имеет свой контекст, носит отпечаток его личности, на нее повлияла среда, в которой он жил: «Контекст философского дискурса Франка — традиционная битва между эпистемологическим идеализмом и эпистемологическим реализмом в европейской философии». По Франку, абсолютное бытие — это всеединство, частями которого являются субъект и объект, мысль и объективный мир. «Предмет знания» имманентен сознанию. Поэтому возможно интуитивное, «живое знание». Франк пришел к истинам, которые не могут всех удовлетворить: «Философия Франка ближе всего тем, кто стремится к синтезу за пределами разума, кто ставит жизнь выше мышления».
Среди философских источников «Предмета знания» обычно выделяют традицию платонизма и в ней Платона, Плотина и Николая Кузанского. Буббайер прибавляет к этому «непосредственное влияние» Бергсона, Спинозы и Гёте, немецкий идеализм и неокантианство. К сожалению, исследователь недооценивает русскую литературную и философскую традицию в формировании идей Франка («живознание» славянофилов А. С. Хомякова, И. В. Киреевского, «живая жизнь» Достоевского…). Но это влияние требует дополнительного изучения. Справедливо отмечено в биографии различие в интуитивизме Франка и Н. О. Лосского.
Антимонархическую революцию Франк, как и П. Струве, встретил с осторожным энтузиазмом, а все, что за ней последовало, — с нарастающей тревогой, в итоге признав «библейской катастрофой». Испытав на себе тяготы Гражданской войны, философ уже после высылки из Советской России спорил со Струве о причинах большевизма и возможном его поражении. Он не разделял безоговорочную защиту белого движения. Для того чтобы произошла смена режима власти в России, необходим «длительный процесс изменений в народном сознании». Спор этот Буббайер объясняет не только разной оценкой текущих событий, но различием концепций истории у двух мыслителей: «Струве был убежден, что человеческая воля первична», а Франк защищал «безличный» взгляд на историю. Он искал духовных причин крушения страны: «Россия была вовлечена в этот исторический процесс и пострадала, восприняв светские аспекты европейского общества без должной оценки их религиозных корней».
Сцену прощания Франка с Россией Буббайер воспроизвел по воспоминаниям современников — патетично и предельно точно: «Когда Петроград стал удаляться, Татьяна вышла на палубу и нашла там Франка, плачущего о том, что никогда больше не увидит Россию. Но тем не менее ему повезло, как он понял позже: он ни за что не выжил бы, если бы остался».
Книга написана не сухим комментатором философских положений, а человеком высокой религиозной культуры, живо сопереживающим своему герою. Автор проникает в его психологический тип: «Эта печаль при виде красоты, недостижимой в реальной жизни, — типичное проявление меланхолии Франка».
В устройстве межвоенной Европы философ был разочарован. Пессимизм его усиливался. Интерес к религии все возрастал. Приход к власти Гитлера вынудил Франка покинуть Германию, в которой он чувствовал себя ранее «как дома», переехать во Францию и в самые тяжкие годы ее оккупации скрываться от гестапо в горах под Греноблем. В Париже Франк выпустил главную философскую книгу своей жизни «Непостижимое» (1939). Достаточно подробный ее анализ в биографии оправдан: «В сущности, „Непостижимое“ представляет собой попытку выразить словами опыт того, что Франк ранее называл „живым знанием“; попытку создать философскую систему, признающую живой религиозный опыт… Фактически жизненный опыт есть осознание всеединства… Когда читаешь вторую часть книги, не оставляет ощущение, что опыт самого Франка сыграл здесь большую роль… Написав „Непостижимое“, Франк сделался в равной мере философом и мистиком. Его вселенная персонифицировалась».
