Бен Элтон - Второй Эдем
— Но теперь все уже, наверное, в прошлом? У копов с тех пор еще тысяча глухарей образовалась, — уверил Пластик Толстоу, дружески хлопнув кинозвезду по плечу. Нервы Макса на мгновение сдали, и он слегка подпрыгнул от этого прикосновения. Макс надеялся, что Пластик ничего не заметил.
— Да, — сказал Макс. — Думаю, теперь это быльем поросло, и мне вдруг стало интересно, что с фильмом-то будет, понимаешь? В смысле, Натана, конечно, ужасно жаль, но ты же знаешь, в городе полно писателей. Ты понимаешь?
— Конечно понимаю, Макс, — кивнул Пластик. — Можешь не сомневаться, я все еще очень заинтересован в том, чтобы ты играл в фильме об этих придурках из группы „Мать Земля“.
— Что ж, просто отлично, Пластик, — сказал Макс и понял, что больше тянуть нельзя. Если препарат подействовал, результат уже должен был появиться; для моментального эффекта нужна всего одна капля. Настало время проверить.
— Слышишь, Пластик, — небрежно заметил Макс. — Я слышал, ты любишь смотреть, как девчонки в туалет ходят, правда?
— Да, люблю, — ответил Пластик, даже глазом не моргнув.
Макс заметно расслабился. Препарат работал, сомнений нет. Осмелев, он решился на еще одну проверку.
— Но как, черт возьми, тебе это удается? В смысле, ты что, заставляешь их над собой присесть, или как?
— Я лежу вон под тем стеклянным столом, а они присаживаются на нем на корточки.
Толстоу кивнул в сторону журнального столика, на котором стоял стакан Макса. Макс почувствовал, что пить больше не сможет. Ему хотелось скорее выполнить задание и свалить. С напускной небрежностью он приступил к последней и самой опасной проверке.
— Я уверен, что ты подписал Натану смертный приговор в ту же минуту, как он вычислил, что именно ты платишь „зеленым“ террористам.
„УСТА МЛАДЕНЦА“Макс улыбался самой располагающей, самой дружелюбной улыбкой. „Уста младенца“ — тонкий препарат, он лучше всего работает, если получивший его человек расслаблен и понятия не имеет о том, что находится под его влиянием. Изначально этот препарат разработали для психоаналитиков, когда дневные чат-шоу превратили их профессию в развлечение. Программы представляли собой ежедневные исповеди, во время которых неудачники всех мастей под нажимом убедительных ведущих описывали в самых невероятных подробностях, как ужасно и непоправимо они облажались. Затем их знакомили с другими неудачниками, виновниками или жертвами схожих ситуаций, людьми, столкнувшимися с некоей внутренней проблемой, а также с желающими проблемой обзавестись, каковых становилось все больше. Затем на сцене появлялся эксперт-психолог и рассказывал всем, что им не стоит беспокоиться, потому что их история куда более типична, чем они себе представляют. После этого аудитория в студии награждала каждого из участников продолжительными аплодисментами за то, что они „поделились“ своей ужасной историей с тридцатью или сорока миллионами совершенно незнакомых людей. Некоторое время такой вид развлечения шел на ура, поскольку у населения было достаточно скелетов в шкафах. К сожалению, потребность наблюдать за несчастьями других людей стала настолько сильной, что поиск новых проблем и новых жертв очень быстро превратился в спорт.
— Меня не интересуют проекты постановки комедий и драм, — кричали директора программ. — Приведите мне побольше неудачников.
Целые команды агентов носились по городам и деревням, поощряя людей придумать проблему, любую проблему, которая бы сделала их несчастными. Массы народа коллективно ломали головы в попытке найти новые и интересные способы оживить свою постную жизнь. Агент также был обязан найти „эксперта“, готового убедить мир, что описываемая проблема — всего лишь вершина айсберга. Все это неизбежно привело к тому, что зрители подобных передач стали чувствовать себя не такими, как все. Они начали задумываться о том, что если все эти невероятные семейные истории настолько типичны, значит, с ними самими не все в порядке. Почему у них не возникает внезапной потребности избавиться от своей кошки, почему они не обвиняют своих матерей в том, что их родили толстыми, или не пытаются найти родителей, которые могли бы их усыновить, если бы настоящие родители в свое время от них отказались. В конце концов эти люди неизменно приходили на передачу, чтобы признаться, насколько они несчастны из-за того, что у них нет повода быть несчастными. Участвующий в программе психолог быстро решал эту проблему, убеждая их в том, что глубоко внутри них таится что-то совершенно невероятное, и гости уходили домой счастливыми, обещая обнаружить свою проблему и сразу же вернуться в программу. Порочный круг замыкался.
Один из немногих положительных побочных эффектов этого телевизионного вуайеризма заключался в том, что развитие индустрии психоаналитиков на время замерло. Индустрии, которая без надзора и контроля развивалась целыми десятилетиями. В один прекрасный день количество людей, особенно представителей среднего класса, посещавших психоаналитиков, достигло критического уровня: жизнь общества грозила остановиться, поскольку практически все сидели во врачебных кабинетах и говорили о себе. Все изменилось с появлением насыщающих послеобеденных обсуждений на телевидении, которые оставили психоаналитиков без работы. Люди начали задаваться вопросом, зачем тратить огромные суммы денег, чтобы рассказать о себе только одному человеку, когда можно получать деньги за то, чтобы рассказывать о себе миллионам людей. Однако психоаналитики сделали ответный шаг, сыграв на снобизме граждан. Они завлекли людей обратно на свои диваны, объяснив, что у важных людей и проблемы, как правило, важные, и развлекать ими обывателей не стоит. К сожалению, когда люди все же начали возвращаться к психоаналитикам, они обнаружили, что настолько привыкли копаться в чужих проблемах, что позабыли свои, и даже не могли припомнить, случилось ли с ними вообще что-нибудь, о чем следует говорить.
Препарат „Уста младенца“ был разработан для того, чтобы помочь людям, чьи мозги забиты всяким мусором, найти в себе истинные мысли и эмоции. Это своего рода сыворотка правды. Приняв ее, человек начинал говорить не то, что хотели услышать окружающие, и не то, что он сам хотел сказать, а только правду. Основное воздействие препарата „Уста младенца“ заключалось в подавлении части мозга, отвечающей за вранье. Некоторые после приема препарата просто погружались в молчание. Многие политики, ведущие телешоу и поразительное количество поэтов были поражены немотой, едва попробовав препарат. Однако большинство людей испытало непривычное ощущение: впервые в жизни они говорили о том, что думают и чувствуют на самом деле.
Конечно же препарат очень быстро запретили. Слишком уж велики были пагубные последствия его приема. Людям нужны секреты, а в тот короткий отрезок времени, пока „Уста младенца“ были в продаже, праздничные ужины заканчивались стрельбой, распадались супружеские пары, и даже оказалось, что самые невинные политики таили порой глубоко внутри нелицеприятные мысли о своих избирателях. Ни одно общество не-может существовать без определенной дозы лжи. Вскоре стало ясно, что если бы люди всегда говорили правду, они через неделю перегрызли бы друг другу глотки.
О ПОЛЬЗЕ АВТООТВЕТЧИКА„Уста младенца“ ограничили в использовании, но препарат оставался ценным оружием в мире секретных служб, и Джуди выдал Максу небольшую дозу, которой тот приправил вино для Пластика. Толстоу сделал только один глоток, но большего и не требовалось, и легкость, с которой Толстоу поделился своими сексуальными предпочтениями, вроде бы являлась доказательством действия препарата. Макс повторил свой вопрос насчет смерти Натана, на этот раз немного тверже. Джуди сказал ему, что находящиеся под воздействием препарата люди лучше реагируют на уверенную интонацию.
— Так я спрашиваю, это ты подписал Натану смертный приговор, как только он понял, что именно ты платишь „зеленым“ террористам?
— Вопрос интересный, — отозвался Толстоу. — А теперь позволь мне задать свой вопрос. О чем ты думал, черт тебя возьми, когда пришел сюда и попытался влить в меня „Уста младенца“, а? Разве это хорошо, Макс? Разве это честно?
Джуди и Розали, находившиеся в другой части Беверли-Хиллз, обменялись встревоженными взглядами. Они сидели в гостиной Макса и слушали разговор с Толстоу по крошечному радиопередатчику, спрятанному в одной из пуговиц Макса. Прием был отличный, и они прекрасно услышали, что план Джуди не вполне удался.
— Ты думаешь, что когда человек ни с того ни с сего просит меня попробовать свое дурацкое вино, то я не чую подвоха? — услышали Джуди и Розали голос Толстоу. — Кто я, по-твоему? Идиот? Такой, как ты, Макс? Так, что ли? Я что, такой же тупой, как и ты? Я только притворился, что хлебнул твоего вина, а теперь я хочу знать, что именно ты пытался мне подсунуть. Это „Уста младенца“, верно?
