Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник) - Минаев Сергей Сергеевич

– У меня нет бассейна, вы что-то напутали, это во-первых. А во вторых…

– Может, у вас и государственной дачи нет?

Напряжение на прессухе нарастало. Понятно, что Шойгу, которого выставили в окопы первым номером, напрягался, пускаясь в объяснялово. Сам он точно еще не был уверен, что произошло у метро «Проспект мира». Ситуация развивалась по плану. Коля из ньюсрукома сбросил мне уже три эсэмэски. Он очень торопился раньше времени порвать Кожугетыча и все испортить.

– У меня есть госдача, но дело не в этом. Я хотел сказать, что прежде чем называть это террористическим актом, необходимо…

– Я знаю, что у вас есть дача, и знаю, что у вас есть в ней бассейн. Вы даже в мелочах боитесь правды, Сергей Кожугетович.

– Я имел в виду, что у меня нет пятидесятиметрового бассейна. Вот что я хотел сказать, но вы меня постоянно перебиваете. Может, будем взаимно корректны? Это все-таки пресс-конференция, а не базар.

Тактика сталкивания Шойгу в бои местного значения постепенно давала результаты. Привыкший максимум выступать с докладом по реальной ситуации, он не обладал искусством выступлений на публике подобно Геббельсу. Тем более что последнего никто никогда не перебивал.

Шойгу имел дело с профессионалами, и я предполагал, что минут через двадцать эти ландскнехты свободной прессы его банально угандошат. В любом случае, нервничал он уже прилично.

– Господин Шойгу, у меня последний вопрос: куда машины отвозили тела мертвых и раненых? Где вы их прячете?

– Повторяю вам, ни мертвых, ни раненых мы в больницах не видели и никого не прячем.

– Алексей Алферов «Эхо Москвы». Вам не кажется это странным, господин Шойгу? Миллионы телезрителей в мире видели убитых и раненых в городе Москве, столице России. Вы понимаете, о чем я? Люди видели лужи крови и оторванные конечности. Видели детские трупы. Они видели, а вы не видели, вот что странно.

– Показанные западными каналами лужи крови и оторванные конечности не есть доказательства того, что теракт на самом деле имел место. Россия прошла через десятки терактов. Взорванные дома в Москве, Буйнакске, «Норд-Ост», Беслан. Тысячи жертв. Вы полагаете, что, пройдя через все это, государственные органы почему-то решили «замылить» совершенное кем-то преступление? Причем под прицелами видеокамер западных СМИ. В чем логика?

– Вы, то есть правительство, президент, администрация президента решили, что безнаказанно можете «замылить» любое преступление. Особенно в свете рапорта министра внутренних дел о полной победе над боевиками в Чечне. Этот теракт никак не вяжется с «полной победой». А на носу президентские выборы. Вчера сюжет о теракте был показан в прямом эфире по РТР через десять минут после взрыва. В вечерних новостях его уже не было. Вы решили, что вам сойдет это с рук? Вы решили, что можете нагло манипулировать людьми?

– Вероятно, на РТР поставили сюжет, не проверив, действительно ли имели место подобные обстоятельства. Повторяю: я не отвечаю за сетку вещания…

– Поймите, господин Шойгу, нам все равно, за что вы отвечаете. В вашем лице мы обращаемся к власти, которая чинит произвол и диктатуру не только в области СМИ. Мы ждем ответа, господин Шойгу, а от него уходите. Мне это напоминает допрос фашистами коммуниста Димитрова, помните? «Вы боитесь моих вопросов, господин министр?» Я тоже хочу спросить: вы боитесь моих вопросов, господин министр?

Да, Шойгу попал. Зная этих придурков спичрайтеров, я вполне допускаю, что они не успели написать отмазку по поводу столь быстрой реакции РТР и последующего молчания в вечернем эфире. Ситуация патовая. Ошибочка вышла, граждане. Сейчас он, конечно, сошлется на то, что утром по всем каналам передали, что обстоятельства выясняются. Но поздняк метаться. Я набираю Коле эсэмэс: «Давай».

– Я не боюсь ничьих вопросов. Я сообщаю информацию, которой мы располагаем. Есть видеокадры с места события, есть показанные машины и тела. Но пострадавших нет. Машины неясной принадлежности. В больницах и моргах ни одного тела. Хотите вместе со мной проехать посмотреть?

– Николай Вострецов, Ньюсру. ком. Не хотите ли вы сказать, что теракт инсценирован?

Туше. Коля обводит окружающих взглядом победителя. Но истинный триумфатор не он, ох не он.

– У нас нет никаких свидетельств того, что теракт имел место. Никаких свидетельств и никаких обращений родственников. Ничего, кроме видеокадров.

Двери зала, где проходит пресс-конференция, открываются. Камеры дружно переключаются на входящих. В дверях плачущая женщина, которую ведут под руки двое мужчин. Журналист с «Эха Москвы» берет микрофон и говорит, что у него есть заявление. Затем передает микрофон женщине.

– Сергей, я к вам обращаюсь по имени, потому что вы ровесник моему сыну. Вчера мы с ним должны были встретиться у метро «Проспект мира». Он ехал с работы, мы договорились встретиться, он вез мне лекарства. Я увидела Володеньку, а потом раздался взрыв… (плачет) и я видела, как он там лежал… А потом приехали «скорые», его погрузили, и больше я его не видела. Я вас очень прошу, скажите, где мой сын. Я вас ни в чем не обвиняю, просто покажите мне моего сына…

Шойгу начинает говорить что-то своим соседям по столу. Прессуху сворачивают. Женщину уводят милиционеры. Финита ля комедиа.

Прием

Из колонок музыкального центра звучит Глория Гейнор, а вся наша команда – Вадим, Пашка, Генка, Женька и я – на кухне Пашкиной квартиры и чокается водкой. Мы отмечаем наш сегодняшний успех. Все уже довольно пьяные, тогда как я почти не пью, собираясь к шести на встречу с Вербицким.

– А помните, как Фадеев с «Ленты» загонял Шойгу с этой госдачей и бассейном? – спрашивает Женька.

– Ага, «никаких мертвых мы в больницах не видели», – захлебывается смехом Генка. – Кожугетыч сам, что ли, по больницам ходил?

– А как эта старая дура выступила! – Паша завязывает полотенце на манер платка и гундосит, изображая ту безумную тетку: – «Сергей, вы не знаете, где мой Володенька?» Кто ее придумал, Антон?

– Это Вадик, – улыбаюсь я, – он режиссировал.

Пашка берет со стола круглую картонную подставку под пивную кружку и пришлепывает ее на пиджак Вадика со словами:

– За проявленное во время съемок антиутопии «Метро-2007» мужество и героизм Вадим Даев награждается орденом Сутулова!

– Первой степени! – кричит в дымину пьяный Генка, воздев палец к потолку. – Первой степени! Это же додуматься нужно до такого!

– Ура-а-а-а! – кричим мы и дружно хохочем.

Все снова чокаются, выпивают, а я выхожу на балкон и закуриваю. Следом за мной выходит Вадик:

– Ну что? Думаешь про метро?

– Мы сегодня их обыграли. – Я пытаюсь выпустить несколько колец подряд, но они рассыпаются. – Интересно, как они ответят?

– Это уже не важно, – пристально смотрит на меня Вадим. – Ты вошел в историю.

Сначала я хочу как обычно ответить ему «мы все – команда» или «мы сделали это вместе», но, немного помедлив, просто говорю:

– Я знаю…

– Как думаешь, мы попадем в учебники по информационным технологиям? – продолжает Вадик.

– Вряд ли. Мы же отрицательные персонажи, – улыбаюсь я.

– Ну и что? Между прочим, в 1938 году журнал «Time» назвал Гитлера человеком года…

– Не знаю как «Time», а Родина нам это точно припомнит…

На улице, прежде чем сесть в машину, я решаю купить сигарет и воды и направляюсь в павильон, торгующий всякой всячиной. Я собирался открыть дверь павильона, когда меня окликнули:

– Антон Геннадьевич! – Голос окликнувшего звучал уверенно, он точно не обознался.