Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Найти и исполнить
– Если бы в его годы у меня были такие возможности, я бы уже столького добился! – мечтательно произнёс Константин Петрович.
– Ну, теперь-то у тебя есть и не такие возможности, так что добивайся, кто тебе мешает! – сварливо отозвалась Марина и спрыгнула с подоконника.
– Но годы, годы безвозвратно упущены! Когда ему будет столько же, сколько мне сейчас – чёрт, даже не хочу об этом думать, слишком мрачно всё. Я навсегда и безнадёжно отстал от него в этой гонке.
– Ой, милок, и мы такими же дурами были, – мечтательно произнесла Галина, вслед за сестрой решившая покинуть уютный насест. – Помнится, попали мы в нашу первую команду – молодую и очень перспективную. Какие у этих ребят были возможности – особенно по тем временам, – ты и не представишь!
– Ну, ну, и что с ними стало? – воодушевился Константин Петрович.
– Да как обычно. Реализовали свои возможности, да и померли все постепенно. Работают теперь там где-то. – Галина неопределённо повертела пальцами. – А мы не спешим, нет. Нам спешить некуда.
– Получается, что если нет никаких специальных возможностей – человека спасает мудрость, так? – задумчиво произнёс Константин Петрович. – А у меня, значит, ни того, ни другого. Хороший расклад.
– Мудрость придёт со временем, – утешила его Марина. – А пока радуйся тому знанию, которое мы тебе, балбесу, с душевным трепетом вручили. Если бы нам кто-нибудь сказал, кем мы станем и сколько проживём и что времени у нас хватит на всё, даже на полную ерунду, мы бы столько нервов сэкономили! А ты, начальник, что скажешь? Завидуешь нашему Дениске?
– Я не умею завидовать, а учиться поздно уже, – ответил шеф. – А если серьёзно… Ну, будь у меня в его годы такие возможности – я бы, может, прожил чуток подольше, но точно бы не очутился в нашем очаровательном дурдоме.
– Это вы о чём? – напрягся Константин Петрович. Разговор снова коснулся скользкой темы посмертного существования шефа, но любопытство оказалось сильнее деликатности.
– Ну, если бы я внимательно глядел по сторонам и анализировал ситуацию в стране, я бы не стал дожидаться, пока у меня придут конфисковывать этот дом, и сбежал за границу вместе со всем семейством. Там бы умер, конечно, – сердце-то у меня от рождения было слабое, – и служил бы сейчас в какой-нибудь Канцелярии Добрых Дел – скука-то какая для того, кто знает и другое. Кстати, Константин Петрович, а что вам не нравится в нынешнем положении дел? Чего добиться-то хотите?
– Да в нынешнем положении меня всё устраивает, – признался тот. – Но если бы я попал сюда раньше, если бы оказался в нашем… очаровательном дурдоме… в том же возрасте, что и Денис. Узнал бы то, что он узнаёт…
– Когда ты был в его возрасте – нашего очаровательного дурдома ещё не было. Ты хотел бы сменить команду? – удивился шеф.
– Нет, нет, что вы! – замахал руками Цианид.
– Вот и отлично. Потому что мы тебя всё равно не отпустим. На этом вечер прогнозов и предсказаний предлагаю считать закрытым, а на досуге каждому рекомендую возблагодарить жизнь за то, что она дала нам всем возможность оказаться в нужное время в нужном месте. Несмотря на то что некоторые из нас родились на сто лет раньше остальных. А другие некоторые – на десять лет позже. А теперь – внимание! – я снимаю защиту и отправляюсь к себе. Денис, кажется, нашел себе занятие поинтереснее, чем плясать чечётку на моей старой голове.
Больше всего на свете Виталик не любит перепроверять собственные расчеты в поисках ошибки. Даже осознание того факта, что он, такой сообразительный и толковый парень, взял и допустил маленькую идиотскую ошибку, из-за которой ничего не работает, доканывает его меньше, чем утомительные перерасчеты.
Погрешность, вкравшаяся в изящное решение задачи, породила цепную реакцию – чтобы исправить несуществующую «высоту над уровнем асфальта» на абсолютную «высоту над уровнем моря», пришлось всё пересчитывать вручную, хотя с самого начала Виталику было понятно, что здание вычислено верно и бойцам и надо-то только пройтись по этажам, дабы найти нужный. Ага, вы это сестрам Гусевым попробуйте сказать: пройдитесь, мол, бабушки, по этажам, найдите то – не знаю что.
Подумаешь – высота над уровнем моря. Экая важность, над чем там она высота и почему только из-за неё надо всё перелопачивать! Техник с удовольствием бы доверил эту нудятину кому-нибудь другому, но вот беда: поблизости не было никого, кто бы понял, о чём вообще речь, кроме разве что Гумира. Но просить Гумира сделать перерасчёт – это как предложить величайшему живописцу покрасить стены, всё равно ведь кистью возюкать (стены в кабинете Виталика, кстати, тоже уже пора было красить – но подходящих живописцев поблизости не наблюдалось).
Электрический чайник в углу щёлкнул рычажком и отключился, Виталик вынырнул из-за стола и, не переставая считать в уме, походкой утомлённого зомби добрался до шкафчика, в котором у него хранились стеклянные банки с разными сортами чая. Только чай может спасти Техника от смертельной скуки, тут даже кофе не помогает, проверено.
Ну подумаешь – отвлёкся на две минуты. Или пять. Может быть, десять – когда пьёшь чай маленькими глоточками, поглядываешь в окно, смотришь по сторонам, позволяя мыслям самим себя думать, время незаметно пробегает мимо на цыпочках, чтобы не мешать.
Как только Техник отставил в сторону пустую чашку – он уже знал, как оптимизировать процесс и всё пересчитать с наименьшими потерями для собственного настроения. И тут в его кабинет без стука ввалился Йозеф Бржижковский.
– О, а здесь есть кто живой! – удовлетворённо отметил он. – А то я прошелся туда-сюда, нигде никого нет, все разбежались, а мне срочно надо одну историю рассказать, хоть кому. Я бы её записал, но она так завязана на здесь-и-сейчас, что уже к завтрашнему утру протухнет, надо рассказывать.
– Совсем-совсем никого нет? – удивился Виталик. – А кто вас впустил?
– Что значит – кто меня впустил? Ты то есть считаешь, что мне здесь не место? А ещё фанат!
– Что вы, что вы, вам здесь самое место, – засуетился Виталик. – Вот, садитесь пожалуйста, это самый чистый стул, я на него даже ногами ни разу не вставал… Кажется… Ну или, может быть, вставал пару раз, но кеды снимал всегда, это точно. По крайней мере, тщательно вытирал. Просто… Я чего хотел спросить-то? А… нуда, если никого нет и дверь закрыта, а звонка я не слышал, то как вы сюда проникли? Сквозь стену, что ли?
Всё дело в том, что по вечерам, когда Наташа уходит в институт, домофон переключается на режим «всеобщего бдения». Немузыкальное дребезжание, не раздражающее, впрочем, ничей слух, транслируется на весь офис, так что любой более-менее свободный сотрудник может заглянуть в электронный глазок или даже просто подойти к двери с традиционным русским вопросом «Кто там?».
