Станислав Говорухин - Вертикаль. Место встречи изменить нельзя
Александра встала, сильно встряхнув, пожала ему руку.
— Шура.
— Павел.
— Очень рада познакомиться, — сказала Тамара.
Венера протянула ладонь, не поднимая глаз.
Снова все сели, Лизе стула не хватило, она присела на краешек кровати. Помолчали.
— Чайник! — вспомнила Александра и толкнула Тамару в локоть.
Та бровью не повела — во все глаза рассматривала лейтенанта.
Венера молча вышла из комнаты.
Из черного блюдца репродуктора, похрипывая, лилась музыка марша из кинофильма «Встречный».
— Неплохо живете, — оглядывая комнату, сказал Павел. — Чисто…
— Стараемся, — откликнулась Тамара.
— Сколько напрыгали? — спросил Павел, чуть наклонясь и рассматривая ряд оборонных значков на лацкане жакета Александры. Среди них один был значок парашютиста с цифрой 10 в кружочке.
— Завтра двадцатый, да, Шура? — с гордостью за подругу ответила Тамара. — Мы все пойдем на аэродром. Хотите с нами, товарищ старший лейтенант?..
Александра оборвала ее:
— Очень интересно это Павел Ивановичу…
— Отчего же, я с удовольствием, если пригласите…
— Конечно, пригласим. Правда, Шурочка?
— Если хотите, — смущаясь, сказала Александра.
Вошла Венера с горячим чайником, поставила его на пепельницу посреди стола.
— Будем завтракать, — поднялась Александра. — Венерка тоже сегодня только приехала, — посмотрела она на Лизу. — Прямо перед тобой…
— Да?
Венера кивнула:
— Час назад. Поездом…
— Ой, как здорово, девочки! — всплеснула руками Лиза. — Опять вместе…
— О-о… Соскучилась, — добро нахмурилась Александра. — А я дак без вас надышаться не могла…
Лиза обняла ее за плечи.
— Очень соскучилась, верно… Вы домой так и не съездили?
— Когда? У меня соревнования, у этой… — она кивнула на Тамару, — всё амуры…
— «Лишь только вечер затеплится синий…» — запела Тамара, подмигивая Лизе и помогая Венере выгружать из чемодана снедь.
Венера развернула полотенце, в нем были завернуты поджаристые треугольные пироги с дыркой посредине.
— Эч-пичмяч, — объяснила Венера. — Татарский пирог… Мама специально для вас напекла.
— Мама твоя — мастерица, — заметила Александра, потирая руки. — Вкуснотища, наверное…
— Надо их разогреть.
— Да у вас пир! — Забытый на минуту Павел поднялся. — Не помешало бы винца… Хоть сладенького… Где тут магазин?
— Я провожу, — предложила Тамара. — Разрешишь, Лизка?
— Тебя только за смертью посылать, — сказала Александра. — С Лизаветой бы и сходили, Павел Иванович…
— Пусть идет, — отмахнулась Лиза.
— Только быстренько, ждать не будем. Десять минут вам даем. По-военному…
— Слушаюсь, товарищ командир, — ответил Павел и открыл дверь, пропуская впереди себя Тамару.
— Как он вам, девочки? — спросила Лиза, когда закрылась дверь.
— Он все знает? — спросила Александра.
— Нет.
— Дак чего тянешь? Хочешь, чтобы злые языки донесли? — Лиза подошла к окну.
— Жалко ломать. Так все началось хорошо… А зачем я ему такая?
— Вот дура! — ругнулась Александра. — Недоросль! Дак ведь не скроешь, ведь все равно узнает!
— Пока узнает… Не хочу эти три дня портить… Потом напишу… — Она повернула к подругам лицо с навернувшимися на глаза слезами. — Люблю я его, девочки…
Магазин оказался квартала за три.
— Можно я вас под руку возьму? — спросила Тамара.
Она была с правой стороны; обошла лейтенанта и просунула полную руку ему под левый локоть. Павел усмехнулся:
— Были друзья-военные?
Тамара неопределенно хмыкнула. Она шла, высоко подняв голову, косясь по сторонам — все ли видят, как она идет под руку с молодым пограничником.
Какой-то парень в полосатой футболке остановил велосипед, не доехав до них метров двадцать; отставил ногу с зашпиленной штаниной на тротуар.
— Здравствуй, — сказала Тамара, едва повернув к нему голову.
Павел поднес руку к козырьку — мимо шагал взвод розоволицых, только что из бани красноармейцев с вениками и полотенцами в руках. Взвод развернулся и вошел в ворота военного городка. На воротах плакат:
«Трудящиеся Советского Союза. Не забывайте о капиталистическом окружении. Будем неуклонно укреплять нашу Красную Армию и социалистическую разведку — ВЧК!»
— Лизка красивая, правда? — спросила Тамара.
Павел кивнул.
— Вы когда познакомились?
— Вчера.
— Вчера? — испугалась Тамара и посмотрела на лейтенанта — не шутит ли. — И уже решили пожениться?
— А что? Напрасно?
— Нет, что вы… Жена у вас — клад. Я только удивляюсь, как вы быстро разглядели…
— У пограничника глаз зоркий, — усмехнулся Павел, вспомнив ребят с тетюшской лестницы.
— Вы на какой границе служите?
— На западной.
— А-а… — протянула Тамара с уважением. — Диверсанта приходилось брать?
— Приходилось.
— Лично?
— Лично — нет. Всей заставой…
— Орден у вас за это? — Она кивнула на Красную Звезду.
— Нет. За Хасан.
— Воевали! — ахнула она.
— Это еще не война. Пограничный конфликт…
— Вот и дошли… — сказала Тамара.
Около магазина торговали мороженым.
— Хотите мороженого?
Продавщица выдавила формочкой кружок обложенного вафлями мороженого.
— А себе?
— Вы пока угощайтесь — я в магазин на минутку. — Он взглянул на часы. — Десять минут, отпущенные нам, кончились. А еще обратно топать…
— А вон оно, наше общежитие, — кивнула Тамара.
И правда, за высокими тополями совсем рядом белело знакомое двухэтажное здание.
— Чего же мы кружили? — Павел подозрительно поглядел на Тамару.
Она расхохоталась.
— За ваше счастье! — подняла бокал Александра. — Венера, выпей! Хотя бы пригуби… За Лизавету!
Венера чокнулась с Лизой и Павлом, но пить не стала. Навалились на пироги.
— Вкусный перемяч, — похвалила Тамара.
— Эч-пичмяч, — поправила Венера. — Перемяч — другое, по-вашему, беляш…
— Давайте, девки, после практики к Венерке закатимся, — предложила Александра. — Лес, речка, ягоды. Каждый день будем этот эчемяч трескать…
— Эч-пичмяч…
— Когда у вас практика? — спросил Павел.
— С понедельника. А вам когда на службу?
— Двадцать второго.
— Говорят, войны не будет? — полуутвердительно спросила Тамара.
— Это почему? — повернулась к ней Александра.
— Газеты пишут.
— Ты готовься к худшему, как в песне поется: «Если завтра война…» А ты и палец как следует перевязать не сможешь… Я дак, если война, сразу в действующую попрошусь. Девка здоровая — самый раз раненых из огня таскать… А вы как думаете, Павел Иванович? Как там немцы себя ведут?
