Бен Элтон - «Номер один»
Они засмеялись.
– В любом случае, – добавил Кельвин, – мне казалось, что мы говорили о том, чтобы ты переспала со мной.
– Мы можем поговорить об этом, если хочешь, – ответила Эмма.
– В моем номере?
– Как хочешь. Мне все равно.
Кельвин заказал кофе и коньяк к себе в номер, и они вместе поднялись наверх.
Когда за ними закрылась дверь, Эмма замешкалась. Здесь все было так роскошно и комфортно. Слишком опасно. Диван и два великолепных старинных кресла окружали изящный журнальный столик. Через открытые двойные двери в спальню была видна кровать с отогнутым покрывалом.
– Знаешь, – сказал Кельвин, – если мы начнем целоваться, нам придется закончить через пять минут, когда принесут кофе. Сомневаюсь, что за пять минут мы успеем сделать что-то ужасное. Что скажешь?
– Да, я тоже сомневаюсь.
Эмма шагнула вперед и позволила обнять себя. Не отрываясь друг от друга, они попятились к дивану и, едва избежав болезненного столкновения с журнальным столиком, рухнули на него. Через некоторое время ими овладело смущение, и процесс прервался.
– Мы ведь ждем кофе, да? – сказал Кельвин.
– Кажется, да, ведь ты его сам заказал.
– Да, глупо с моей стороны, – сказал Кельвин, отстраняясь от нее. – Тогда это казалось умным ходом, но теперь остается только ждать, верно?
– Ну, в любом случае было мило.
– Согласен.
Кофе принесли только через двадцать минут, и все это время они несколько смущенно болтали о всяких мелочах, как люди в ожидании такси.
– За это время я успел бы заняться с тобой любовью, – сказал Кельвин, взглянув на часы.
– Это вряд ли, – ответила Эмма.
– Я имею в виду с точки зрения времени, а не возможности.
– И я тоже. Если мы когда-нибудь до этого дойдем, тебе не удастся отделаться пятнадцатиминутным удовольствием, или я потребую вернуть мне деньги.
Наконец принесли кофе, и почти сразу же за ним прибыл курьер из Лондона с оцифрованными записями лучших моментов сегодняшнего съемочного дня.
– Придется в первую очередь заняться работой, – сказал Кельвин, – но здесь есть бассейн и куча других развлечений. Хотя, может быть, ты мне поможешь? Ты всегда превосходно монтировала. Контракта не нужно, я заплачу наличными.
– Нет, Кельвин, спасибо. Ты мне снова начинаешь нравиться, но я не думаю, что мне нравится тот человек, который делает шоу «Номер один», да и сама себе я в этой роли не нравлюсь. Я не хочу возвращаться.
– Справедливо. Тогда, может, займемся любовью?
– Нет.
– Дьявол. – Кельвин поднялся. – В таком случае мне придется ложиться спать в одиночестве. Сегодня был трудный день, да и завтрашний будет не легче.
– Ты покажешь мне Шайану?
– Что?
– Это единственная часть работы, которую я хочу увидеть. Эта девушка, Шайана, «суперлипучка».
– По-прежнему боишься ее?
– Не знаю. Нет, наверное. В смысле, мы видели достаточно ненормальных на этом шоу, но… В общем, она просто не выходит у меня из головы. Что-то здесь не так. Я не знаю, с чего я это взяла, но это правда.
Кельвин открыл полную дисков коробку и, проверив временной код по размеченному сценарию, который монтажер Пенни впихнула ему в руки в конце дня, вставил один диск в компьютер.
– Значит, ЕКВ тебя не интересует? – спросил он, вводя код. – Я думал, что это он является ключом к нашим отношениям.
– Меня он интересует, но после того, как я сделала выбор, я хочу действительно держаться в стороне. Я не хочу вмешиваться, мне кажется, это будет нечестно. В конце концов, тебе нужно делать свое дело, а я и без того все сильно запутала. Но эта девушка, Шайана, я не знаю почему… Это никак не связано с шоу или с профессиональным интересом, я искренне беспокоюсь за нее.
– За нее?
– Ну, за нее и, если честно, за тебя тоже.
– Ты думаешь, что она повторит подвиг убийцы Джона Леннона?
Наконец он озвучил его. Тайный страх, живущий во всех известных людях.
– Может быть.
– И не думай, что мне это не приходит в голову. Особенно в Америке. За последнего победителя было подано более шестидесяти миллионов голосов. Даже если учесть, что каждый позвонил по десять раз, получается шесть миллионов человек, которым вовсе не насрать на парня, которого я страшно обидел. Иногда я думаю, не найдется ли среди этих миллионов ненормальных фанатов кто-то, кто подумает, что старому гадкому Кельвину пришло время присутствовать на собственном суде…
– Или это будет один из конкурсантов.
– Да. Точно. Но что поделаешь? У меня по-прежнему больше шансов попасть в руки грабителей в Найтсбридже или угодить под машину, подцепить птичий грипп или инфекцию во время операции на вросшем ногте. Жизнь слишком коротка, говорю я. К тому же мне не нравится мысль, что кто-то может меня запугать. Да ну их к черту.
– Ты крутой парень, верно?
– Ну да, надеюсь. Очень крутой. Ну вот… – На экране появилось застывшее лицо Шайаны. – Вот ее сюжет с Кили.
Кельвин нажал на воспроизведение, и Кили, как всегда энергично, бросилась с экрана в бой.
«А это Шайана!! – крикнула Кили. – Она та еще штучка. Да! Ты готова задать всем жару, детка?
– Да, Кили, я готова задать всем жару, – ответила Шайана четко и ясно, словно принося присягу. – Это моя единственная возможность. Это мой единственный шанс.
– Да! – крикнула Кили. – Хватай его, детка! Ты сделаешь это.
– Я схвачу его, Кили. Я сделаю это. Я съем его».
Эмма наклонилась вперед и нажала на паузу, остановив запись.
– «Съем»? – сказала она. – «Съем его»? Никогда такого раньше не слышала. Все собираются сделать это, никто обычно не хочет съесть свой шанс. Это ужасно.
– Почему? – ответил Кельвин. – Ну, хочет она его съесть, мне кажется, это довольно справедливо.
Кельвин нажал на воспроизведение. Кили снова заговорила.
«Детка, ты пришла сюда одна, – сказала она. – Почему? Чтобы сосредоточиться? Чтобы тебя никто не отвлекал? Или твоя семья и друзья не согласны с тем, что ты делаешь, и не понимают тебя?»
Эмма улыбнулась. Кили просто умница. Ее серьезно недооценивают. Люди думают, что она просто болтливая милашка, которая всем сочувствует и знает, как визжать от восторга, но на самом деле она способна на большее.
– Меня тоже заинтересовал вопрос о семье, – сказала Эмма, снова нажав на паузу. – Шайана казалась очень одинокой. Но я помню, как Челси сказала, что не станет давить на это. Поразительно, что Кили все же использовала это.
– Да. Кили молодец, – согласился Кельвин, – хотя я думаю, ты смогла бы делать ее работу лучше. К тому же ты намного симпатичнее.
Эмма покраснела и снова нажала на воспроизведение.
«Да, Кили, – сказала Шайана, – ты права. Мои родные совершенно не согласны со мной. Они не понимают, чего я хочу. Что мне нужно. На что я способна. Это одна из причин, по которым я здесь. Чтобы показать им. Заставить их понять. Их и всех, кто когда-либо смеялся надо мной».
После небольшого продолжения светской беседы Шайану проводили в зал. Запись остановилась, затем лицо девушки появилось снова, на этот раз перед судьями в зале для прослушиваний. Сцены еще не были смонтированы в нужной последовательности, и поэтому был виден только крупный план Шайаны. Однако голоса судей звучали отчетливо.
«Привет, привет. Как тебя зовут?» – послышался вопрос Берилл.
«Меня зовут Шайана, Берилл, и я здесь для того, чтобы потрясти ваш мир».
«Правильно! Вперед, девочка. Ты выглядишь роскошно».
«Спасибо, Берилл», – ответила Шайана.
– Это неправда, – вмешался Кельвин. – Я никогда не видел столько косметики, выглядит как маска. Некоторые девушки – сами себе враги.
– Тише, – сказала Эмма.
«Я очень нервничаю», – говорила Шайана.
«Не стоит, детка, – проворковала Берилл. – Здесь все твои друзья, и ты выглядишь классно».
«Прежде чем мы начнем, Шайана, – вмешался Кельвин, – расскажи нам немного о том, насколько сильно ты хочешь победить».
«Кельвин, я очень сильно хочу этого».
«Все очень сильно хотят этого, Шайана. А очень сильно – это как?»
«Ну, – ответила Шайана, помолчав немного и подумав, – я думаю, Кельвин, что готова умереть за это. Я думаю, что, если бы я могла заключить сделку с Богом, чтобы все мои мечты сбылись и все бы поверили в меня так, как верю я, и не смеялись бы надо мной больше, если бы все сказали: «Да, Шайана, у тебя действительно есть талант, твой собственный талант, и ты хорошо поешь», – я была бы готова умереть после этого».
«Ух ты, – сказал Кельвин, и, хотя он был за кадром, все зрители, которые хоть один раз видели шоу «Номер один», поняли, что он только что кивнул с изумленно-насмешливым видом, словно поражаясь напряженности людей, которые якобы так случайно появлялись перед ним. – Ты действительно хочешь этого, верно?»
«Я же сказала, Кельвин. Я хочу этого так сильно, что могла бы умереть».
