Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон
Так продолжалось до тех пор, пока оба не поняли, что силы на исходе. Дока перекатился на спину и лег рядом, девушка накрыла его и себя грубыми дождевиками.
— Я хочу, чтобы мы больше не расставались, — высказала она свое пожелание ему на ухо.
— Непременно, — пристраиваясь поудобнее, полусонно буркнул он. — Ты мне понравилась.
Девушка счастливо улыбнулась. Она, как и он, не хотела думать больше ни о чем, потому что ей, как и ему, так хорошо не было давно.
Утром обоих разбудило сердитое похрюкивание. Подружка больно толкнула Доку локтем. Открыв глаза, он увидел, что ноги их обнюхивает дикий кабан. Громадные клыки выпирали из нижней челюсти двумя маленькими бивнями, длинный нос свирепо морщился.
— Не шевелись, — как можно спокойнее прошептал Дока. — Если его не испугать резким движением, он уйдет сам.
— Он уже напугал нас внезапным появлением, — боязливо потянула ноги под себя партнерша. — Прогони его, иначе этот зверюга отгрызет мои пятки.
— Я сказал, не дергайся, — чуть жестче повторил он. — Это вепрь, его не трогают ни волки, ни даже медведи.
Девушка расширила глаза, вперилась в кабана с еще большим напряжением. Затем сглотнула набежавшую слюну:
— Один из медведей прошел по лесу недалеко от нас, когда мы занимались любовью, — скороговоркой зачастила она. — Я думала, что нам пришел конец.
— Не говори глупостей.
Покрутившись вокруг кроссовок, кабан недовольно хрюкнул и побежал к лесу. Видимо, ему не понравился запах промышленного каучука. Приподнявшись на локте, Дока разглядел среди ветвей небольшое стадо чернявых длинношерстных свиней, рылами раскапывающих землю у оснований деревьев. В голове мелькнула мысль, что от лагеря они, наверное, отошли на довольно приличное расстояние, если здесь столь свободно пасутся дикие животные. Подружка встала тоже, осторожно завела за спину свалявшиеся пряди длинных волос.
— И как мы теперь отсюда выберемся? — с испугом посмотрела она на партнера.
Не отвечая, Дока пошарил по карманам в поисках перочинного ножа. Там его не оказалось. Тогда он отбросил загремевший дождевик и шустро вскочил на ноги. Наверное, громкий шорох брезентовых курток заставил самок прыснуть в разные стороны, за ними бросились поросята. Постояв в раздумьях некоторое время, стронулись с места поджарые хряки. Путь к лагерю был свободен. Собрав одеяла с дождевиками и скатав их в один объемистый валик, Дока забросил его на плечо, потом подцепил девушку за руку и потянул за край полянки в том направлении, откуда они пришли. Но как только они сделали по лесу несколько шагов, страх снова начал сковывать их движения, потому что за неширокой полосой деревьев открылся крутой обрыв в никуда. Далеко внизу, в легком осеннем мареве, виднелись поставленные вдоль окруженного дикими горными вершинами ущелья крохотные копешки сена, похожий на муравья человек тащился по дороге сбоку сверкающей в лучах солнца узкой речушки. Ни селений, ни других строений из покинутой ими всего пару дней назад цивилизации. Лишь безмолвный муравей–человек. Измерить глубину открывшейся перед обоими пропасти не представлялось возможным, как и докричаться до одинокого пешехода. Первозданная красота завораживала, одновременно заставляя от нее пятиться. Дока невольно сделал шаг назад, посмотрел в одну сторону, затем в другую, но конца края пропасти нигде не было видно. Ко всему, обрыв заворачивал в том направлении, откуда по рассчетам они пришли.
— Как мы сюда попали? — с внутренним трепетом негромко спросила у него девушка. — И кто нам теперь подскажет дорогу в наш лагерь?
Переступив с ноги на ногу, Дока сбросил с плеча потяжелевшую ношу, затем осторожно подошел к краю пропасти. Обросшая колючим кустарником серая каменная стена уступами сбегала в головокружительную глубину. Но главное заключалось в том, что высота уступов с неприметной по ним тропинкой равнялась примерно метрам десяти, если не больше. Он вдруг вспомнил, что ночью им пришлось не только идти по ровному месту, но и подниматься в гору, цепляясь руками за скалы с растительностью на них. Новая волна страха высыпала на лбу мелкими каплями пота, охладила спину морозным порывом. Дока нервно отпрянул назад.
— Но дикие свиньи тоже пришли сюда не по широкому тракту, — сиплым голосом сказал он сам себе. — Хотя, им не привыкать скакать по отвесным скалам.
— Что ты там бормочешь? — отозвалась подружка. — Если бы знать, как далеко мы удалились от лагеря, можно было бы позвать на помощь.
— Я предлагаю тронуться по следу свиней, не свалились же они на поляну с неба.
— Ты, конечно, прав, но там, куда они убежали, начинается крутой подъем в гору.
— Все равно у нас выхода нет, — подхватывая скатку, уцепился за свою же мысль Дока. — Если мы ничего не предпримем, нас прикончат горные орлы.
— Или медведи. Теперь я точно знаю, что один из них ночью бродил вокруг поляны, — вобрав голову в плечи, согласилась девушка. — Мне становится страшно.
— Перестань, мы неплохо провели время…
Они быстро пересекли поляну, поднявшись среди деревьев по почти вертикальному склону, остановились, пораженные видом отвесной, освещенной солнцем, совершенно белой стены. Отшвырнув одеяло, Дока рванул вдоль нее в один конец, затем в другой. И понял, что они очутились в западне, потому что с одного края поляна замыкалась новой стеной, а с другого — крутым обрывом. Как им удалось ночью подняться на это мизерное замкнутое пространство, оставалось загадкой. Присев на корточки, он обхватил голову руками.
— Я сейчас завою в голос, — сдерживая дрожь в коленях, объявила девушка. — Подойду к краю пропасти и начну аукать, чтобы услышали наши из лагеря.
Дока не ответил, он мучительно соображал, каким путем они могли пройти на поляну. Если бы он был один, то попробовал бы спуститься по отвесному обрыву, цепляясь за ветви кустов и за многочисленные каменные выступы. Это давало бы хоть какую–то надежду. Но с подружкой из затеи вряд ли бы что получилось. Между тем, она встала на самый край пропасти, принялась оглашать окрестности звонким голосом. Гулкое эхо тут–же подхватило его, с удовольствием постучало им по бокам ущелья. Долгое время слышна была только эта перекличка, наконец, то же эхо принесло едва различимый ответ. Но такой далекий, что в груди у Доки невольно шевельнулось чувство новой опасности. Едва ли уловивший крики о помощи обратил на них серьезное внимание, скорее всего подумал, что развлекается еще одна группа туристов с другого маршрута. Так оно и произошло, когда девушка в очередной раз подала с каждым разом становящийся глуше призыв о спасении. В ответ прилетел слабо различимый смех. Больше ждать милостей от кого бы то ни было не стоило. Конечно, их бы нашли и спасли, но сколько на это потребовалось бы времени, и какой позор предстояло бы испытать потом. Поднявшись с корточек, Дока направился к пропасти. Встав на краю, долго изучал отвесные утесы, соображая, где может находиться та незаметная тропинка, приведшая их на поляну. А она должна была быть, иначе могло почудиться, что сюда они переместились по воздуху. Неспешно продвигаясь вдоль обрыва, он старался зацепиться за любую корягу, уступ или трещину. Иногда казалось, что путь к свободе найден, но цепочка удобств то заканчивалась не начавшись, то доводила лишь до середины обрыва, дальше предлагая спорхнуть на заваленную камнями тропку невесомым перышком. Не добившись должного результата, осипшая подружка за спиной упала на присыпанную листьями каменную россыпь и зарыдала в голос. Дока отрешенно подумал, что природа старается оградить женщину от перегрузок, в критических ситуациях предоставляя ей возможность воспользоваться стравляющим клапаном. В мужчину же она наоборот нагнетает эмоций до упора. И есть только один выход избавиться от этих эмоций- послать все к чертовой матери.
Он уже в какой раз взялся за пристальное обследование обрыва перед небольшой поляной, на которой они оказались. И вдруг обратил внимание на кучку тощего кустарника, росшую сбоку огромного валуна. Каменная глыба как бы нависала над пропастью, загораживая дальнейший обзор отвесной под ней стены. Неожиданно вспомнил, что вчера ночью, зацепившись за что–то на тропе, они изменили направление и по тесной щели стали подниматься в гору. Дока наклонился вперед, развел жиденькие ветви кустов. За ними удобными отшлифованными ступенями до самого низа сбегала узкая шершавая трещина, та самая, на которую они тогда наткнулись в кромешной тьме. Усмехнувшись в душе, он распрямился, провел ладонью по осунувшемуся лицу и только после этого негромко позвал к себе по прежнему лежащую ничком невесту на одну ночь.
Но и в этот раз данному друг другу на поляне обещанию не суждено было сбыться. Не успели они спуститься в лагерь, как жена летчика подхватила подружку Доки под руку и потащила к себе в палатку. Примерно через полчаса та вышла совершенно в другом настроении. Отозвав пристроившегося было с кружкой чая возле костра Доку, девушка в упор воззрилась ему в лицо:
