Нина Воронель - Глазами Лолиты
«Как убили? — не поверила я. — А куда же смотрел телохранитель Толик? Ведь у него было два пистолета!».
«Толика тоже убили, — просто ответил Эли и заплакал. — Они убивают всех, кто связан со мной. Всех, кто мне дорог!».
«Дунский, иди сюда! — вне себя заорала Габи. — Ты можешь успокоиться, Юджин не приедет мстить тебе за Светку, его убили враги Эли!».
«А, это ты! Ты пела там, в башне? Какая это была счастливая ночь! А теперь у меня забрали все, ничего не оставили».
И он поднялся уходить. Но в последнюю минуту что-то вспомнил и вынул из кармана конверт:
«Да, чуть не забыл. Юджин перед отъездом оставил мне этот конверт с просьбой в случае его смерти отдать письмо его супруге Инне Гофман. Ведь это ты, Инна? Возьми письмо».
Он положил конверт на стол и быстрым шагом вышел, не прощаясь. Плечи его вздрагивали.
Инес, не шевелясь, сидела за арфой, бессмысленно пробегая пальцами по струнам.
«Ну что же ты? — прикрикнула на нее Габи. — Посмотри, что там в письме!».
«Сама посмотри, я не могу», — еле слышно выдохнула Инес.
Из двери кабинета, осторожно ступая, как слепой, вышел Дунский и направился к столу. В руках у него были ножницы. Он протянул руку, поднял конверт и аккуратно надрезал его край. Из конверта выпали два листка.
«Дорогая моя Инна, — прочел он, — я знаю, что причинил тебе незаслуженную боль, и нет мне прощения. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых. Туда мне и дорога! Здесь записан номер моего счета в швейцарском банке — эти деньги я завещаю Светке, которую люблю больше жизни. Нотариально заверенное завещание приложено к письму.
Не горюй обо мне, я этого не заслужил.
Твой грешный, несчастный Юджин».
«Значит, его и вправду убили! — ахнула Габи, до нее, наконец, дошло. — И все это твои штучки, Дунский! Ты никогда не прекратишь творить свои чудеса!».
Дунский беспомощно развел руками:
«А ты бы предпочла, чтобы он вернулся, убил меня и опять украл Светку?».
Дискуссия
Колька: Скажите, Алекс, зачем вам понадобилось приписывать к замечательному концу вашего романа этот слащавый эпилог?
Дунский: Потому что я хорошо изучил современный литературный процесс. И понял, что слащавый эпилог романа является обязательным условием его успеха. Читатель терпеть не может трагических концов.
Светлана: Спасибо, что вы дали своей героине мое имя. И поэтому я хотела бы знать, что с нею было на самом деле?
Дунский: Я не устаю вам объяснять, что на самом деле — это то, что в романе, а не то, что в жизни!
Евдокия: Почему вы решили опубликовать свой роман в российском издательстве «Эксмо», когда он уже был опубликован в престижном израильском журнале «Двадцать два»?
Дунский: Потому что читатели израильского журнала «Двадцать два» — еврейские интеллигенты, а я мечтал, чтобы мой роман читали простые русские женщины, вроде вас, Евдокия.
Евдокия: Но ведь мы тут все под псевдонимами. Откуда вы знаете, что я простая русская женщина, а не еврейский интеллигент?
