Татьяна Коган - Персональный апокалипсис
Странное ощущение преследовало Андрея с того момента, как он покинул гостиницу. Он остановился, пытаясь идентифицировать его. Безрезультатно. На стеклянной двери супермаркета висел плакат с изображением белой акулы с серыми боками. Слоган новой линии мужского парфюма от известного бренда гласил: «Будь хищником, бери свое!»
Почувствовав жар, Немов расстегнул молнию на куртке и сел на свободную лавку у запорошенной снегом клумбы. Сделал несколько глубоких вдохов, чтобы унять подступающую тревогу. Люди спешили мимо, одинокие и чужие, каждый в собственной раковине, до краев заполненной сожалениями и нереализованными мечтами. Да разве он сам – не всего лишь один из миллиардов никому не нужных существ, лелеющих эгоистическую мысль о собственной исключительности?
Он сунул руки в карманы и нащупал что-то маленькое и круглое. Это был подаренный Соней камешек, зеленовато-коричневый, как змеиная кожа. Как там она говорила? «Серпентин работает как компас, только указывает «ненужное» направление». Надо же, Андрей и забыл об этом камне, а тот отправился вместе с ним в Чикаго. Соня, Соня, знала бы ты, что собирается сотворить обладатель твоего подарка…
Да что за хрень с ним происходит?! Распустил сопли! Он поднялся, купил в автолавке бутылку минеральной воды. Яркое, не дарящее тепла солнце высветляло угрюмые лица людей.
– Сэр, не пожертвуете для Армии спасения? – толстая некрасивая девушка с двойным подбородком улыбнулась и потрясла коробкой с прорезью для монет.
– Не пожертвую, – Андрей замедлил шаг. – Может быть, потом, когда кое-кого прикончу, я расщедрюсь на подачку, чтобы выторговать себе место в раю. – И он рассмеялся.
Девушка поморгала короткими ресницами и поспешно отошла в сторону, решив держаться подальше от неврастеника с русским акцентом.
Андрей неожиданно вспомнил о психотерапевте Кравцове, у которого был на приеме. Умный мужик. Перекинуться бы с ним сейчас парой фраз.
– Хей, привет. Видишь, я пришел на второй сеанс. И цель моя предельно проста: я хочу быть счастливым, но не знаю, как этого добиться. Ты помнишь, я хотел убить человека? Так вот (барабанная дробь), через несколько часов это случится. Но меня не захлестывает предчувствие счастья, и я не понимаю почему. Как ты говоришь? Не можешь делать выводов за меня? А если я подкину тебе отличную гипотезу? Я ведь сам выбрал жертву. И знаешь, парень очень похож на меня. Думаешь, это мое подсознание выстрелило? Давай, разложи по научным полочкам, тебя же учили. Может, я вину ощущаю? Дебильную такую, бессмысленную вину ребенка, который не вмешался – хотя мог – и позволил одному взрослому дяде убить другого? Где-то зудит это, на подкорке, заставляя наказать виновного. Того, кто не закричал, не поднял тревогу, не побежал к родителям, чтобы те вызвали «Скорую»… Может, я подсознательно хочу наказать того трусливого мальчишку, а? Но я же рациональный человек и не посмею себя убить – такого классного, умного и успешного. А вот свою точную копию… Впрочем, чушь я несу, извини. Правда, док, извини, что побеспокоил. Обычный мандраж, как перед соревнованиями. Тут главное – поскорее рвануть вперед, не задержаться на старте. И тогда все будет отлично. Все будет как надо…
Прохожие оглядывались на Андрея, и он понял, что бормочет вслух.
– Рад познакомиться лично, – Хоук развернулся на переднем сиденье джипа и протянул Немову какую-то тряпку. – Это маска. Я вынужден попросить вас закрыть ею глаза. Прошу прощения за дискомфорт. Это необходимая предосторожность.
Они ехали не менее часа, а когда наконец достигли места назначения, Андрею помогли выбраться из машины и обыскали его.
Несколько шагов по утоптанному снегу, затем по асфальту.
– Здесь высокий порог, осторожнее.
Ступени вниз. Длинный холл или коридор – шаги гулко отзывались под ботинками. Короткое эхо отлетало в темноту и резко обрывалось.
– Позвольте помочь, – Хоук снял с него маску, и Андрей огляделся. Он находился в просторном зале с дубовым паркетом и малиновыми гобеленами на стенах. По всему периметру светили маленькие круглые лампочки, рассеивая полумрак лишенного окон помещения. Посередине, у стены, располагалась небольшая прямоугольная сцена около фута высотой.
Дональд Хоук деликатно указал на дверь в глубине зала:
– Сюда, пожалуйста. Наши специалисты подобрали целый арсенал холодного оружия, дабы предоставить вам богатый выбор.
Томас готовился к этому моменту, но все-таки вздрогнул, когда пискнул электронный замок и дверь распахнулась. Он надеялся: вот-вот из динамиков раздастся: «Вас снимала скрытая камера!» – и режиссер извинится за столь чудовищный, но рейтинговый розыгрыш. Его выпустят на свободу, на все четыре стороны. Он навсегда сотрет из памяти кошмарный эпизод. Вернется домой к Мэдди, узнает, что Тина здорова, и заживут они долго и счастливо. В несуществующем воображаемом мире.
Ему приказали снять рубашку и обувь.
Внутренний голос подсказывал, что сейчас самое время думать о чем-то важном. О вечных истинах. О тайнах бытия. Или о таких приземленных, но закономерных в данной ситуации вещах, как бунт. Но Томасу ясно дали понять: если он сорвет спектакль, последствия для его семьи будут плачевными. У него не было повода сомневаться в этих словах. Ребята показали, на что способны и какой у организации размах. Если уж они спокойно вывели заключенного из тюрьмы строгого режима, то доберутся до кого угодно.
Может быть, мозг, проанализировав факты и удостоверившись в неминуемой гибели организма, отключил активность лобных долей, дабы понапрасну не травмировать психику?
Может быть, иногда следует плыть по течению и подчиняться силе? Ибо порой сила бывает милосердной.
Может быть, прав был предатель Джонни, пошутивший однажды за кружкой пива: «Там, где заканчивается полоса неудач, начинается территория кладбища»?
Его повели по коридору. Тринадцать шагов. Поворот направо. Двадцать семь шагов. Поворот налево. Десять шагов. Стоп.
До смерти всего лишь полсотни шагов. Отличная строчка для песни.
Томаса пропустили вперед и оставили одного. Неизвестно, какого размера было помещение: стены терялись во мраке. Тусклое сияние одинокой лампочки выхватывало часть сцены. На полу, на границе света и тени, был нарисован красный крест. Томас встал туда, как ему и велели.
Андрей выбрал кухонный нож, таким ножом умелые домохозяйки проворно разделывают тушки кроликов или куриц. Ему предлагали кинжалы, стилеты, кортики, короткую саблю авторской работы, но он предпочел обычный нож с широким лезвием. К чему пафос?
– Вы не встретите сопротивления. – Хоук ободряюще тряхнул головой. – Спокойно входите и наслаждайтесь.
