Тибор Фишер - Путешествие на край комнаты
– Кризис среднего возраста.
– Не в этом дело. Просто я изначально выбрал не ту профессию. Четыре года назад мне позвонили и пригласили на встречу в отель, к вам сюда, в Англию. Мне это сразу же не понравилось. Я давно понял, что те, кто живет в больших странах, смотрят на нас, жителей маленьких стран, свысока. Они считают, что мы все дебилы и любим крупный и мелкий рогатый скот. Лондонская мышь презирает мышь из Кискунмайсы.
– И кого надо было убить?
– Никого. Что мне опять же очень не понравилось. Это вообще было странное поручение. Они хотели, чтобы я кого-то там похоронил. Я даже подумал, что я, может быть, стал забывать английский, или это какой-то профессиональный жаргон, или я просто ослышался. Я выразил удивление. Я и не знал, что в Англии такой дефицит могильщиков. Клиент хотел похоронить своего товарища, но так, чтобы неофициально. В общем, все это дурно пахло.
– Но ты все равно взялся за эту работу?
– Так деньги, они никогда не лишние, а до этого вызова у меня было туго с работой. Мне сказали, что они пригласили меня, потому что я иностранец и не буду распространяться об этом деле. Желающих было много, но клиент хотел, чтобы все было строго конфиденциально. Я не поверил ни единому слову, но… – Роберто пожимает плечами. – Кстати, большое тебе спасибо.
– За что?
– Мне нужно было укрыться в таком-нибудь тихом месте, в глухой глубинке, где меня точно никто не найдет. А я помню, как ты мне рассказывал про Санк-Айленд. Как ты сказал, это столица Больших Ебеней.
– Я что-то не помню, чтобы я так говорил.
– Да тебе тогда было не до того, чтобы что-то запоминать. Ты так трясся за свою драгоценную жизнь, все умолял тебя не убивать. Кстати, «трясся за жизнь» – так вообще говорят?
– Говорят.
– И вот мы с клиентом поехали за город. Дело было глубокой ночью. Подъезжаем к огромной траншее. Туда же подтягиваются два здоровенных грузовика, такие передвижные контейнеры. Водителей отсылают. Мы с клиентом выкатываем бронированный «роллс-ройс» и два бронированных «мерседеса». Сперва загоняем в траншею один из «мерседесов». «Мерсы», кстати, последней модели. В машине – два мертвых телохранителя, в дорогущих костюмах, в темных очках и с дорогим немецким оружием. Потом – «роллс-ройс». В «роллс-ройсе» – два мертвых телохранителя, собственно покойный, то есть друг моего клиента, и три мертвые же проститутки старшего школьного возраста, в дорогих платьях и буквально увешанные драгоценностями. Все тела, как я понял, слегка заморожены. Салон забит дорогими сигарами, лучшими сортами виски и наркотой самого высшего качества. Ну, и второй «мерседес» с еще двумя телохранителями – тоже туда, в траншею. Глушим моторы, закапываем траншею. Понимаешь, что это было?
– Вы закопали большие деньги.
– Ты вообще в школе учился, Одли? Это был ритуал. Наподобие древних погребальных обрядов. Умирает большой человек и, отправляясь в загробный мир, берет с собой своих слуг и имущество. Но дело даже не в этом. Любой парикмахер может взять с собой в гроб свои цацки. Власть – вот что главное. Власть, могущество, сила. Я умер, но посмотрите, что я могу.
– Но зачем?
– Чтобы представлять себе, как через тысячу лет твою могилу найдут и все поразятся. Потому что никто не хочет, чтобы о нем забыли. Никто не хочет остаться один. Одиночество – страшная штука. Вот ты, Одли, задумываешься о будущем?
– Да нет, не особенно.
– Интересно. Оптимисты, насколько я понимаю, вид вымирающий. Их надо беречь. Кстати, посещение подобных похоронных мероприятий традиционно вредит здоровью. Когда я понял, на что меня подрядили, меня это совсем не обрадовало.
– Да ты вроде в порядке. Так что тебе оно не повредило.
– Еще как повредило. Я хорошо помню ту ночь. А следующее, что я помню, – как я очнулся в больнице, полтора месяца спустя. Я разбился на машине и шесть недель пролежал в коме. Люди нашей профессии в совпадения не верят. У нас не бывает случайностей – тем более случайностей роковых или почти роковых. Хотя, кто знает, может, это и вправду была случайность. Но кто-то определенно пытался меня убить по дороге домой. И я даже знаю кто. Мистер Спячк, мой заказчик. Очень хотелось ему отомстить, но еще больше хотелось домой. Да и подруга меня донимала, что крыша течет.
– И что, так все и закончилось?
– В том-то и дело, что нет. Представь, каково было мое удивление, когда две недели назад мне позвонил мистер Спячк. «Привет, ты, наверное, меня помнишь. Я тебя чуть не убил». У мистера Спячка была проблема. У него не было денег. Он жил в Фолстоуне. Как ты думаешь, чем он занимался?
– Контрабандой?
– Ага. В детстве он был очень бедным. Таким бедным, что когда его арестовали, полицейские сбросились и купили ему одежду. Но он вырос и занялся делом. Оружие, наркотики, нелегальные эмигранты. Да что угодно. Ничем не брезговал. Под конец он заработал столько, что не смог бы потратить все эти деньги даже при очень большом желании. Он ушел на покой. Они вместе ушли на покой, мистер Спячк и его партнер, такой же безмерно богатый. Когда его друг и партнер отошел в мир иной, он устроил ему эти пышные похороны. Для него это было вообще ничто, в смысле расходов, потому что он был богат до неприличия – такое богатство бывает только у крупных банкиров или бандитов. Мистер Спячк владел двумя или даже тремя улицами в Центральном Лондоне; а теперь у него не было денег. Как ты думаешь, почему, Одли?
– Казино? Женщины? Глупость?
– Нет. Он любил петь.
– Караоке вообще-то стоит не так уж и дорого. Или он построил себе самую большую в мире ванную, чтобы там петь?
– Все началось с караоке, а закончилось американским турне с семьюдесятью музыкантами. Мистер Спячк хотел стать певцом. Он снял лучшую студию, нанял лучших музыкантов, лучшего продюсера. И полный отстой в результате.
– Прошу прощения?
– Ты вообще знаешь родной язык, Одли? Так что наш мистер Спячк снял другую студию, нанял других музыкантов, учителя пения, постановщика голоса, все дела. Сезонные музыканты в Лондоне озолотились за его счет. Он грохнул на все это кучу денег, но все равно не больше, чем четверть улицы. Ни одна звукозаписывающая компания не захотела иметь с ним дела.
– А чего же он не купил себе собственную звукозаписывающую компанию?
– Потому что хотел добиться признания исключительно своим талантом.
– А у него был талант?
– Нет, талант у него отсутствовал напрочь. Музыкальный слух – на нуле. Чувства ритма – никакого. Он не умел петь, не умел танцевать, он был толстым и лысым, что хорошо только для комедийных актеров. К несчастью, мистер Спячк был человеком упрямым и целеустремленным, что, в общем, и неудивительно при его биографии. Все было против него, но его это не смущало. Он был уверен, что публика оценит его характерную манеру пения, надо лишь дать ей возможность. Сперва он устроил гастроли по Англии. Помнишь эти гастроли?
– Не помню.
– Все правильно. Никто их не помнит. Кроме мистера Спячка и его многочисленных музыкантов и техников. Они отыграли более двадцати концертов и не продали ни одного билета, не считая тех трех голландских туристов, что забрели к ним по недоразумению, а вообще-то они собирались в гей-клуб. Спячк и вся его группа останавливались в лучших отелях, потому что Спячк не хотел, чтобы журналисты, которые придут брать у него интервью, приняли его за какого-нибудь сквалыгу.
– А кто-то брал у него интервью?
– Никто. После этих гастролей его состояние сократилось еще на четверть улицы. Мистер Спячк очень серьезно задумался о своей певческой карьере. И понял, что он делал неправильно. Надо больше стараться. Надо нанять самых лучших музыкантов. Самых лучших промоутеров и рекламщиков. Больше музыки. Больше рекламы. Люди должны про него услышать. И он едет в турне по Америке. Это были блистательные гастроли, вершиной которых стали пятнадцать зрителей на тридцатитысячном стадионе, причем эти пятнадцать зрителей попали туда в результате ошибки с заказом билетов. В общем, одной улицы Спячк лишился. Потом у него был сердечный приступ, пересадка сердечного клапана и развод. В общем, и доктора, и адвокаты хорошо поживились за его счет, и после выписки из больницы он переехал в крошечную квартирку в непрестижном районе Лондона. Мистер Спячк так и остался прикованным к инвалидному креслу, и однажды, когда он поехал гулять, какой-то хулиган-подросток стащил его с кресла, а сам ушел, укатив кресло с собой. Мистер Спячк обругал вора всякими нехорошими словами, и парень вернулся и обоссал мистера Спячка. И тогда мистер Спячк понял, что он потерял не только деньги. Что он сделал не так, а, Одли?
– Растратил деньги?
– Нет. Ему надо было затеять войну. Тогда бы все пришли, все. Так ты считаешь, что он не прав, что растратил все деньги?
– Похоже на то.
– Если ты не готов рискнуть всем, что есть, ради того, что тебе очень хочется, наверное, ты не заслуживаешь того, чтобы это «что хочется» получить.
