Дмитрий Липскеров - Последний сон разума
Последнюю булку он выкинул не глядя, взвалил пенек, оставшийся от Семена, на спину и потащил ношу к дому.
Он установил деревяшку, как и предполагал, на кухне, вскипятил чай и открыл форточку для прохлады.
Прихлебывая индийский, сидя на новом табурете, старик невзначай взглянул на небо. Из-за серой тучки на него смотрело улыбающееся лицо Оленьки, с серыми глазами во все лицо и вздернутым носиком.
– Ты что там делаешь, Михалыч? – спросила из-под тучки девушка.
– Оленька!.. – прошептал Михалыч.
– Ну что же ты! – смеялась юная Петровна. – Иди же сюда!
– А! – только и сказал старик.
Его тело обмякло, привалилось к стене сахарным кулем, рот открылся, и из него розовым парком что-то вылетело. Это что-то лениво скользнуло в форточку и не торопясь устремилось к небесам. Там это розовое залетело за серую тучку, и небеса сомкнулись…
Старик Михалыч умер…
11. ЖАННА
Светка очень помогала Мите Петрову управляться с маленькой Жанной. Она не могла не заметить, что девчонка росла, как говорится, не по дням, а по часам.
– Знаешь, Петров, – вы-сказала однажды продавщица свое мнение. – Девчонка твоя не совсем нормальная!
– Что ты имеешь в виду? – скосил на нее единственный глаз Петров, а сам удивлялся, что купленный еще два часа назад памперс не сходится на животе Жанны.
– А то, что девчонка на глазах растет! Еще полдня назад у нее было четыре зуба, а сейчас двенадцать!
– И что? – разозлился Петров. – Каждый по-своему развивается!
– А что ты злишься! – обиделась Светка. – Мне-то что! Пусть у нее хоть сорок зубов вырастет!.. Ее кормить пора!
– Корми! – согласился Митя и схватился за бок, так резануло в печени.
Светка склонилась над девочкой, которая лежала на спинке, слегка суча ножками, и улыбалась, казалось, всему миру.
– Ути, ути! – пропела продавщица.
– Света, – вдруг сказала девочка.
– Ой! – женщина отшатнулась, прислонилась к стене и заорала во все горло:
– Говорит! Говорит!!!
Из кухни вбежал Петров и захлопал единственным глазом.
– Она говорит! – вопила продавщица и если бы умела креститься, то вероятно бы осенила себя знамением, но не вспомнила, как крест класть, то ли слева направо, то ли наоборот, а потому ткнула себя пальцами только в лоб, оцарапав его старым маникюром.
– Сволочью обозвала? – поинтересовался грузчик.
– По имени окликнула. «Света» сказала!
– А меня поутру сволочью приветствовала.
Неожиданно девочка соскользнула с раскладушки и подошла к продавщице, уткнувшись головкой женщине в колени.
– Мама! – проговорила она чистеньким, как звук камертона, голоском, отчего Светка сначала выпучила в потолок глаза, а затем запустила по напудренному лицу слезы умиления. – Мама!
– Ты слышал, Петров? – глотала слезы Светка. – Она меня мамкой признала! Ишь ты, мамкой!
Продавщица склонилась над девочкой и зашептала ей в ушко, прикрытое нежным локоном:
– Я тебе сейчас колбаски пожарю и молочка согрею! Золотце мое!
– Ты давай не увлекайся! – приревновал Митя. – Дочка-то моя!
Он зря это сказал. Продавщица переменилась в лице и зашипела змеей, что малышка не очень на него смахивает, а к тому же вызывает большой интерес – каким органом он заделал Жанну.
– Тряпочкой своей? – уточнила Светка. – Ты смотри, я тебя насквозь вижу, рожу твою педофильскую!
– Какую рожу? – не понял грузчик.
– Я знаю, для чего такие скоты девочек себе заводят неразумных!
Продавщица сально оскалилась.
– Да ты что! – Лицо Мити налилось кровью. – Ты на что намекаешь, сука вислогрудая! Да я тебе сейчас харю квасить буду!
На сей раз Светка не испугалась. Она по-прежнему чувствовала уткнувшуюся в колени детскую мордочку, а потому в ней проснулся инстинкт самосохранения, и она выставила вперед руку с длинными обломанными ногтями.
– Я тебе твой глаз сальный враз выковыряю! А ну прочь!.. – и махнула рукой, так что Петров еле успел отшатнуться.
– Ах ты, сука! – заорал он и огляделся вокруг в по-исках какого-нибудь тяжелого орудия.
В эту секунду девочка оторвалась от Светкиных коленей и сделала несколько шажочков в сторону озверелого Мити.
– Папа, – сказала она и уткнулась теперь в колени грузчика.
Петрова словно парализовало. Так он стоял минуты три, а потом шепотом сказал Светке:
– Видишь, лярва, а ты говоришь – не моя дочка!
Продавщица глубоко вздохнула, опустила воинственную руку и покачала головой.
– Наша девочка.
– Согласен, – ответил Митя.
– Пойду, что ли, колбаски пожарю?
– Ага, – согласился грузчик, чувствуя тепло детского личика.
– На тебя готовить?
– Ага.
Светка отправилась на кухню, а Петров, подхватив девочку на руки, отправился к буфету, в котором порыскал в поисках «Агдама», но не найдя и капли, скис физиономией.
– Так-то вот, Жанночка! Плохо твоему папке!
В доказательство слов Петрова его организм пронизало кинжальной болью в области печени. Да такая острота отличала нынешний приступ, что Митя чуть было не выронил девочку из рук. Он охнул и присел на корточки.
Со сковородой, скворчащей и шипящей, в комнату вплыла Светка и, глянув на скорчившегося Петрова, коротко сказала:
– Допился, живодер!
Митя застонал, влез шершавой ладонью себе под рубашку, потер печень, нашел ее вылезшей из-под ребра, словно кирпич, и расстроился.
– Болит, – признался он.
– Сбегать за бутылочкой? – издевательски предложила Светка, и в ответ Петров усиленно закивал и выделил обильную слюну.
– Ага! Как же!
Светка фыркнула и поставила сковороду на стол.
– Жрать идите!
Митя застонал.
Неожиданно девочка заглянула отцу в самые глаза, улыбнулась прекрасно, сунула свою теплую ладошку ему под рубашку и положила крохотные пальчики на больное место. В тот же миг Петров ощутил, как боль исчезает, уступая место приятной истоме.
– Ишь ты, – обрадовался грузчик. – Как кошка! Погладишь, и легче становится!
– Идете? – поинтересовалась Светка, вооруженная алюминиевой вилкой.
– Идем, – откликнулся грузчик.
Он передал девочку продавщице на руки, а сам следил, как Светка засовывает куски колбасы девочке в ее нежный алый рот. А дочка улыбалась, и будто солнышко в комнату влетело. Она жевала и глотала эту неприятную еду послушно и с удовольствием.
– Слышь, Петров! Девчонке года три-четыре, не меньше! И чего ты мне мозги компостируешь!
– Можешь проваливать! – неожиданно вскипел грузчик. – Сам справлюсь!
– Как же, справишься! – засмеялась женщина. – Ты на ладан дышишь! Глядишь, помрешь в одночасье!
И вдруг эти последние слова Светки испугали Петрова. Бесцеремонные, они всколыхнули внутренности и заставили надпочечники выделить чуть ли не стакан адреналина, из-за чего все тело грузчика будто окаменело, а лицо побелело, словно нагримированное.
– Ты… Ты чего говоришь… – затрясся Митя.
– А что я?
Светка сама испугалась такой реакции своего товарища, а оттого у нее пропал аппетит.
– Папа, – произнесла девочка совсем твердым голоском.
– Да ничего с тобой не случится! – неуверенно поддержала Светка. – Подумаешь бок болит! У меня знаешь как иной раз придатки прихватывает! Воешь, как волчица, всю ночь! – Она обернулась на окно, за которым на землю медленно слетал легкий снег. – Откормим тебя диетическим! Портвягу свою забудь навсегда, и глядишь – мужиком еще станешь! – Женщина осеклась, поняв, что болтнула лишнего.
– А-а-а! – заорал Петров. – Да что же это такое делается!!!
Он выскочил из-за стола и забегал по комнате, схватившись почему-то не за печень, а за пах, как будто ему туда ударили.
– Ну извини, извини! – покаялась продавщица. – Случайно вырвалось! Я тоже оргазм раз в месяц испытываю! А женщине это вредно для здоровья!
Петров взвыл еще сильнее:
– А ну вали отсюда! Чтоб твоей ноги здесь больше не было! – Он хотел было вдарить Светке по жирному носу, но она держала на руках Жанну, поэтому Митя лишь скрежетнул зубами.
Светка пустила слезу и стала оправдываться, что она женщина и имеет право иногда глупость сморозить! Что ж теперь, сразу выгонять! Как нужна была – звал!
Маленькая Жанна спустилась с колен продавщицы и пошла к окну. Там она задрала свою головку и принялась смотреть на небо. Ей было интересно, как падает снег.
– Ладно, уйду я! – решила Светка. – На день уйду, а потом вернусь. Там у меня гости приехали! Им тоже надо помочь!
– Можешь вообще не возвращаться! – рявкнул Петров. – А то, не ровен час, голову тебе оторву!
– Как голубям! – не удержалась продавщица, надевая пальто.
– Убью-ю! – заорал Митя и бросился на женщину. Но тут кинжал вновь проткнул ему печень, да так больно, что мужчина рухнул на пол как подкошенный.
– Вот-вот! – прокомментировала Светка. – Полежи пока, подумай!
Петров, скорчившись внутриутробным плодом, стонал.
