Дом, которого нет - Трофимчук Елена

Похороны совпали со школьной линейкой. Пока директриса Татьяна Юрьевна говорила о новом путешествии в страну знаний, Леокадия Степановна спрашивала у строгого нарядного Лексеича, на кого он ее оставил. Главврач районной больницы, в которой когда-то работал Лексеич, держал Леокадию Степановну за плечи и говорил, что скорбит вместе с родственниками покойного. Главврач молодой, живого Лексеича никогда не знал.

«А теперь наш ежегодный ритуал!» – объявляет в свистящий микрофон Татьяна Юрьевна. Старшеклассник Женька Иванов берет на плечи маленькую Лельку – дочку почтальонши тети Веры. Лелька изо всех сил трясет колокольчик. Аленка зажимает уши. Глухим, неровным звоном опускаются на крышку гроба сухие комья земли. Звенит школьный звонок. Земля становится пухом.

Шурушки

Таисия Зиновьевна живет на чердаке. Ее одежду погрызли мыши. В белых волосах Таисии Зиновьевны запутался и умер мотылек. Волосы лежат в коробке, вместе с открытками. Больше всего открыток – с красными гвоздиками и надписью «С Днем Великой Октябрьской революции». Таисии Зиновьевне желают долгих лет жизни, семейного благополучия и дальнейших успехов в работе.

Таисия Зиновьевна поселилась на чердаке Аленкиного дома сразу после смерти. Поселилась с двумя шерстяными костюмами – юбка-пиджак и юбка-кофта – и двумя коробками – одна с волосами и открытками, другая – с тетрадями. Таисия Зиновьевна работала учительницей, и у нее не было семьи. «Ее семья – ученики», – говорит бабушка Соня. Ученики Таисии Зиновьевны живут в разных городах. Аленка читает названия городов на открытках и представляет, как они выглядят. Апатиты – город длинный, с одной улицей. Люди в Апатитах тоже длинные и худые. Улан-Удэ – шумный, пестрый. Там круглые площади и дома с круглыми крышами. Чита – черно-белая, с ровными улицами. По ним шагают строгие женщины в узких юбках и суровые мужчины в темных костюмах. Самара – желтая, ласковая, там мало взрослых и много детей – круглолицых, в вязаных беретах и блестящих ботиночках.

Таисия Зиновьевна никогда не была ни в длинных Апатитах, ни в круглом Улан-Удэ, ни в строгой Чите, ни в ласковой Самаре. Таисия Зиновьевна из детдомовских и всю жизнь прожила в Заречье, в комнате при школе. Учила всю жизнь она тоже детдомовских. Детдом – в конце улицы, но детей там давно нет. Весной детдом красят зеленой краской, а летом в нем показывают кино. «Кинотеатр „Родина“» – пишут желтой краской на зеленом детдоме каждое лето.

Родина – название для всего. В райцентре есть магазин «Родина», а в соседней Ухвале «Родиной» называется колхоз. Анастасия Борисовна – Аленкина учительница – задала написать сочинение «Что для меня Родина». Такие же сочинения писали ученики Таисии Зиновьевны. Аленка почти все эти сочинения знает наизусть. В них написано про старую вишню под окном дома и про куст крыжовника на меже. Про крыжовник – правда, а вишни в Заречье у дома не сажают, только у бани. Еще там написано, что Родина – это Толстой и Пушкин. Аленка думает, что Родина – это то, что ты хотя бы раз в жизни видел. Толстого и Пушкина никто из зареченцев не видел. Если бы кто видел, на его доме повесили бы табличку. Например, на доме деда Родиона висит табличка «Он воевал с Чкаловым». Чкалов – летчик и герой. И Родина для деда Родиона.

Аленка открывает коробку с тетрадями. Сверху лежит ее любимая – «Тетрадь по русскому языку Сперантской Аси». Буквы круглые, на линейках стоят ровно, чуть наклонившись вправо. Аленка тоже пробовала так писать, но ее буквы ровно стоять не хотят – пригибаются так низко, как будто прячутся в скошенной траве. В тетрадке Аси все пятерки. И одна пятерка с плюсом. Пятерку с плюсом Ася получила за то самое сочинение «Что для меня Родина». Родина у Аси Сперантской как у всех – с вишней, крыжовником, Толстым и Пушкиным. А еще – с шурушками. «Родина – это шурушки в моей тумбочке. Я перебираю их перед сном, и мне снится мама», – написала Ася.

Аленка не знает, что такое шурушки. Перед сном Аленка читает кусочки слов на стене, заклеенной страницами из старых журналов. Слова наползают друг на друга и неожиданно останавливаются. Самое загадочное из них – «Шаляп». Аленка думает, что в журнале хотели написать «шляпа», но случайно вставили лишнюю «а». Аленка смотрит перед сном на таинственный «Шаляп» и мечтает однажды встретиться с теми, кто работает в журналах. И рассказать про ошибку. Чтобы те, кто там работает, удивились и похвалили Аленку.

Сейчас Аленке хочется, чтобы ее похвалила Анастасия Борисовна. Анастасия Борисовна хвалит скупо, без улыбки. Анастасия Борисовна вообще улыбается редко. И фамилия у нее грустная – Горюнова. Аленка берет тетрадь Аси Сперантской и спускается с чердака. Спускаться всегда страшно. Лестница – железная, с тонкими перекладинами, шатается от каждого шага, и кажется, что земля далеко-далеко. Аленка, когда спускается, думает о чем-нибудь хорошем. Вспоминает день, когда они с мамой ходили купаться на тот берег. Ногами туда не дойдешь, на середине реки Аленке «с головой». Глубокое место Аленка переплыла, держась за мамину руку. Пляж на том берегу настоящий – с песочком. Мама лежала прямо на нем и читала журнал. На обложке журнала девушка в слитном купальнике заходила в море ровненько до середины бедра. Мама в реку заходила по шею. И купальник у нее раздельный, собранный из двух разных.

Аленка садится за стол, достает из портфеля тетрадку по русскому. Сочинение Аси Сперантской кладет перед собой. Асины слова ложатся на линейки Аленкиной тетради ровно и кругло. «Родина – это шурушки», – пишет Аленка. Потом думает и добавляет: «И новый купальник, который я куплю маме, когда вырасту».

Анастасия Борисовна Горюнова (в девичестве Ася Сперантская) попала в Зареченский детдом из Сибири. От мамы Асе остались ремешок от часов с блестящей застежкой, гладкая пуговица, вкусно пахнущий колпачок и слово «шурушки».

Квартиранты

Своих могил у Аленки и бабушки Сони на зареченском кладбище нет. За день до Радуницы бабушка Соня замешивает тесто, и Аленка начинает ждать. Вечером бабушка достает тяжелую чугунную форму и разрешает Аленке разливать тесто по лункам. Из тягучей золотистой струйки вырастают грибы с ровными аккуратными шляпками, круглые полосатые орешки, нарядные шишки и невероятные, сказочные лебеди. Форма с лебедями в Заречье есть только у бабушки Сони. Достает ее бабушка два раза в год – перед Новым годом и перед Радуницей. На Новый год Аленка развешивает вкусные фигурки на елке – в доме пахнет хвоей и сдобой. На Радуницу бабушка Соня раскладывает фигурки по могилам умерших людей, которых она знала, когда те были живыми.

Аленка и бабушка Соня ходят на Радуницу по гостям. Заходят к Варькиной бабушке Ларисе – строгой, с родинкой у носа и медалями на сером пиджаке. Останавливаются и вздыхают около маленького Дмитрия – сына бабы Наты. Дмитрий умер в городской больнице, когда ему было всего пять лет. Баба Ната привезла мертвого Дмитрия домой на поезде, всю дорогу держала его на руках. «Такие были времена», – говорит бабушка Соня. Аленка радуется, что времена такие были давным-давно – «1928–1933» написано на могиле Дмитрия.

«Покойся с миром», – желают бабушка Соня и Аленка маленькому Дмитрию и торопятся в гости к бабе Саше – Сашеньке, как до сих пор называют ее в Заречье, и деду Платону. Сашенька умерла давно. «Ты ее не помнишь», – говорит Аленке мама. Но Аленка помнит голос Сашеньки – молодой, под стать имени. Дед Платон умер два года назад. При жизни дед Платон – молчаливый, с нахмуренными бровями, целыми днями сидел на скамейке у своего большого дома. На доме – красная звезда. То ли из-за этой торжественной звезды, то ли из-за вечно нахмуренных бровей Аленка деда Платона побаивалась. Вторая жена деда Платона – Петровна – тоже деда Платона побаивалась и никогда не называла его по имени, говорила: «мой-то». «Мой-то» сегодня и слова мне за день не сказал, – жаловалась по вечерам Петровна бабушке Соне и тут же добавляла: – А мне и времени нет слова с ним разговаривать – пока бураки прополола, пока жуков пособирала». Петровну дед Платон взял замуж почти сразу после смерти Сашеньки. До этого Петровна была женой, а потом вдовой родного брата деда Платона. «Баба работящая», – сказал дед Платон про Петровну своему сыну дяде Жоре.