Гарольд Роббинс - Охотники за удачей
Он тяжело встал из-за стола.
— Нет. Ты слишком молод.
Больше он ничего не сказал. Ему даже в голову не пришло спросить, кто она, что и откуда. Нет, просто я слишком молод.
— Ладно, отец, — проговорил я, поворачиваясь к двери. — Запомни, что я тебя просил.
— Постой! — окликнул меня отец. Я остановился у самой двери. — Где она?
— Внизу, в гостиной.
— И когда вы это решили?
— Сегодня, — ответил я. — Сегодня вечером.
— Что, очередная вертихвостка, которая подцепила тебя в клубе? А теперь с нетерпением ждет, когда ее познакомят со стариком?
Я возмущенно возразил:
— Она совсем не такая. Если хочешь знать, она даже не подозревает, о чем мы тут с тобой говорим.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что еще не сделал ей предложения?
— А это и не нужно, — заявил я с самоуверенностью молодости. — Я знаю, что она мне ответит.
— Ну, для порядка, может, все же следует заручиться ее согласием?
Я привел Рину в кабинет.
— Это мой отец, Рина. Отец, познакомься с Риной Марлоу.
Рина вежливо кивнула. Можно было подумать, что сейчас полдень, а не два часа утра.
Отец задумчиво смотрел на нее. Такого выражения на его лице я еще не видел. Выйдя из-за стола, он протянул ей руку.
— Очень приятно, мисс Марлоу, — сказал он мягко.
Я изумленно смотрел на него. Так он не вел себя ни с кем из моих друзей.
Рина пожала ему руку.
— Мне тоже очень приятно, мистер Корд.
Не отпуская ее руки, отец проговорил чуть насмешливо:
— Мой сын решил, что хочет жениться на вас, мисс Марлоу, но мне кажется, что он еще слишком молод. А вы как считаете?
Рина посмотрела на меня. Ее глаза ярко вспыхнули, но тут же снова погасли. Повернувшись к отцу, она проговорила:
— Мне очень неловко, мистер Корд. Будьте добры, отвезите меня домой.
Я ошеломленно смотрел, как отец берет ее под руку и уходит с ней. Спустя мгновение до меня донесся звук отъезжающего автомобиля. Ища, на чем бы выместить ярость, я схватил со стола лампу и швырнул ее в стену.
Через две недели, уже в колледже, я получил от отца телеграмму.
«Мы с Риной поженились сегодня утром.
Находимся в Нью-Йорке, отель „Уолдорф-Астория“. Завтра отправляемся на „Левиафане“ в Европу на медовый месяц».
Я бросился к телефону и позвонил ему.
— Нет смешнее дурака, чем старый дурак! — крикнул я через три тысячи миль. — Неужели ты не понимаешь, что она вышла за тебя только ради денег?
Отец даже не рассердился. Он рассмеялся.
— Это ты дурак. Ей нужен был мужчина, а не мальчишка. Она даже настояла на подписании брачного контракта.
— Да что ты говоришь? — воскликнул я. — И кто же его составлял? Ее адвокат?
Отец снова рассмеялся.
— Нет, мой. — Тут голос его стал резким и суровым: — А теперь возвращайся к своим занятиям и не лезь не в свои дела. Уже полночь, и я иду ложиться.
Связь прервалась. Спать в ту ночь я не мог. Перед глазами то и дело всплывали порнографические сцены с Риной и моим отцом. Несколько раз я просыпался в холодном поту.
* * *Я проснулся оттого, что кто-то осторожно тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел лицо Невады:
— Мы приехали.
Сморгнув остатки сна и выйдя из машины, я посмотрел на дом. Странный дом. С того времени, как отец построил его, я провел в нем не более двух недель. Теперь он мой, как и все, что было создано отцом.
Рина все предусмотрела. Но не это. Мой отец мертв. И я скажу ей об этом.
6
Парадная дверь открылась, едва я поднялся на веранду. Построив традиционный для южных плантаций особняк, отец вывез из Нового Орлеана креола Робера — дворецкого в лучших традициях.
Это был гигант выше меня на целую голову, добрый, надежный, деятельный. Дворецкими были и его отец, и его дед. И хотя они были рабами, но гордились своей профессией и сумели привить эту гордость Роберу. Благодаря какому-то шестому чувству он всегда появлялся вовремя.
С легким поклоном он пропустил меня в дом:
— Добрый день, мистер Корд.
Он говорил по-английски с мягким креольским выговором.
— Привет, Робер. Пойдем со мной.
Он молча проследовал за мной в кабинет отца. Закрыв дверь, он повернул ко мне бесстрастное лицо:
— Да, мистер Корд?
Впервые в жизни он назвал меня «мистер», а не «мастер», так обращаются к сыновьям хозяина. Я посмотрел на него.
— Мой отец умер, — объявил я.
— Знаю, — ответил он. — Мистер Дэнби звонил.
— Другие тоже знают?
Он покачал головой.
— Я сказал мистеру Дэнби, что миссис Корд нет дома, а другой прислуге я ничего не говорил.
За дверью послышался шорох. Не переставая говорить, Робер быстро направился к двери.
— Я подумал, что вам самому надлежит сообщить эту печальную весть.
Он рывком открыл дверь. Там никого не оказалось, но вверх по лестнице спешила какая-то фигура.
Негромкий голос Робера был полон жесткой властности:
— Луиза!
Фигура замерла посередине пролета. Это была личная горничная Рины.
— Иди сюда, — приказал Робер.
Девушка послушно спустилась с лестницы, со страхом глядя на дворецкого.
— Да, мистер Робер?
Голос у нее тоже был испуганный. Мне впервые довелось увидеть, каким образом Роберу удается поддерживать в доме дисциплину. Он двигался почти лениво, но пощечина прозвучала, как пистолетный выстрел. Его голос был полон презрения.
— Сколько раз я говорил — не подслушивать у дверей?
Луиза стояла, прижав руку к щеке. По ее лицу текли слезы.
— Ступай на кухню. Я разберусь с тобой позже.
Девушку как ветром сдуло. Робер повернулся ко мне.
— Я извиняюсь за нее, мистер Корд. Обычно слуги у меня такого не делают, но эту довольно трудно держать в руках.
Я вытащил из пачки сигарету, и едва она коснулась моих губ, как Робер поднес зажженную спичку.
— Не страшно, Робер. Думаю, что она недолго здесь останется.
— Да, сэр.
Я бросил взгляд наверх. Как это ни странно, я колебался.
— Миссис Корд у себя в комнате, — сказал Робер у меня за спиной.
Я обернулся. На его лице была непроницаемая маска дворецкого.
— Спасибо, Робер. Пойду скажу ей.
* * *Я мягко постучал в дверь комнаты Рины. Ответа не было. Толкнув дверь, я вошел. Ее голос раздался из ванной:
— Луиза, принеси мне банное полотенце.
Я вошел в ванную, прихватив махровую простыню. Как раз в эту минуту она открыла перегородку.
Она была вся золотая и белая, и кожа ее блестела от струек воды. На секунду она изумленно застыла на месте. Большинство женщин попытались бы прикрыться. Но не Рина. Она протянула руку за простыней. Ловко завернулась в нее и вышла из ванны.
