Глория Му - Вернуться по следам
Папа выглядел огорченным, и я поспешила его утешить:
– Ничего, пап! Я буду их воспитывать.
Но тут вмешалась Зося.
– Жучку не трожь, – строго сказала она, – у нее от твоих фокусов молоко пропадет!
И я стала воспитывать Мурку.
Козы легко учатся всяким трюкам, по характеру они нечто среднее между кошкой и собакой, наверное. Своевольные, наглые, любопытные и очень дружелюбные. А взгляд… Вот у вас есть знакомые козы? Вы знаете, что у них поперечные зрачки? И взгляд поэтому карнавально-безумный, с веселой бесовщинкой. Мурка легко выучилась танцевать, считать и давать лапу. Также в компании пса Мишеньки она освоила все «собачьи» команды (и знаете, животные легче обучаются бандой). Бедный Мишенька, он пережил несколько неприятных дней, когда я учила его лазать по деревьям. Я стыдила пса. «Вот видишь, Михуил, – говорила я, – Мурка научилась и «ко мне», и «фасу», и «сидеть», а ты что, не можешь на дерево влезть? Ну хотя бы на эту веточку, ну пожалуйста…»
Пес смущался и в конце концов научился запрыгивать на пологие ветки старого дерева, росшего на окраине деревни. Там мы и сидели втроем в жаркие дни, пожирая яблоки, а проходящие мимо деревенские плевались или крестились украдкой, глядя на нас.
Вот и все о козах, пожалуй.
Когда мне было пять, папа посадил меня на лошадь (если что, учат детей и помоложе).
При больнице была конюшня с двумя битюгами и одной гнедой плюгавой лошаденкой неопределенной породы, похожей на немолодую училку, с узкими костлявыми плечами и широкой оплывшей задницей. Ну да – учительница первая моя. Папа не мог со мной ездить – был слишком тяжелым даже для битюга, поэтому гонял лошадь на корде, когда было время. Еще деревенские мальчишки брали меня с собой на выпас, и с папой мы ездили в Киев, на ипподром – у него там были друзья. Но мне было мало, мало, мало, а одну меня не отпускали, так что я решила попробовать освоить другие виды транспорта.
С собаками затея провалилась – самые большие, волкодавы, сразу ложились, если я пробовала забраться им на спину, и лежали мохнатыми неподвижными колодами, пока не отстану.
С козой тоже не вышло, козы «козлят» гораздо лучше лошадей. Органичнее. У меня прибавилось шишек и ссадин, да и Мурка разобиделась смертельно, так что пришлось искать новую жертву.
Выбор пал на свиней (не гусей же объезжать, ей-богу).
Свиньи у нас были здоровенные, миргородские, и подходить к ним мне строго запрещалось – папенька мотивировал это тем, что негоже настоящему индейцу дружить с тем, кого он собирается съесть.
Жили они в двух загонах – в одном три взрослые свиньи и отдельно огромная пятнистая свиноматка с двенадцатью своими дочерьми (ну такой вот удался помет).
Я сейчас подумала о том, что стóит в список жизненных интересов внести графу «трогать поросят». Вы когда-нибудь трогали поросят? Они та-а-акие горячие… И скользкие. И верткие. А еще у них смешные подвижные пятачки. И уши. И пушистые ресницы. И про хвостики все правда, они – штопором.
Вот есть же счастливчики, которые держат карликовых свинксов, вот кому свезло так свезло! Свиньи умные, и еще мне кажется, что они самые трогательные из всех зверей (да-да да! Их приятно трогать!).
Увы, мой опыт общения со свиньями был… мнэ-э-э… не очень. Я решила объездить свиноматку, посчитав, что с одной взрослой свиньей справиться проще, чем с тремя.
Разработав план-перехват (который, как известно, результатов не дает), я набила карманы хлебом и забралась на ограду загона.
Подманив потенциального скакуна (или скакунью?) поближе к калитке, я прутиком открыла щеколду и спрыгнула свинье на холку.
Ошалев от ужаса, несчастная скотина (не я) с истошным визгом вырвалась из загона.
Свинья носилась по двору, вертелась на месте, тяжело вскидывала зад, а я чувствовала себя Мюнхгаузеном на горячем трехсоткилограммовом ядре. Лаяли собаки, куры взлетали у свиньи из-под ног, с гоготом разбегались гуси. Родео продолжалось недолго, с минуту, а потом свинья сильно тряхнула головой, и я, перевернувшись в воздухе, гулко упала на землю. Открыв глаза, я увидела прямо над собой страшную свиную пасть с редкими длинными желтыми зубами. Я даже не успела понять, что испугалась, а уже, тихо пискнув, взбиралась на высокую акацию, росшую у нас во дворе. Кто не знает, акация – это такое колючее дерево. Очень колючее.
Вцепившись в тонкие ветки почти на самой верхушке, я взглянула вниз.
В воздухе кружились перья, похожие на бутафорский снег, по двору обезумевшие от собственного лая собаки гоняли поросят и домашнюю птицу, Зося, выбежавшая на крыльцо, кричала:
– Деточка! Ты меня слышишь? Деточка, держись! Крепко держись!
И только тогда я поняла, что она обращается ко мне. Я хотела помахать Зосе, но руки почему-то не разжимались, и я завопила в ответ:
– Зося, я слезть не могу!
– Держись, доця! Я сейчас! – снова крикнула Зося.
Зося с конюхом Петром, который помогал ей управляться со скотиной (не со мной), притащили лестницу, но она оказалась недостаточно длинной, так что был мне бонус за выдающиеся успехи в верховой езде в виде настоящей пожарной машины, и отдирал меня от дерева настоящий пожарный в шлеме.
Радость моя несколько померкла, когда мой спаситель, вручая меня папеньке, прибежавшему по такому случаю из больницы, порекомендовал порку как лучшую воспитательную меру.
Но у папеньки были свои методы. Под хор требующих моей крови голосов (а когда опасность миновала, наказать меня требовали все, даже Зося) папенька утащил меня в свой кабинет и приступил к воспитательному процессу.
– Дружище, что за дел ты натворила и какого дьявола? – спросил он.
Я, повесив нос, честно рассказала о своей необоримой тяге к верховой езде. Папенька задумался.
– Знаешь, с лошадками чаще никак не получится, – наконец сказал он, – ни у кого нет на это времени, ты уж извини. Но может быть, ты обойдешься велосипедом?
– Велосипед – фуфло, – скривилась я (у меня был трехколесный «Гномик», я уже давно на нем не ездила).
– «Фуфло» – плохое слово, – автоматически поправил папа, – надо говорить «фигня»… э-э-э… то есть «велосипед – это ерунда». Но я имел в виду настоящий велосипед. Двухколесный.
– Двухколесный?! – обрадовалась я, но тут же поскучнела: – Пап, я же маленькая… Не дотянусь до педалей…
– Ну есть такие детские двухколесные. Я видел в Киеве. Куплю тебе на следующей неделе, если пообещаешь никогда больше ни на ком без спросу не ездить. Идет?
– Идет! – Я прыгнула папе на шею, он прижал меня к себе, усмехнулся и сказал негромко:
– Эх ты, Стрелка Робин Гуда… Напугала как…
Через неделю папа привез из города два новеньких велосипеда «Зайчик-4» – мне и моему другу Игорьку.
