Владимир Пронский - Стяжатели
Немыкин вздохнул.
— Не вздыхай, Александр Ильич! Хотя, как говорят, сказка — ложь, да в ней намек, но это не о нас! Так что твои слова приняты к сведению, будем работать.
Немыкину захотелось сразу же вернуться к Самохвалову, рассказать о Лаврике, но он лишь глянул на вывеску с фамилией главы муниципального района, моргнул секретарю Леночке и вышел из приемной. На большее духу не хватило.
* * *В Княжске никто не заметил, как Лада уехала в Москву устраиваться на работу. Уехала наполовину самовольно, так как отец пока ничего не знал о ее планах, но с полного согласия матери, которая отдала дочери запасные ключи от московской квартиры. Перед этим Ольга Сергеевна неоднократно звонила двоюродной тете, и та пообещала пристроить племянницу в транспортную компанию, где сама работала. Вера Павловна оказалась из тех людей, которые умеют находить с начальством общий язык: должность начальника отдела обязывала. А тут еще извечная печаль бездетной женщины, поэтому ей было просто необходимо выплеснуть невостребованную женскую заботу на того, к кому она относилась как к своему ребенку. На эту роль очень подходила Лада.
Минуло всего пять дней, как Лада уволилась, и вот она на Казанском вокзале столицы. Около турникетов ее встретила Вера Павловна. Невысокого роста, подвижная, она ловко подхватила дорожную сумку Лады и, помогая нести ее, повела племянницу через столпотворение вокзальных людей, потом потянула в подземный переход, через который они вышли на противоположную сторону площади, где располагалась компания.
— Сейчас получим тебе пропуск, который я уже заказала, и пойдем устраиваться. Надеюсь, паспорт, диплом и трудовую не забыла?
— Всё на месте. Вообще–то я собиралась сперва заехать на свою квартиру, чтобы не таскаться с этим баулом.
— Ничего страшного! Куй, как говорится, железо, пока горячо! А то сегодня упустишь возможность, а завтра неизвестно что будет! Нам бы только отдать трудовую книжку да в приказ на зачисление попасть.
Когда Ладу сфотографировали в отделе пропусков, то Вера Павловна провела племянницу на второй этаж, где находился отдел экономики.
Сотрудниц было шесть или семь, и всех сразу Лада, конечно же, не запомнила. Она для порядка присела за свой рабочий стол, осмотрелась и заметила, что через стеклянные перегородки все сотрудницы исподволь рассматривают ее.
Вскоре Вера Павловна проводила племянницу до проходной, перед этим заглянув с ней в отдел кадров, где ей выдали пропуск, на цветной фотографии которого Лада выглядела усталой и печальной, хотя в душе чувствовала себя совсем не грустно. За полчаса она добралась на метро до станции «Кузьминки», и, чувствуя, что соскучилась по своей квартире, уверенно вошла в подъезд. Захотелось расслабиться, понежиться в ванной, но решила сперва позвонить в Княжск. Сказала матери несколько слов о новой работе, передала привет от тетушки и спросила.
— Ты рассказала отцу?!
— Не могла не рассказать. Жалеет тебя! Не серчай на него. Он тоже переживает, что всё так получилось.
— Ладно, мам, мне что–то не очень хочется говорить на эту тему.
Выслушав напоследок наставления о необходимости разумного поведения, Лада отправилась в магазин за продуктами.
Наутро, едва Вера Павловна увидела племянницу в отделе, — сразу подступила с вопросом, даже с несколькими:
— Как спала, как доехала, позавтракала?
— Всё нормально! — ответила Лада и подумала: «Если и дальше будет так продолжаться, то это беда!»
Когда же в конце рабочего дня Вера Павловна пригласила к себе на выходные, то Лада окончательно приуныла:
— Мне надо в квартире разобраться!
— Может, тебе помочь? Так скажи — всегда к твоим услугам!
— Обязательно сообщу, когда понадобится помощь, а пока буду самостоятельно устраиваться.
Настроив себя конструктивно, Лада почти всю субботу чистила, мыла, пылесосила и не заметила, как пролетел день. По окончании уборки захотелось кинуться к столу, нахвататься бутербродов, но она все–таки заставила себя поплескаться в ванной, немного расслабиться и передохнуть, от чего еще сильнее захотелось за стол. Она уж вскипятила чайник, когда раздался звонок. Звонила мать.
— Ты дома? — обеспокоенно спросила она. — А то звоню, звоню, а никто не отвечает!
— Да дома я, дома, мам! То пылесосила, то сейчас в ванной была, а вообще–то весь день за порог не выходила — порядок наводила, — ответила Лада, не переставая жевать.
— Молодец! — похвалила Ольга Сергеевна. — Значит, не скучаешь!
— Некогда. Как у вас дела?
— Всё, вроде, привычно. Тебя, правда, не хватает! Отец с утра до вечера на работе, а я одна сама себя забавляю.
— Обо мне не спрашивал?
— Спрашивал, конечно же!
— А чего же тогда не позвонит?
— Вот об этом ты у него сама спроси. А то вы похожи друг на друга: оба ждете звонков, но обоим гордыня не позволяет сделать первый шаг.
От слов матери Лада почувствовала, как заколотилось сердце, сразу вспомнилась обида, когда отец отнял ключи от квартиры, машины — унизил так уж унизил. Ведь сделал–то демонстративно, с желанием уколоть, в отместку за то, что поступила не так, как ему хотелось!
Поговорив с Ольгой Сергеевной, Лада вернулась в комнату, прилегла, в мыслях продолжая находиться в Княжске.
В какой–то момент она вспомнила Николая и представила, чем он сейчас занимается, о чем думает, и вообще — хотя бы раз вспомнил о ней после встречи в парке? Нет, наверное, да и чего думать. Особенно теперь, когда первая любовь выходит замуж! А ведь, наверное, ничего не знает: что свадьбы не будет, что его любовь живет в Москве. В какой–то момент Лада машинально потянулась к мобильнику, нашла номер Шишкина и, вздохнув, жмахнула зеленую кнопку вызова. После двух сигналов зуммера в трубке раздался не очень–то четкий из–за помех голос, который Лада узнала бы, даже если помехи были сплошными:
— Слушаю!
— Это я, твоя Лада! — напомнила она, потому что до этой минуты он не знал номера ее телефона.
Трубка на малое время ответила тишиной, словно хозяин ее не сразу сообразил, кто ему звонит, а когда все–таки понял, то назидательно кашлянул и сказал так игриво, как говорят провинившемуся, но любимому человеку:
— Это вы, принцесса?! Вот чудеса! Я‑то думал, вы попросили мой номер шутя, а вы всерьез решили пригласить на свадьбу. В следующую субботу, как я понимаю, состоится бракосочетание вашей королевской особы?!
— Как вы информированы, молодой человек, — на зависть! А того не знаете, дорогой Штирлиц, что свадьба не состоится по причине упрямства вздорной невесты! Так что моему не- состоявшемуся мужу повезло. Не знаю только, кому впредь достанется сей тяжкий крест!
— Свежо предание. — раздалось из трубки и установилось стойкое молчание, а Лада рассмеялась:
— Вот мы и задумались. Ладно, не буду водить за нос: я действительно передумала и теперь свободная птичка! Да и вы вольный сокол! Так что не теряйтесь!
— Лада, пошутила и хватит! — чуть ли не взмолился Николай. — Специально, что ли, издеваешься?!
— Не издеваюсь и не шучу! Я действительно отказалась от свадьбы, к тому же уехала из Княжска и сейчас звоню из Москвы. За это время успела устроиться на работу, два дня выходных наводила порядок в квартире, и теперь не стыдно будет принять гостей. Так что в следующую субботу приглашаю в гости! Приглашаю заранее, чтобы успел подготовиться к визиту! Приедешь?
— Шутишь ведь, разыгрываешь…
— Нисколько. Авторучка под рукой есть? Если есть, запиши номер моего московского телефона. — Она продиктовала цифры и добавила: — А если уж записал, то запиши и мой адрес, и как добраться. Кстати, это очень легко: от метро «Выхино» вторая остановка.
— Не знаю, что и думать?! — растерянно выдохнул Шишкин.
— Сразу ничего и не думай. Поразмышляй денек–другой и позвони! Договорились?
— Договорились! — вздохнул Шишкин.
— Жду звонка! Целую! — Лада отключила телефон, победно вскинула руку вверх и крикнула по–английски: «Yes!»
* * *Звонок из Москвы нашел Шишкина дома, когда он уж собирался спать, перед этим провозившись всё воскресенье в кухне с полом. Неожиданная эта работа по–настоящему огорчила, заставила подумать о будущем своего жилья, хотя какое это жилье? Куча гнилых деревяшек, непонятно каким образом еще возвышавшаяся в виде барака! Это в детстве, Николай считал барак лучшим жильем на свете, а теперь о нем и сказать стыдно незнакомому человеку. Многодетные семьи из этого барака со временем получили квартиры, а Николай с матерью так и остался здешним жильцом. В середине девяностых мать на всякий случай приватизировала их комнату, думали, что когда барак попадет под снос, получить новую квартиру, но, оказалось, что тем самым загнали себя в ловушку. Но кто же знал, что законы будут так быстро меняться, и уж начали ходить слухи, что скоро, когда закончится срок реприватизации, жильцов окончательно прижмут, и все налоги с собственников будут взимать по полной программе. Кое–кто, поразмыслив, отказался от приватизации, вернул своему жилищу статус социального жилья, хотя до конца не был уверен, что поступил правильно. Остальному же народу–собственнику оставалось покорно плыть по течению и, чтобы не утонуть, пытаться научиться выгребать самостоятельно.
