Владимир Юрков - Покупательские приколы
Да, юродство — чисто русское явление.
2014 г. Просты крестьянские дети
Ирина Алекаева, родившаяся в маленьком райцентре саратовской области, глядя на нравы своих земляков любила повторять: «просты крестьянские дети». И, действительно, пожив в провинции, можно наблюдать ярчайшие образчики «простоты нравов» местных жителей.
Магазин «Дикси» в городе Зубцов, Тверской области. Вид очень современный — намного лучше столичного[5]. Внутри — пусто — народа почти нет. Провинциалы, непривыкшие к чистоте полов и сиянию прилавков, а главное — до безумия любящие поторговаться, предпочитают местный рынок и заходят в магазины только в случае крайней необходимости — за спиртным и сигаретами, которыми запрещено торговать на рынке. Но только, если есть наличность. Если нет, скрепя сердце, тянутся в местный Универсам, принимающий карточки здешнего Сельхозбанка, имеющие узкообластное хождение.
Продавщицы скучают… слоняются без дела… одна стоит почти у самого выхода за кассами. Навстречу ей, из торгового зала, выходит Покупательница с пустой корзинкой. Они явно знакомы и заводят разговор…
— О! У вас-то сахар-то по 38 рублей!
— Да…
— А я в «Пятерочке» только что была и не купила по 33 рубля. Думала — у вас дешевле.
— Да вот — нет.
— Теперь придется снова в «Пятерочку» возвращаться, а так неохота…
С этими словами, произнесенными упадническим голосом, Покупательница корчит такую рожу, как будто «Пятерочка» находится на Луне, а не в пяти минутах хода.
Продавщица вторит ей также грустно:
— Зато там дешевле…
После чего обе молчат некоторое время, как будто бы обдумывают нечто.
Вдруг в глазах Покупательницы загорается огонек, она заискивающе наклоняет голову и, улыбаясь, спрашивает:
— А давай я у тебя сейчас сахар возьму, а завтра, по дороге, из «Пятерочки» принесу?
Продавщица смотрит, толи не понимая ее слов, а может и не желая понимать, усиленно моргает глазами и молчит… молчит… а затем сдавлено произносит:
— Но ведь там другой сахар!
— Ну и что?
— Им нельзя заменить наш!
— Почему?
— Он — другой!
— Какой другой? Он же сахар!
— Другого завода, другой марки…
— Ну и что?
— Упаковка другая…
Покупательница пристально глядит на Продавщицу, как будто бы пытаясь прочесть мысли, роящиеся у той в голове. Смотрит долго… смотрит внимательно… смотрит пристально… и чем дольше она смотрит, тем озлобленнее становится выражение ее лица, принимая вид даже не отвращения, а крайней брезгливости, как при виде дохлой кошки, перед тем как она выпаливает:
— Ясно! Не хочешь помочь! Сахар разный выдумала! Сахар он и есть сахар — цена только разная…
Ох! Просты крестьянские дети…
PS. Цены указаны условно, поскольку я не знаю сколько стоит сахар, а слушая сей разговор, уделял больше внимание смыслу, а не цифрам. Читатель вправе поставить свои цены, соответственные своему городу и своему времени.
2015 г. Нищий у нищего телушку украл
Сегодня ночью у моего соседа по дому 24а на Большой Академическом, бедняка, работающего где-то по установке домофонов и, как я думаю, зарабатывающего не более 30 000 в месяц, а то и меньше, из его старой, драной ВАЗ-2104, стоящей около, так называемого Детского парка, вытащили не менее старый, видавший виды, аккумулятор.
Наверное чтобы сдать его где-нибудь за бутылку-другую пива.
Нет слов… одни чувства…
Как тут не вспомнить старые строки Дольского:
«На минуту прекратите разговоры,
оглянитесь — и какой бы ни был час,
вы увидите, что воры, воры, воры
окружают, окружают тихо нас.»
2016 г. Придем-придем
Хочу рассказать сценку, которую наблюдала сегодня моя жена в магазине, расположенном в доме № 15 по Большой Академической улице.
По дороге в фитнес-клуб она решила зайти за сухофруктами, которыми там торгует некий абрек из Таджикистана. У прилавка уже стояла молодая женщина с девочкой лет шести, покупающая грамм двести миндаля и грамм двести кешью. Сколько это стоило моя жена не расслышала — она, как большинство порядочных женщин, считает, что цены — удел мужей. Но дальнейший диалог врезался ей в память.
— А скидка?
— Скидка у нас нэ прэдусмотрена…
— Ну! Тогда! — с явным возмущением произнесла женщина — мы к вам больше никогда не придем! И презрительно кинула на прилавок пятисотрублевую купюру.
Зато ее дочь, крепко держа в руках два маленьких пакетика с орешками, звонко выкрикнула:
— Придем-придем! — И засмеялась.
Бедный ребенок! Не понимает, что тут самое время заплакать.
Детство потому и называется «золотым», что ребенок не осознает всю горечь жизненных страдания. Мир воспринимается как игра. Радость — игра, но и страдания — тоже игра и кажется скажешь «чурики» и страдания закончатся. Ах, насколько это не соответствует реальности.
Мы выросли из советского нищенства, когда нам покупали конфеты поштучно, не для того, чтобы мы не толстели, а потому, что у родителей не было денег. Мать сорок пять лет вспоминает, как она заплатила за мой велосипед целых сорок восемь рублей, взяв деньги из отложенных на сапоги, которые стоили сто тридцать. А танк за семь рублей, купленный мне на «первый раз в первый класс» стал в нашей семье притчей во языцех.
Мы свято верили, что наши дети, а уж, тем более, внуки будут жить намного лучше… но мы ошибались… и как жестоко!
Все это повторяется год за годом, поколение за поколением и нет конца беспросветной российской бедности.
2016 г Русские лекарства
Не знаю почему, но, проходя мимо аптеки на Большой Академической улице, я обратил внимание на два припаркованных, напротив нее, автомобиля. Старенькая непонятного цвета, который в народе испокон веков называется «серо-буро-малиновым», а на сервисе «баклажан», Жигули-пятерка и, ненамного моложе ее, Тойота-королла, бывшая в молодости серебристым металликом, а ныне — просто серенькая. Глядя на них, мне вспомнилась фраза Ильфа-Петрова: «Гомер, Мильтон и Паниковский». Вот, подумал я, Мильтон и Паниковский уже здесь, не хватает только Гомера. Было бы, конечно, здорово, если бы к ним, третьим, пристроился бы какой-нибудь Майбах, Мазерати или Бентли. Можно было бы сделать фото с таким названием. Но, как назло, ничего подходящего на дороге не предвиделось, я, повертел головой, постоял немного и, плюнув на это глупое занятие, пошел в аптеку.
В аптеке можно сказать никого не было, если не считать одного, средних лет, мужчины, очень встревоженного вида, который о чем-то активно, но негромко, беседовал с аптекаршей. Я встал за ним и стал ждать. Аптекарша ушла куда-то вглубь и исчезла там, как я понял, надолго. Мне прискучило ее ждать, я вздохнул, потер шею и направился к выходу, но слова, стоящего перед окошком выдачи, мужчины остановили меня.
— Не волнуйтесь, она сейчас придет! Не уходите… Мне неудобно, что я создал вам неудобства, но…
— Да и пес с ним — не дав ему договорить, ответил я, — зайду в следующий раз. Мне — не к спеху.
Тут он обернулся ко мне с такой озабоченной миной, что я волей-неволей остановился и продолжил свою речь:
— Понимаете, по закону, они обязаны иметь аналоги зарубежных лекарств. Вот пускай ищут.
— И зачем это?
— Как зачем? Зачем переплачивать! Наши дешевле!
Тут меня проняло. На вид вроде бы как солидный, франтоватый, можно было бы даже предположить, что преуспевающий, человек, а несет такую ахинею. Может и впрямь нищеброд, а может гнусный жадюга. И то, и другое — гадко. Поскольку из-за него не только я не дождусь своего слабительного, но и молоденькая аптекарша (кстати весьма привлекательной внешности) собьется с ног. За это я решил подзадорить его.
— Эта-а-а, не ваш Жигуленок стоит там у входа — задал я вопрос.
— Да ну, что вы! Моя — Тойота.
— Я проходил мимо и видел Пятерку. У нее там лампочки горят, пока вы здесь стоите — аккумулятор сядет — не уехать потом.
— Я же вам сказал! Нет не моя…
— Хорошая машина, удобная, просторная и, главное, дешевая! — я постарался поднадавить на слово «дешевая».
— Да что вы! Не приведи Господь!
— Во как! Значит русские Жигули — не приведи Господь, а русские лекарства — давай-давай! Интересная у вас логика, молодой человек.
Мужчина замялся. По-моему, до него дошло, что этот разговор о Пятерке и о невыключенных габаритах я завел не по старческой глупости, а с подвохом. И он, дурак, на это повелся. Не зная, что вразумительно ответить мне, он замялся и замычал:
— Ну-у-у-у-у…
— А я скажу — все очень просто. В кармане ветер, но показуха превыше всего. На машину сбагрит последний грош, ведь она всем видна, а собственное здоровье — черт бы с ним, его никто не видит. Можно похуже, да подешевле, потому что за лекарства платить и платить. Может месяц, может год. А может и всю жизнь. Как было сказано в знаменитой «Бриллиантовой руке»: «Всю жизнь на лекарства работать будешь». Российская бедность не сменилась за полвека. Денег на лекарства, что у жителей СССР, что у жителей России, не хватает.
