Владимир Юрков - Покупательские приколы
Обзор книги Владимир Юрков - Покупательские приколы
Юрков Владимир
Покупательские приколы
Предисловие
В школе на уроке физики нас заверяли, что действие равно противодействию, но не обобщали этот закон на все вокруг, включая общественные отношения. Хотя народ давно сделал это и выразил в пословице: «Как аукнется, так и откликнется».
Когда-то много-много лет назад, Продавец был Бог Прилавка.
В его ведении было дать или не дать Покупателю товар.
Это было полностью Его право и деньги здесь роли не играли.
Карточная система, ограничения по возрасту, ограничения по количеству, ограничения по месту жительства — все это было в ведении Продавца, перед которым Покупатель должен был заискивать, упрашивать и, чаще всего, делится.
Порою, заходя в старые, не отремонтированные магазины, вроде того, что сохранился на Коптевской улице дом 22 и мне кажется, что его драные стены до сих пор хранят окрики: «По полкило в руки!», «А вы уже приходили! Вон из очереди!» И, что-то типа того.
Помнится Марк Исаевич Волькенштейн купил вместо полкило, килограмм, по-моему, гречки или еще какой-то ерунды. Продавщица напомнила ему про «полкило в руки», на что он, закономерно, возразил, что руки у него две. — Образованный, — ответила ему продавщица, тогда слушай внимательно: «В руки», а не «В руку». Сдавай чек!
И Марк Исаевич пошел сдавать чек, грустно неся обеими руками отведенные ему Советской Страной полкилограмма.
Но прошли годы, Царство Дефицита на какой-то момент в Этой Стране рухнуло, а вместе с ним рухнула божественность Продавца, который, как древний Перун, был низвержен с пьедестала.
Как все свергнутые Боги он стал тотчас подвергаться унижениям со стороны тех, кто совсем недавно поклонялся ему — со стороны Покупателей.
Вот об этом я и хочу рассказать в этой книжке.
Но для начала весточки из прошлого.
Прошлое
С косточкой!
Когда-то улица Мневники была застроена пятиэтажными домами между которыми помещались маленькие уютные двухэтажные магазинчики. Все это, конечно, было хорошо, да только дефицит, а точнее — голод, царящий тогда в Этой Стране, портил ситуацию.
В один из этих магазинов я часто заходил, ибо там был мясной отдел. Я подчеркиваю — отдел, но не мясо. Мясо там бывало лишь изредка и его не так легко было застать. Но, поскольку я никогда толком не работал, мне это было несложно сделать в рабочее время, когда народ трудился на благо пятилетки, но не своего желудка. Поэтому, прогуливаясь по району, я заглядывал — есть ли мясо или нет.
Иногда мне везло.
Но в этот раз на прилавке ничего, кроме костистых, жирных кусков коричнево-серого цвета, на которых сидели крупные мухи не было. Я уже собрался уходить, как…
…заметил входящих в магазин двух старичков — видимо супругов, откровенно еврейской внешности, которых я раньше тут никогда не видел, несмотря на то, что заходил в магазин регулярно. Таких обычно называют «Махровыми, как полотенце». Откуда они взялись и куда делись не знаю. Сколько раз потом я не заходил в этот магазин, никогда их больше не встречал.
Они, горбясь и ковыляя, проследовали к прилавку и стали рассматривать то убожество, что там лежало.
А в это время громадный, пузатый мясник, одетый в халат, бывший несколько лет назад белым, а ныне представляющий, пожелтевшую от старости тряпку, забрызганную запекшейся кровью, травил какие-то байки потасканного вида, плохоодетым, женщинам. Может быть продавщицам других отделов, может уборщицам, а может — так — зашедшим на огонек. Их хихиканье, как лай гиен, время от времени, прерывало его басистый голос. Судя по всему, он уже опохмелился и пребывал в благодушном настроении. От него на весь магазин, несмотря на его значительные размеры, попахивало свежим спиртиком. Я посмотрел и ухмыльнулся — ни дать ни взять — заплечных дел мастер времен Ивана Грозного, на перекуре. Малюта!
Старички, долго между собою о чем-то шептались, а закончив, стали привлекать внимание продавца, не решаясь просто-напросто позвать его к себе.
На все их махания рукою и постукивания монетой по стеклу он не обращал никакого внимания. Зачем!
Наконец старичок решился и мягким картавым голосом попросил его подойти.
Мясник глянул на него таким уничижающим взглядом, что будь на месте старика не еврей, то тут же бы от страха бежал прочь. Но нацию, прошедшую, и через дикие еврейские погромы начала века, и через сталинские лагеря, и через Майданек с Освенцимом, не так уж легко напугать. Поэтому старички остались терпеливо ждать, пока продавец к ним соизволит.
И он, действительно, подошел, правда через несколько минут, в течение которых он вытирал руки о халат, потом точил нож, размахивая коим он направился к своему прилавку.
Сцена, со стороны, была действительно уморительной, достойной кисти великого художника, но я, к сожалению, этим даром не обладаю, а фотоаппарата у меня с собою не было. Огромный гороподобный мясник с измазанным кровью пузом, держащий длинный нож, а перед ним два маленьких пожилых, даже очень пожилых, человечка.
Это очень напоминало модные в те годы рисунки Херлуфа Бидструпа про Сотворение мира. Демиург и престарелые Ева и Адам, изгоняемые из Рая. Будь на мяснике халат чуть-чуть почище, да побелее — сходство было бы потрясающее.
Из-за этого я чуть не расхохотался, но смолчал, стараясь не выдавать своего присутствия здесь.
— Чего? — рявкнул его бас.
— Нам тот кусочек, с косточкой — вымолвила старушка, указывая на нечто непонятное, лежащее на металлическом подносе.
— Ха-ха-ха — загрохотал мясник.
Старички переглянулись между собой, явно недопонимая его реакции.
Я скосил глаза в угол и увидел там все тех же потасканных женщин на лице которых заиграли улыбки, больше напоминающие оскалы. Было видно, что одна из них толкнула другую локтем в бок, как бы говоря — «Ща будет!».
И ОНО было…
— С косточкой? — вопросительно проорал мясник — А вот ХУЙ вам! — И выставил к лицам старичков свой громадный кукиш.
Старички пошатнулись, а бабенки в углу залились раскатистым смехом.
Сочтя, что цирк окончен, мясник повернулся и гордо прошествовал обратно в угол к своим подругам, которые встретили его, как героя, кивая головами в сторону онемевших старичков и что-то негромко говоря ему.
Прошла минута… другая…
Наконец старички опомнились и неторопливо повернувшись, медленно направились к выходу. Но, что интересно — их спины сейчас почти не горбились…
Разбитые очки
Было бы глупо идеализировать Беларусь, будто бы она была начисто лишена «советских ужасов» в те годы. Нет, конечно, нет. Просто их там было поменьше. Хотя вот мне пришлось столкнуться с совершенно идиотской ситуацией, которая была возможна только в годы развитого социализма — я, будучи в командировке в Минске, разбил свои очки[1].
Попутал меня черт забыть взять с собой запасные старые, еще школьных лет, очки с маленькими стеклами в толстой пластиковой (или как тогда по-старинному говорили: «черепаховой») оправе. Эти очки оказались «неразбиваемыми». Сколько раз они у меня падали, сколько я случайно садился на них, сбивал со стола рукой…, но, несмотря ни на что, они продолжали служить мне верой и правдой. Хотя… выглядел я в них не ахти. Маленькие стекла, казавшиеся еще меньше из-за толстой черной оправы, на моем широком лице, производили впечатление «свинячьих» глаз.
Казалось — эка-невидаль, разбил одни, купи другие. Так вот нет! Нельзя было в советские годы просто так пойти и купить очки. Их можно было сделать только на заказ. А заказать очки — только предъявив рецепт и потом еще прождать две недели пока их сделают.
Рецепт, конечно, выписывал только врач. Поэтому надо было попасть на прием к врачу. А к врачу я никак не мог попасть, поскольку в Минске не был прописан. Вот такая интересная причинно-следственная цепочка советского идиотизма выстраивалась передо мною. Проще было бы подождать до Москвы, но командировка у нас была на десять дней. И ходить по улицам и работать как-то было надо. А для этого необходимы очки.
Сердобольные работники отдела вычислительной техники, к которым мы приехали в командировку, пытались найти для меня подходящие очки среди своих очкариков. Но не смогли, по причине того, что народ там был немолодой, носивший очки «плюсовой» диоптрии, а у меня была близорукость, причем средняя. И все-таки нашелся в каком-то отделе подслеповатый молодой инженер, имеющий запасные очки прямо в ящике стола, которые он обещал с удовольствием дать напрокат, хоть до следующего нашего приезда в Минск. Я обрадовался, но зря… он действительно был подслеповат — его близорукость была слишком велика. В его очках меня качало, весь мир загибался в дугу и начинало подташнивать.
