Евгений Биктимиркин - Интроверт
Так вот, в случае с возможностью ускорения мы можем руководствоваться только общепринятыми принципами. Но, есть ещё подсознание, которое иногда создаёт у нас влечение к чему–то или наоборот, отдёргивает нас от чего–то. Да, чаще всего оно молчит, несмотря на мою готовность всегда с ним по–дружески побеседовать. Вспоминается шутка: «Прислушайся к своему внутреннему голосу. Слышишь? Слышишь, какую чушь он несёт?» Так вот иногда нам посылаются знаки или слабые предчувствия, которые мы игнорируем. То есть, по сути, проходим мимо нашего молчаливого и всегда честного собеседника. И, в итоге, попадаем в неприятную ситуацию, чья неприятность, скорее всего, прямо пропорциональна силе сообщения, которое нам посылалось. Система предохранения — обычное дело, в любой системе должна быть и такая.
Всё что нужно, задавать вопросы, и правильно трактовать ответы — всего–то на всего! Пустячок!
— Айда посмотрим, что на подземных этажах, — предложил Корней.
— Время пришло.
Спустившись вниз, мы сразу же наткнулись на дверь с электронным замком.
— Закрытая дверь. Всё, посмотрели, — сказал я.
— Не спеши. У меня есть ключ… — сказал он мне, крутя карточкой с улыбкой.
— Мужик. Дай пять.
Вставив карточку, как обычно загорелся зелёным светодиод и сверху пикнуло. После толчка врата в неизведанный феод отварились. Длинный белый коридор, проходя по которому через каждые пять — десять метров были двери. В общем, интерьер этого этажа был такой же, как и на остальных. Страха особого не было, нет смысла нас сильно наказывать. Ну отберут ключ, ну изобьют — максимум.
— Всегда было обидно на них смотреть. Глаза разбегаются от разнообразия, даже не знаешь, за какую взяться.
— Возьмёмся за каждую. Со временем.
По спине начали бегать мурашки от вдохновения. И я их заставил бегать подольше. И в глазах одновременно вспыхнула картина тёмно–зелёной комнаты с железной раковиной. Напоминает кадр из какого–нибудь сна. Я постарался это состояние тоже растянуть, но не удавалось. Видимо псевдострессовая ситуация вызвала приток некоторых дремлющих веществ в мозгу, которых обычному смертному в обыденной жизни всегда не хватает.
— У нас ограничено время, плюс камеры и прочая ерунда. Скорее всего уже знают чья это карточка, и бегут сюда её забрать. А возможно ещё и покарать, — сказал я.
— Ну я тогда спрячусь, если ты не против.
— Я бы вообще ни в какую не заходил — увидят нас. На камеры–то, может быть, пока никто не смотрит. Оба–на!
На двери было написано «Морг».
— А вот сюда.
— А блин. Закрыто.
— Ну, с другой стороны, где–то же он должен быть. Хоть это и не больница. Самое интересное — при каких условиях и кто туда попадает, — а сам я уже был уверен, что там пока пусто.
— Ну, наверно, те, кто здесь умирает.
— Точнее даже не так. Все ли мы здесь очутимся?
— Да может это и не для нас.
— В любом случае пора валить.
Встретили нас только когда мы уже выходили из лифта на своём этаже, и то доктора. Остаётся подождать, пока кто–то другой не придёт. Хоть мы и прикрывали лица от камер, это могло не дать нужного эффекта. Может быть, никто и не придёт, просто будут безмолвно следить. А на компьютере тем временем играл трек «Инкогнито».
Глава 9
День двадцать шестой. Никакого наказания не последовало. Но также нас ни черта не отпустили.
— Ну всё, значит здесь сдохнем.
Андрею Викторовичу было уже всё равно, хотя злобную ухмылку он себе, всё–таки, позволил.
Мне стало грустно. С одной стороны я ничтожество, меня как будто никогда и не было, я ничего не принёс в этот мир, и ничего не уничтожил. Обо мне будут жалеть только мои родственники и несколько друзей. Зато так от меня будет хоть какая–то польза. Но это всё на показ. Заранее заготовленные стандартные ответы на стандартные вопросы.
Сегодня я вновь вспоминал, какие яркие ситуации происходили в моей жизни. На улице шёл дождь. Около семи вечера, я вышел пройтись. Оказалось, что помимо ливня ещё и бушует сильный ветер. Конечно, с годами на планете Земля будет ещё более аномальная и безжалостная погода.
Идя по небольшой аллее, я вдруг услышал громкий треск. Подумал: «Град наверно. Тот самый, что достигает размеров куриного яйца. Если вверх посмотрю — может и глаза расшибить». Бежать мне обратно по лужам не хотелось, да и далековато будет.
Однако через пару секунд перед глазами помутнело. Я дал дёру с криком «А-а!». Сразу после этого меня накрыло деревом! Одновременно слегка примяло голову, и почувствовалась вода в ботинках. Выбраться, точнее выбежать из под веток оказалось не трудно, а когда я обернулся — увидел, что на дороге лежит лишь крона дерева. Но, чёрт возьми! Если бы я сразу побежал, или наоборот остановился — оно бы упало либо за мной, либо перед, а так я оказался в самом эпицентре! Вероятность этого события, наверно исчисляется миллионными. Я вообще никогда такого не видел, и если бы даже посчастливилось увидеть — посмеялся бы над неудачником.
Всю дорогу назад я бежал и матерился. Повреждения нулевые, из–за шапки даже уши не поцарапало. По возвращении в палату я тяпнул с рявканьем и всё ещё не мог поверить. Осталось только понять: к чему был этот знак? У меня было пять вариантов ответа. Я ещё с детства сталкивался с той мыслью, что у меня отрицательная аура. У всех получится — у меня нет. Человек успешно что–то делает, я подхожу, и к нему сразу приходит неудача, многие вещи, к которым я прикасаюсь, разрушаются и предаются забвению. Эта чертовски аномальная, незаметная только плохо меня знающим людям или идиотам, неудача преследует меня на протяжении всей жизни. Но также у меня есть и другая черта, обратная сторона медали — избегание смертельной угрозы. Можно сравнить с проклятым, но почти бессмертным…
Блин, как же забавны некоторые мгновения жизни — постоянно встречаешь намёки совпадения и опровержения своих самых значительных устоев… Считаешь себя одним, характеризуешь себя всего одним жалким общим предложением, и даже в нём со временем замечаешь недочёт. Думаешь что ты индивидуальность и неповторимость — а, если приглядеться, чуть ли не во всём повторяешь своего отца.
Делаешь ставку на всего лишь одну–две свои характерные, чуть ли не идеализированные, черты и со временем встречаешь их опровержение. Не успел высказаться и воссиять в чужих глазах, как сам же находишь в своих суждениях ошибку и с треском проваливаешься в сельский туалет.
Последнее время на меня навалилась целая лавина различных происшествий и переживаний, годовая норма наверно. Словно жизнь навёрстывает упущенное за свой сон. Это тоже стоит заметить.
Кстати забавная мысль. Все талдычат, пусть и разными словами, о, чуть ли не способной изменять реальность, силе позитивного мышления, которую уже можно сокращать до СПМ в силу её вездесущести. И так же существует распространённое мнение об отрицательной карме (про неё говорится, по–моему, чаще и более наглядно, чем про положительную). Так что же сильнее? Если ты сотворил злодеяние, но мыслишь о хороших приятных и благих вещах, наказание всё же будет, или нет? Да, да: «вопрос в глубине и частоте своей СПМ и в весомости своих грехов». Но это значит и то, что человек без особых преступлений из–за ничтожности своей СПМ всё равно будет мучиться! Что ж, будем надеяться на то, что СПМ пронесёт нас над лужей и выскочившими автомобилями…
Глава 10
Недавно начал записывать информацию о людях, здесь находящихся. Просто, чтобы хоть как–то занять свой мозг. Ничего лучше пока не придумал. От безысходности. У–о–у! Я, конечно, понимаю что люди — тормозы, но сейчас показалось на пару секунд, что время замедлилось аж до наглядного уровня… Ну да ладно. Не важно…
Вообще я обычно стараюсь не распыляться на несколько мыслительных процессов и пытаюсь как можно сильнее сконцентрироваться на какой–то одной наиболее интересной мне задаче. Как в случае с Шерлоком Холмсом, не хочется забивать свой «чердак» ненужным хламом, когда можно положить на него средства решения насущной проблемы. Но обстоятельства всегда заставляют меня думать обо всём. Последнее время я распыляюсь настолько, что даже не знаю о чём думать, не говоря уже о том, за что лучше взяться, а взяться, как оказалось, я могу много за что. Мне предложили быть одновременно и подопытным кроликом, и сторонним наблюдателем…
Придя к Андрею Викторовичу, я понял, что он доброупотребил то ли транквилизатор, то ли нейролептик. Я решил же, что было бы и мне неплохо «поправиться». Как сказали почётные люди, «не торча ради, а здоровья за». Понял я это после того, как на вопрос: «Ну как настроение?» он беззвучно открыл рот, и между челюстями его растянулась нить слюны.
Помня о том, что в подобных ситуациях, как блин и везде, судя по словам, главное — уверенность. Учитывая мой чин (у меня его нет), моё положение, отношение к людям и последние происшествия, разговор с врачевателем я сразу начал прямо и громко:
