Марк Смит - Вкуснотища
Сейчас Джек Люси как раз чувствовал себя проклятым, наблюдая за двадцатидвухлетней блондинкой из Ирвинга, штат Техас, которая извивалась перед ним, как обитательница гарема перед великим султаном.
— А что там у тебя в штанах, милок?
— Что, по-твоему, там может быть?
— Ух ты, смахивает на анаконду.
Танцовщица слегка сдвинула ходунок Джека, сделанный на заказ вышедшим на пенсию велогонщиком, сдвинула совсем чуть-чуть, чтобы иметь возможность выполнить наконец то, за что ей платили. Она взгромоздилась ему на колени, прижалась к его бедрам и, найдя набухший петушок, принялась тереться задницей о его конец.
— Ты чувствуешь его?
— О да, милок, еще как чувствую.
Джек резко выгнулся вперед, чуть не выколов глаз одним из ее упругих маленьких сосков, дерзко высовывающихся через сетчатое одеяние. Приблизил лицо к ее широко раздвинутым ногам и глубоко вдохнул.
— Мне нравится это благоухание.
Музыка изменилась, а вместе с ней изменилось и настроение девушки. Она стала серьезной. Танцовщица придвинулась совсем близко к Джеку и принялась ритмично ерзать промежностью по его коленям, взмахивая волосами и покачивая грудями в нескольких сантиметрах от его лица.
— Ты хочешь меня трахнуть?
Джек не ответил, он попросту потерял дар речи.
Мягкие волосы прикасались к лицу старика, в то время как ее тело шлифовало вздыбленный член так настойчиво, что Джек уже решил, что сейчас его надувные протезы лопнут. Волна оргазма медленно поднималась по позвоночнику и захватила правую часть его тела. Лицо перекосилось, и он не сдержал стона. Танцовщица плавно встала с его колен.
— Понравилось?
Джек кивнул. Он вдруг заметил, что девушка говорит с ним так, словно он плохо слышит. Иногда люди ведут себя странно: считают, что раз уж тебе необходим для передвижения ходунок, то ты еще непременно или глухой, или умственно отсталый. Обычно подобное отношение приводило Джека в ярость, но сейчас он сидел, все еще не оправившись от пронесшегося только что через него цунами из эндорфинов, так что не стал заострять внимание на ее бестактности.
Девушка подняла его ходунок и приставила к стулу.
— Надеюсь, мы с тобой еще увидимся, совсем скоро.
Джек стал изучать ее лицо и наконец пробормотал:
— Можешь не сомневаться.
Танцовщица застыла в ожидании, пока он выуживал из кармана брюк только что промокшее портмоне. Джек отделил три сотенные купюры и протянул ей влажные бумажки. Она опасливо взяла деньги, ухватив купюры за самый кончик.
— Благодарю вас, мистер Люси.
— Это тебе спасибо, Бренда.
— Барбара.
— Спасибо, Барбара.
Он смотрел, как она идет к выходу, помахивая деньгами, чтобы просохли на воздухе.
Портье, бывший нападающий из команды университета штата Невада в Лас-Вегасе по имени Бакстер, крупный и мускулистый парень с густой бородищей и пышными усами, придержал дверь, пока Джек выходил со своим ходунком, медленно продвигаясь по направлению к автостоянке шаркающей походкой, отдававшейся сильной болью во всем теле. Джек проследил взгляд портье, посмотрел вниз и увидел вязкое, влажное пятно, расплывшееся на штанине. Он повернулся и улыбнулся Бакстеру.
— Прекрасный вечер.
— Удачного вам продолжения, мистер Люси.
— Спасибо, Бакстер.
Джек прихрамывая двинулся к своему сделанному на заказ фургону. Он смотрел, как солнце садится за автострадой, как вспыхивают неоновые огни и большие экранные рекламные щиты многочисленных казино, для которых сейчас трудовой день только начинался. Он глубоко вдохнул сухой воздух с легкой примесью запаха жареного мяса, доносящегося от близлежащей закусочной. Крутой Джек любил Лас-Вегас. Для него этот город являлся воплощением рая на Земле.
3
Фрэнсис с треском распечатал маленькую бутылочку скотча. Он задумчиво смотрел, как янтарная жидкость обволакивает кубики льда и постепенно поднимается по боковым стенкам пластмассового стаканчика. Проклятые террористы. В конечном счете им все же удалось одержать верх, не так ли? Они бесповоротно изменили его жизнь этим своим джихадом.
Какое бы там вдохновение их повернутые на Боге мозги ни находили в Коране, оно сослужило им хорошую службу. Выходит, не зря эти мусульмане проводили столько времени на коленях, уткнувшись лбами в землю, то и дело отвешивая почтительные поклоны на восток. Все их бесконечные призывы Аллаха возвратились им сторицей. Они предприняли поход против зла — обрюзгшего, прожорливого Запада. Они без сожалений отдавали жизни за свое праведное дело, что, если позабыть об обещанных им райских кущах с юными девственницами и реками вина, было достойно уважения — не каждый может принять смерть в бою за родину. Они неожиданно приобрели ореол мученичества, стали чем-то вроде рок-звезд для нового поколения, им удалось то, о чем они даже и помыслить не могли в своих диких фантазиях. Мир больше уже никогда не будет таким, как прежде. Теперь, в эпоху терактов, коктейли в первом классе подавали в дешевых пластмассовых стаканчиках. Как будто кто-нибудь мог попытаться угнать самолет, воспользовавшись чертовым бокалом.
Впрочем, вкус шотландского виски по-прежнему оставался отличным. Без скотча он бы просто не выдержал. Понадобятся еще по меньшей мере три-четыре такие бутылочки, может, и больше, если эта мелкая идиотка, сидящая рядом с ним, будет и дальше с ним трепаться. Фрэнсис сделал очередной глоток и придал лицу самое что ни на есть заинтересованное выражение, словно его волновало, что она там себе бормочет. Он смотрел, как шевелятся ее губы: шлеп, шлеп, шлеп.
Забавно, ему-то всегда казалось, что японки все до единой — красавицы и почти не уступают изящным тайским женщинам, равных которым нет во всем мире. Но эту красивой не назовешь. Лицо какое-то укороченное, расплющенное, с подростковыми прыщами, выпячивающимися на лбу как некий бактериальный архипелаг. Плюс ко всему большие уши, дурной запах изо рта и совершенно плоская грудь.
Матерь Божья, да заткнется она когда-нибудь? Японка не умолкала, даже когда капитан обращался к пассажирам. Фрэнсису так и не суждено было узнать, на какой высоте они совершат полет и на какой скорости; он также не уяснил, сколько градусов будет на термометре к моменту их прибытия. Зато ему прочитали целую лекцию о психологических и физиологических преимуществах танца живота и о благотворном влиянии сего действа на какие-то там сексуальные чакры. Фрэнсис потягивал виски, не забывая время от времени кивать. Он снисходительно посмеивался про себя, пока она непрерывно говорила. Лучше наклонись-ка да обхвати свои лодыжки. Я уж тебе, так и быть, открою сексуальную чакру.
Танец живота оказался только верхушкой айсберга. Дальше настала очередь уроков латиноамериканских танцев и семинара по улучшению контактной способности к сближению (он так и не понял, что это за способность такая). Также речь шла о фитнес-комплексе Пилатеса, семинарах по самогипнозу, после чего последовали откровения о послеобеденных часах, посвященных раздаче бесплатных презервативов в местной больнице. Благодарить за столь насыщенное расписание следовало какого-то там психолога-консультанта по личностному росту.
Фрэнсис не сводил глаз с ее шевелящихся губ. Японка как раз жаловалась на то, что придется забыть на время обо всех этих попытках самоусовершенствования, так как ей следует подумать о хлебе насущном. Фрэнсис кивал и в который раз спрашивал себя, почему он не удосужился прочитать ее резюме чуть внимательнее, когда принимал решение нанять девушку в качестве своей помощницы.
Фрэнсис с треском отвернул крышку с очередной бутылочки. Он дал себе обещание: если она хотя бы заикнется о том, что я слишком много пью, то я придушу ее прямо здесь и сейчас.
Но она даже ничего не замечала. Девушка говорила о том, как здорово работать в киноиндустрии. В университете она посещала писательские курсы и сама набросала парочку сценариев, которые, по единодушному мнению ее друзей, были весьма хороши. Она с нетерпением ждала той минуты, когда окажется на съемочной площадке и сможет собственными глазами увидеть, как случается чудо — воплощение сценария в кино. И не просто увидеть, но и быть частью волшебства, полноправным членом творческой группы. Она также не могла дождаться, когда станет свидетельницей творческой работы режиссера с актерами. Ей так хотелось научиться всему этому, потому что когда-нибудь она и сама собиралась стать режиссером. Нет, конечно же, не в насквозь прогнившем и бессердечном Голливуде, она планировала посвятить свою жизнь независимому кино. О, ей есть что сказать, у нее накопилось множество замечательных, бесценных, жизнеутверждающих наблюдений о человеческой природе. Именно поэтому она сейчас едет в Гонолулу. Таков ее жизненный путь. Она следует своему «высшему предназначению». Помощь ее психолога-консультанта оказалась большим подспорьем.
