Джон Рэй - Спаситель мира
— Мисс Хеллер! — позвал Латиф. К его вящему удивлению, гостья тотчас расправила плечи, покраснела, а черты ее лица заострились. Латиф даже смутился. «Меня будто в подслушивании уличили!» — подумал он.
— Как собираетесь искать моего сына?
Латиф машинально уткнулся в досье.
— Мисс Хеллер, большинство детей бегут от какой-то напасти и выбирают самый легкий маршрут. В девяти случаях из десяти далеко не убегают, но у вашего сына, по-видимому, имеется четкая цель… — Дождавшись кивка посетительницы, Латиф продолжил: — Сначала мне хотелось бы побольше узнать о причинах побега, а потом вместе с вами выдвинуть предположение, разумеется, обоснованное, относительно его возможной цели.
Посетительница откинулась на спинку стула и неуверенно улыбнулась.
— Те, кто знает Уилла, редко интересуются причинами его поступков.
— Мисс Хеллер, у меня свои методы работы. В любом событии я пытаюсь нащупать причинно-следственную связь.
— Спасибо, очень любезно с вашей стороны, — по-прежнему улыбаясь, кивнула женщина.
Латиф достал из ящика короткий желтый карандаш, наподобие тех, что выкладывают для посетителей в банках и общественных библиотеках, и подушечкой большого пальца проверил, хорошо ли он подточен.
— Есть ли причина тому, что сегодня совершил ваш сын?
— Причина есть всегда.
Латиф вскрыл упаковку каталожных карточек, разделил на семь равных кучек и уложил параллельно досье.
— Озвучить ее можете?
Женщина взглянула на Латифа так, словно он не оправдал ее доверие, а когда ответила, голос звучал ровно, но сухо, как у банковской служащей.
— Детектив, во время телефонного разговора вы упомянули письмо.
— Это, скорее, записка, — закрывая ящик, ответил Латиф. — Ее написали на бланке клиники, сложили вчетверо и оставили в щели входной притолоки камеры вашего сына… — Он запнулся. — Я хотел сказать палаты, речь же о клинике.
— В щели притолоки? — нахмурившись, переспросила женщина.
— Ну да, это верхний брус дверной коробки. Очевидно, после того, как вашего сына выписали, палату никто не осматривал. Записка адресована Виолет. — Латиф беззвучно постучал карандашом по столу. — В нее завернули семидневную дозу растертых в порошок таблеток зипрексы и пятьсот миллиграммов вальпроевой кислоты. «Последние шесть месяцев он так добросовестно принимал лекарства и проявлял столь высокое осознание своего…» — хм, — «…расстройства, что персонал клиники ослабил контроль», — зачитал Латиф и отодвинул досье. — Предположительно, Уилл держал таблетки под языком, а потом прятал. Другими словами, некоторая доза лекарства в организм попадала, но очень, очень малая.
— Уилл знал, что выберется из клиники, поэтому перестал принимать лекарства, — спокойно проговорила женщина.
— О чем это вы?
— Мой сын глотал таблетки, чтобы не нервировать докторов, но при первой же возможности собирался прекратить. — Посетительница снова улыбнулась, на сей раз кривовато. — Он сам говорил.
Латиф демонстративно отвел взгляд: сперва уставился на подтек в дальнем углу потолка, затем принялся листать материалы дела, стараясь шуршать как можно громче и вызывающе. Пролетели тридцать секунд, потом целая минута. Казалось, игра в молчанку полностью устраивает посетительницу, поэтому затягивать ее не имело смысла.
— Тогда вас вряд ли удивляет, что вы сидите в этом кабинете, я задаю вопросы, а Управление полиции проводит облаву на вашего сына? — наконец процедил Латиф.
— Нет, не удивляет.
Латиф чуть не выругался.
— В этом случае, мэм, позвольте поинтересоваться, почему вы не попросили оставить сына под опекой штата еще на восемнадцать месяцев?
— Я просила.
Латиф уже сделал глубокий вдох и даже подготовил тираду, а теперь был вынужден откинуться на спинку кресла и выпустить ненужный воздух. На миг в кабинете воцарилась тишина, точно вокруг образовался полный вакуум, потом вернулись обычные звуки: застрекотали принтеры и ксероксы, из коридора послышалось ослиное ржание Бьорнстранда, в соседнем кабинете кто-то ругался на идиш с транспортным отделом. С самого начала разговора мать пропавшего сидела, плотно прижав ладони к коленям, словно таким образом удерживала себя в вертикальном положении. Уже во второй раз Латиф подумал, что наблюдает конец чего-то, но сейчас он не догадывался, чего именно.
— Детектив, можно взглянуть на записку?
Присматриваясь к посетительнице, Латиф понял, что в общении с ней допустил много ошибок: переоценил ее усталость, проявил куда больше сочувствия, чем следовало, и в итоге впустую потратил полчаса служебного времени. Непреднамеренно, даже непроизвольно, эта женщина срывала его планы и на каждом шагу вставляла палки в колеса. Она была совершенно безучастной, и лишь пару секунд, когда ею владели гнев и смятение, Латиф думал, что понимает эту странную особу. Как с ней работать? Во имя рациональности он решил списать проблемы на европейские корни этой женщины: наверняка в Дании смотрят на жизнь иначе.
— Виолет, — задумчиво проговорил он, протягивая листок посетительнице. — Знаете кого-нибудь с таким именем?
Женщина рассеянно кивнула и расправила листок.
— Меня так Уилл зовет. Мой любимый цвет — фиолетовый, цветы, естественно, фиалки, поэтому я Виолет.
— Но ведь по-настоящему вас зовут Ида? И-Д-А?
— Верно.
— А Хеллер — девичья фамилия?
Большинство женщин пустились бы в объяснения, например, рассказали бы, что решили оставить девичью фамилию или никогда, даже случайно, не упоминать имени отца ребенка. Но тут вышло совсем иначе. Ида Хеллер молча кивнула, уткнулась в записку, а затем поднесла к губам сигарету.
— Почему вы просили, чтобы вашего сына оставили в «Беллависте» и по окончании курса лечения?
Увы, Ида Хеллер полностью сосредоточилась на записке.
— Ничего не понимаю! Тут все зашифровано! — пробормотала она и, отодвинув листок почти на метр, покачала головой, словно он попал к ней по ошибке. Латиф не без удовольствия отметил, что записка мелко дрожит в ее руке.
— Текст действительно зашифрован, — Латиф взял записку чуть ли не с благоговением: он снова чувствовал себя в своей тарелке. Текст, в котором Ида Хеллер не понимала ни слова, казался ему яснее ясного, — хотя правильно говорить «преобразован в код».
Женщина подалась вперед, разгневанно глядя на записку. В таком состоянии общаться с ней было куда проще.
— Вы понимаете, что здесь написано?
— Мисс Хеллер, без ключевого слова этого не понять никому. — Латиф развернул записку боком, чтобы текст был виден им обоим.
ЕМПМЛВЯ ОГМЗТС! О СОМТЙ ГЙТКГ ЗЮИГЙЫД ЦОТС Г ЗЮИГЙЮД ЦОТСМЖ В О ЙМТЙ КГ СМЛМ КГ ЕПУЛМЛМ. НМЧТЙУ РНПВШГОВТСРЯ О ЙМТЙ ГЙТКГ КТ ЦОТСТС ЦОТСМЖ?
ОГМЗТС РСВПУШЖВ Я О НМЗКМЙ НМПЯЕЖТ КМ ОМЖПУЛ РСВКМОГСРЯ АВПЧТ. ОРТ МИ ЭСМЙ БКВЮС КМ ЕТЗВЮС ОГЕ ЧСМ КТС. ЖМЛЕВ Я БВИМЗТЗ ЗЮЕГ ОТЗГ РТИЯ СМЧКМ СВЖ АТ. НМЙКГШЬ ОГМЗТС? НМЙКГШЬ ЖВЖ МСКМРГЗГРЬ ЖМ ЙКТ ЕТЕУШЖВ ЕОМЮПМЕКЫТ ИПВСЬЯ Г УЧГСТЗЯ?
Р ЖВАЕЫЙ ЕКТЙ ОМЖПУЛ РСВКМОГСРЯ АВПЧТ В ЗЮЕГ УНМПКМ МСЛМПВАГОВЮСРЯ МС ПТВЗЬКМРСГ ЕВАТЖМЛЕВ БВЛМОВПГОВЮС КВ ЭСУ СТЙУ. ПТВЗЬКУЮ ЖВПСГКУ БКВЮ Г БВЙТЧВЮ СМЗЬЖМ Я ОМБЙМАКМ НМСМЙУ ЧСМ ИМЗТЮ ОМБЙМАКМ НМСМЙУ ЧСМ ИЫЗ ЕМЗЛМ МСМПОВК МС АГБКГ В СТНТПЬ ОТПКУЗРЯ Г ОГАУ ПВБКГЦУ.
ОМЖПУЛ РСВКМОГСРЯ АВПЧТ СТЙНТПВСУПВ ПВРСТС НПГЧТЙ КТ НМРСТНТККМ В РСПТЙГСТЗЬКМ ЖВЖ РКТАКЫД ЖМЙ (ЖВЗВЙИУПВ УОЫ КТС) ЖВЖ КТРУЩВЯРЯ Р ЛМПЫ ЗВОГКВ. ОГМЗТС Я КГЧТЛМ КТ РМЧГКЯЮ МИ НГШУС О ЛВБТСВХ Г ЛМОМПЯС О КМОМРСЯХ.
ОГМЗТС Я ХМЧУ ПВРЖПЫСЬРЯ ЖВЖ ИУСМК ЖВЖ НПТЖПВРКЫТ ЦОТСЫ М ЖМСМПЫХ РЗВЛВЮС РСГХИ. ЙГП АГОТС ОМ ЙКТ Г ТРЗГ Я ПВРЖПМЮРЬ СМ РУЙТЮ ТЛМ МХЗВЕГСЬ. ЕВ ОТПМЯСКМ. ОЙТРСТ Р ЙГПМЙ НПГЕТСРЯ МХЗВЕГСЬ ЧТЗМОТЧТРЖГТ СТЗВ Г ЕВЗТЖМ КД МЕКМ. О ЗЮИМЙ ЕПУЛМЙ ЕТЗТ СЫ ЙМЛЗВ ИЫ НМЙМЧЬ В О СВЖМЙ — КТС. УОТПТК СЫ ЭСМ НМКГЙВТШЬ.
ОЕМИВОМЖ СЫ ЙТКЯ БВЗМАГШЬ.
— Здесь использован шифр простой подстановки: каждая буква исходного текста заменена другой в соответствии с заранее определенным ключом, которым может быть любое слово. Например, если это слово «кот», алфавит шифровки будет начинаться не с АБВ, а с КОТ, а потом — остальные буквы в обычной последовательности.
— Значит, весь алфавит сместится на три позиции? — после небольшой паузы уточнила женщина.
— Да, именно такой шифр использовал ваш сын. К, О и Т пойдут первыми, остальные сместятся на три позиции.
Ида-Виолет медленно провела пальцем по строчкам.
— В любом случае нужно знать ключевое слово, — проговорила она.
— Разумеется, ключ должны знать и получатель, и отправитель. — Латиф откинулся на спинку кресла, поймав себя на том, что выдерживает эффектную паузу. — Порой его можно угадать.
— Вы уже угадали, да?
Латифа захлестнула волна самодовольства, справиться с которым было выше его сил.
