Mike Lebedev - 94, или Охота на спящего Единокрыла
Продвинутый носитель уникальных технологий выглядел так, что хотелось тут же во весь голос воскликнуть: «А, Шарапов — таким мы тебя себе и представляли!!!», и только традиционное строгое предупреждение Курбского не встревать в процесс поперед него сумело остановить этот порыв. Мегатонный оптимизм человека, пять минут назад оказавшегося единственным внучатым племянником безвременно почившего в Америке холостого и бездетного дедушки-миллионера, удачно дополнялся каким-то прямо переливающимся на свету костюмом типа «двойка». Явно усиленные плечи и четко проработанная линия талии легко позволяли даже типичному «марку» выглядеть в нем однозначным атлантом. Стоимость нового такого клифта, как мы уже знали из лекций нашего друга Армейца, доходила иной раз до двух месячных доходов даже не «супервайзера», а «супервайзера над супервайзерами» — но при этом являлась абсолютно необходимой «инвестицией» и служила уже полным и бесповоротным пропуском в Лучший мир…
После короткой интродукции знакомства приступили к Делу. На столике ярко запестрела уже знакомая нам наглядная агитация. Широкими, сочными мазками Марк обрисовал уже известные нам все немыслимые достоинства Продукта и, четко расставив акценты и приоритеты, обозначил его коренные отличия от прочих конкурирующих средств. Отдельной строкой вновь был поднят тезис о безболезненном и фактически незаметном протекании месячных — видимо, тема эта для всех «супервайзеров» была чем-то особенно небезразлична. От теории перешли к технической стороне. Здесь Марк, интимно понизив голос, поведал случай из собственной богатой уже практики. О том, как он, будучи еще зеленым салагой, буквально в первый же день работы в обычном троллейбусе повстречал директора какого-то оздоровительного центра, то ли из Пскова, то ли из Твери… нет, вы можете в это поверить?! Какое совпадение, а! И вот теперь он, Марк, каждый месяц отправляет ему, то ли в Курск, то ли в Тамбов, целый грузовик Продукта!!!…
(Забегая вперед. Несколько лет спустя, лениво перелистывая за утренним кофеем популярное деловое издание, автор случайно наткнулся (какое совпадение, а?!) на интервью с этим самым Марком. Вещал он по-прежнему крайне убедительно, из текста следовало, что к Продукту он более ни малейшего отношения не имеет, а приложенная к материалу фотография бесспорно свидетельствовала: у парня по-прежнему всё идет так, как надо).
Затем последовала еще целая серия столь же оригинальных и убедительных примеров, поданная все тем же поставленным голосом. Старина, как это и было свойственно ему в моменты приближающегося Просветления, заворожено глядел докладчику в рот, параллельно всё шире раскрывая свой собственный, автор с трудом сдерживал желание с утробным рёвом зевнуть, и тут…
О, дьявол — учитывая габариты квартиры, даже сложно предположить, где ОНА до того момента скрывалась! Ведь не Дюймовочка же!..
И тем не менее, видимо, в тот самый момент, который организатор шоу справедливо положил пиковым — в комнату вплыла ОНА.
Без сомнения, вплывшая в комнату дева полностью соответствовала всем принятым в те дни стандартам если и не в полной мере красоты, то стандартам качества — безусловно. Осветленное «каре» гармонично венчало уверенные сто восемьдесят, даже без учета «шпилек», сантиметров роста. Обтягивающая юбка была ровно той длины, чтобы обеспечить достойный обзор значительный части упругого бедра — но в то же время не перейти еще в категорию «мини», мол, дескать, «я вам тут не какая-нибудь, понимаешь — а строгая, деловая женщина». Необходимость же катить впереди себя тележку с набором для традиционного файв-о-клока позволила богине непринужденно придать своему декольте наивыигрышный угол наклона.
Да, чёрт возьми, да!!! Конечно, предъявленную нам «технологию» никак нельзя было назвать стопроцентно «уникальной» — но не признать ее одновременно и эффектной, и эффективной не было ни возможности, ни желания! Синусоидально переставляя ноги по давно не циклеванному паркету, ассистент главного дирижера приблизилась на расстояние прямой наводки, медовым голоском поинтересовалась, кому из нас чего, и, медленно покачивая золотым кулоном перед самыми носами, выставила на столик заказанное. Вслед за чем оба соискателя синхронно повернули головы и долго смотрели в точку пространства, где богиня, на прощание еще раз акцентировано мотнув задом, будто бы растаяла в предвечерней мгле…
Оставалось обсудить лишь кое-какие малосущественные детали. Старина, собрав в кулак всю имевшуюся в нем практичность, сумел склонить Марка к паритетной схеме «нас будет двое, но деньги мы пока внесем за одного… и, если можно — половину суммы». На что Марк великодушно согласился, пообещав выдать нам сразу два значка, а не таскать один по очереди. Поведав заодно, что, несмотря на то, что значок у нас будет самый обычный — но колоссальную разницу с остальными лишенцами мы ощутим сразу. А всё потому, что связали свою дальнейшую судьбу не абы с каким проходимцем и шарлатаном — а именно с ним. И чувство этого он, во время своих еженедельных семинаров, которые мы теперь должны будем посещать, постарается закрепить и, как говорится, углубить…
Мы вышли на воздух. Курбский в состоянии постпросветления бурлил и пенился как подножье Ниагарского водопада. «Ты же видел!!! Ты же всё видел сам!!! Абсолютно, абсолютно уникальный человек! Потрясающая технология, я же говорил!!!»
— Старина, я полностью согласен, — поддержал я его, — Один только вопрос меня томит. Кто из нас будет в мини-юбке такой ходить? Ну или, во всяком случае — кто ПЕРВЫЙ?
— Да? — мрачно отозвался Старина, с которого столь контрпозитивный настрой немного сбил пелену, — Ну хорошо. Допустим. А что ТЫ предлагаешь?
Снова тяжело навалилось зимнее небо. Опять показалось, что и день, и молодость, и вся жизнь пройдут впустую, как и этот вечер.
Предложить пока действительно было нечего…
94-3
Подлинный след спящего единокрыла можно не заметить — но его нельзя не узнать.
Наиболее адекватным в разрезе единства формы и содержания принято считать земной след единокрыла — и в то же время он является наименее полезным с повседневной точки зрения. След, оставленный единокрылом на зыбкой почве никогда не выведет к самому единокрылу, в какую бы сторону по нему не идти. Таково исконно присущее ему свойство ортогональности в пространстве, и лишь наиболее искушенным охотникам под силу определить требуемые в этом случае углы атаки, тангажа и собственного вращения.
Немногим более практичным может оказаться в ряде случаев водный след единокрыла. Оставленный на гладкой, покоящейся поверхности жидкости, он сохраняется сравнительно дольше любых других аналогичных отпечатков. Аккуратно зачерпнутый в горсть, след истинно спящего единокрыла удерживает первоначальную форму на периоде полураспада порядка нескольких секунд и лишь затем, искрясь в лучах далеких и давно погасших звезд, медленно стекает с ладони прочь. Открывающееся зрелище, таким образом, почти полностью компенсирует все трудности своего достижения. Единственная же проблема заключается в том, что в месте водного отпечатка, несмотря на его абсолютную подлинность, единокрыла никогда не было — и с вероятностью девять в периоде никогда больше не будет. Это свойство его временной ортогональности, и охотник, подавшийся искушению, рискует заблудиться теперь не только в пространстве, но и во времени.
Следовательно, единственную ощутимую пользу может принести воздушный единокрылий след. Он не является «следом» в полноценном смысле этого слова, он никуда (и ниоткуда) не ведет и никем и никогда не был оставлен, по сути представляя из себя всего лишь статический турбулентный вихрь не ниже третьего порядка. Но если пристально смотреть сквозь него на небо, рано или поздно увидишь едва заметную и почти невесомую тень исполинского крыла…
…Так прошло несколько унылых дней. Одного из героев всё сильнее затягивал разбросанный частым бреднем по учебной неделе бермудский треугольник «война — война — профессор Падингтович-шоу», столь привычный уже по осеннему семестру. Курбский же, по праву рождения являясь суверенным гражданином пусть и дружественного, но все же независимого государства, «войны» не посещал — и теперь, коротая время в ожидании встреч с очередным продвинутым человеком, изыскал где-то готовящуюся вот-вот освободиться вакансию истопника в котельной, сутки через трое. Видимо, посещение выставки «Митьков» все же оставило некий глубинный след в его душе — и теперь Старина с увлечением знакомился с тем, как перевести подпитку котла с регулятора на байпас и прочей полезной и сообразующейся с его грядущим статусом матчастью. Великодушие старика простиралось настолько далеко, что он милостиво разрешил даже изредка подменять его на будущей службе. Короткий анализ, правда, выявил тот горестный факт, что, вопреки всем теориям вероятности, все его возможные дежурства в ближайшие два месяца выпадают аккурат всё на ту же «войну» — и теперь покинутый автор в состоянии глубокой депрессии тупо переключал каналы телевидения.
