Andrew Лебедев - Скотство и чуть чуть о плохих грузинах
Кафе "Айвенго" на углу Большого проспекта и улицы Зеленина. Забегаловка!
И машину поставить негде. Вся площадь с памятником забита, разве что запарковаться на манер московских девчонок с Рублевки, что ставят свои "лексусы" посреди улицы прямо во втором ряду, а то и на трамвайных путях, потом включают аварийку и идут себе спокойненько в маникюрный салон или по бутикам. Однако, у Тушникова хоть и Мерседес, но не тех понтов, старый уже, шестилетка. Его посреди дороги поставишь, так его потом сметут, помнут или дерьмом обольют, понимая, что на таких старых автомобилях крутые не ездят. Или вообще эвакуатором на штрафную стоянку свезут, набегаешься потом, выручая.
Поставил Мерседеса в образовавшуюся дырку от уехавшей Пежо. Дырка была маловата, и пришлось ставить машину боком, притерев нос стоявшему позади форду.
– Ничего, надо ему будет выехать, посигналит, я услышу, – сам себе сказал Тушников, закрывая машину. Только внутренний его голос не сказал ему с упреком, что вот "фокуса" то притер, а вот случись на месте фордика новая "бэха" или "майбах", хрен бы решился так ему носа притереть.
Внутренний голос у Максима был в режиме самоцензуры.
***
Цветов Маринке не покупал.
И без цветов хороша будет!
Знакомясь в Интернете, Тушников сперва долго-долго изучал фотографии. Знакомился, так сказать, "камерально", стараясь сэкономить время и деньги, оценивая достоинства ножек, мордашки и титечек по фотоматериалам, выставленным кандидатками для интернетного обозрения.
Впрочем, на любом кастинге на теле-видео или на киносъемки, режиссеры тоже сперва отбирали героинь по альбомам и представленным ими портфолио.
Но при личной встрече иногда случались и сюрпризы.
То обнаруживалось, что у очередной Маринки грудь меньше, чем она выглядела на фотоизображениях, то мордашка у девушки выглядела не на заявленные в анкете "двадцать семь", а на все тридцать восемь с гаком.
Всякое бывало. И от этой частоты всякого, Максим уже давно разучился волноваться, превратив процесс перманентного отсмотра в рутину своего ежедневного абитьюда.
– Здрасьте, Марина, извините, задержался немного, пробки, пробки, да на службе была задержка…
– Я не Марина, я Алла, – слегка поперхнувшись, по видимости от сильного волнения, и прижав руку к груди, сказало существо, которое по всем расчетам должно было быть Мариной.
– Ничего, это бывает, – сказал Тушников присаживаясь, – вы тут уже заказали? Что пьём?
Девушка Алла пила кофе капуччино.
Максим довольно улыбнулся, это было недорого.
– Долго меня ждали?
– Да уж, ждала!
– Ну, ничего, я же приехал.
– Слава Богу.
Махнул рукой официантке, чтобы подошла принять заказ, закурил без спросу.
– Ну, как жизнь молодая? Что вообще хорошего?
– Где?
– В ней.
– В ком?
– В жизни Подошла официантка, Максим заказал бокал пива.
– А ничего, что вы это, как бы за рулем? – поинтересовалась Алла-Марина.
– А я небыстро поеду, – отмахнулся Тушников, – да потом я стекло боковое опущу, оно и выветрится у меня.
Алла-Марина была явный пролет. Зря через пол-города ехал.
Хорошо еще она себе много не заказала.
Пиво, да капуччино, это недорого.
– Ничего, – думал про себя Тушников, подъезжая к Сызранской, – вот откроем клуб, Маринок будет выше крыши!
***
Алина Хованская опоздала на два с половиной часа.
Говорят, есть негласная шкала, по которой можно оценить общественный статус или те понты, на которые выставляет себя та или иная гламурная mademoiselle.
И если у мужчины его позиция в табели о рангах соизмеряется со стоимостью его наручных часов, то у девушки – её понты тоже связаны с часами, но только не с наручными tissot, certina или rolex а с фактическими часами суток, на которые она может позволить себе опоздать на рандеву с известным продюсером или на съемки для обложки глянцевого журнала.
В общем, её сегодняшние два с половиной часа опоздания по негласной шкале соответствовали какому-нибудь крутому нефтянику с часами A.Lange amp; Sohne за 93 тыс евро, в туфлях зеленой крокодиловой кожи и на автомобиле Bentley…
Сегодня в питерском бюро Интер-пресс у Алны должны были брать интервью для каких-то московских изданий.
Алина даже не стала извиняться, следуя за своим телохранителем Володей и за администратором Димой Розеном, вошла в зал, где уже устало скучать и откровенно дремало журналистское сословие, удерживаемое на местах только обещаниями пресс-атташе от устроителей, что госпожа Хованская ну буквально вот-вот должна появиться, что мы, де звонили и что ситуация под контролем…
Алина вошла в зал, громко и звонко сняла с себя модный плащ, кинув его в руки своего администратора, резкая, высокая, прямая, как палка от швабры…
– Господа журналисты, – обращаясь к собравшимся, сказал Алискин администратор, – у госпожи Хованской есть восемь минут, мы приносим извинения за задержку, так что, задавайте ваши вопросы.
– Скажите, Алиса, вы своим имиджем на телевидении потакаете потребе зрителей?
– Не думаю, зритель любит фигуристое катание, бокс и футбол, а я как некоторые не катаюсь на коньках и не боксирую.
– Осталось теперь, чтобы вы заиграли в футбол, на пару с Аршавиным?
– С Аршавиным я готова, но не в футбол.
– Тогда чем объяснить ваш агрессивно-сексуальный имидж на телевидении, который чего скрывать, принес вам бешеную популярность?
– Помнишь, – "на ты" обращаясь к журналисту, задавшему этот вопрос, оживившись и сбросив с себя вуаль рутинного безразличия Алиса блеснула глазами, – помнишь, знаменитую фразу Кота Матроскина, телевизор мне природу заменил? Так вот у них,
– Алиса выразительно махнула рукой в сторону воображаемых телезрителей, – у них телевизор это заменитель жизни. Мы живем, а они смотрят, как мы живем.
– Означает ли эта ваша философская позиция, что если бы в блокадном Ленинграде зимой сорок второго года было бы телевидение, вы бы показывали зрителям, как вы сытно и обильно едите?
– Если у подобной программы был бы хороший рейтинг и хороший бюджет, то непременно.
Журналистская публика в зале возбужденно зашуршала.
– Последний вопрос, господа, – объявил Дима Розен, – госпожа Хованская должна ехать на съемки, последний вопрос.
Журналисты задвигались, словно муравьи, когда в их муравьиную кучу тыкают палкой.
– Алиса, скажите, скажите, Алиса, а как вы относитесь к тем слухам, что Матвей Гольдман на благотворительном аукционе в московском Меркьюри центре выставлял на продажу презерватив, с которым он якобы переспал с вами?
– А за сколько он его выставлял?
– Говорят, что за три тысячи евро…
– Всё, господа, пресс-конференция закончена, – категорически скрестив над головою руки, объявил Дима Розен, – госпожа Хованская еще раз приносит вам свои извинения, всего доброго, господа…
И снова, словно палка, словно шест, на котором церковные служки выносят на Крестный ход свои хоругви, она вышла из зала, громко шурша на ходу надеваемым модным плащом.
***
– С блокадным Питером по-моему получился перебор, – подводя итоги пресс-конференции, уже в машине, сказал Дима.
– Нет, в самый раз, – закуривая, ответила Алиса.
– Могут в суд подать.
– Навряд, блокадники, те кто еще остался, наш канал не смотрят, а если и подадут, я в Хельсинки к маме с папой уеду.
Алина засмеялась своим обычным для нее ненатуральным смехом, какой бывает у нервных девушек и наркоманок.
– Нас на открытие нового элитного клуба приглашают, – сказал Розен, откидываясь на сиденье лимузина.
– Что за клуб? – без особого интереса откликнулась Алиса.
– Называется Максим Деголяс.
– Это фамилия у него такая? – усмехнувшись, спросила Алиса, – нерусский что ли ?
– Нет, это по французски означает "непристойный Максим".
– Ну и что? Почему я должна им рекламу делать? – фыркнула Алиса, – клуб не раскрученный, пускай денег дадут.
– Так они и дали, – улыбнулся Дима.
– С этого и надо было начинать, – назидательно заметила Алиса и отвернулась, глядя в тонированное окно.
– Удивляюсь, как сегодня без разбитых журналистских морд обошлось и без разбитых фото и видеокамер, – вздохнул Дима, обращаясь скорее к телохранителю Володе, чем к Алисе.
– А это плохо, – откликнулась Алиса, – я хочу, чтобы скандалы были каждый наш выход, это поддерживает имидж и популярность.
– Ну, тогда обязательно сегодня ехать надо, – Дима развел руками, насколько позволяло ему пространство лимузина, – там и поскандалим.
– В неприличном Максиме что ли? – хмыкнула Алиса.
– В нём, – хрюкнул Дима Розен.
***
На презентацию клуба Сева с Золотниковым денег не пожалели.
Всех вип-гостей, а иных, если не считать журналистов, и не приглашали, всех вип-гостей предупредили, что будет беспроигрышная лотерея с ценными выигрышами.
