Владимир Нестеренко - Чужая. Road Action
Гиря, собирающий деньги со стола, смеется.
Шустрый встает, поворачивается лицом к Гире, тот незаметно для Татарина и Русского передает Шустрому газовый пистолет.
ШУСТРЫЙ (Русскому): Ну что, дурачок. Сказали: кто больше расскажет – тот и жить будет. Ты проиграл. (Приставляет ствол ко лбу Русского и спускает курок. Выстрел, облако газа, крик…)
МАЛЫШ: Всем лежать! (Шустрому.): Ты что, блядь?!
Шустрый бросает пистолет Гире, тот быстро разбирает оружие и бросает в кулек с деньгами затворную раму от «кольта», детали от «парабеллума» и обоймы.
Все быстро выходят, Сопля отрезает провод от телефона, причем у самого корпуса, соединить провода невозможно, потом салютует ножом проституткам, как рыцарь мечом, и уходит.
Проститутки разбирают свои вещи, паспорта…
Русский мычит, по лицу течет кровь из раны на лбу, он показывает, чтобы его развязали, ни одна проститутка не обращает внимания.
Собравшись и одевшись, проститутки быстро уходят из дому.
* * *В машине.
МАЛЫШ: Ну, теперь будет хуже. Эти пидоры продали ее за полторушку зелени цыганам, а цыгане здесь не такие чмошники, как у нас. Хотя, конечно, тоже пидоры. Связываться опасно, без стрельбы не обойдется.
ГИРЯ: Зря мы этих нариков не угандошили. Это из-за них теперь бойня будет, они с цыганами связались.
Шустрый и Сопля при слове «бойня» смеются.
МАЛЫШ: Да тихо, вы. После дела поржем. На хуя их убивать? Свои же и кончат – постанова у них такая, беспредельная до делов. Ну и телки теперь разбежались, волоебам сваливать надо – жить-то не за что. Так что вальнут их свои, и к гадалке не ходи. Нам лучше – они же сами вывезут и закопают, а опознать нас только первая блядь может, что мы в «Бизнес-центре» выхватили, да эти два гуська. Остальные телки с перепугу и не признают. Да и не будут они пиздеть – быстро отсасывают себе на билет, и с первым паровозом по родным колхозам.
СОПЛЯ: А эти, русские, нам предъявить не могут, что мы беспредельщина?
МАЛЫШ (смеется): Поймают – предъявят. Все предъявят, так что лучше не попадаться. Нет, если серьезно, – не предъявят. Они никто. Поэтому просто кончат нас, да и дело с концом. Надо быстрее решать вопрос и валить, пока нас все местные мусора и бандиты не ловят.
ШУСТРЫЙ: Малыш, а хорошо бы еще тем зверям, на переходе, потроха выпустить.
МАЛЫШ: Бля, Шустрый, я хуею с тебя. Ты на год вперед думать решил? Как получится, я не против, шугануть зверей всегда полезно. Наглые рожи.
ГИРЯ: Так куда теперь?
МАЛЫШ: К цыганам. Попробуем выкупить ее обратно.
ШУСТРЫЙ (ему идея не нравится): За какие деньги?
МАЛЫШ: Семь штук осталось, и у этих забрали. Гиря, сколько там?
ГИРЯ: Почти трешка. И ихними деньгами двенадцать штук.
ШУСТРЫЙ: Да ну на хуй платить за нее. Так заберем.
МАЛЫШ (жестко): Сказано тебе, попробуем выкупить. А если не получится, – заберем. Ты за пару штук трусишься, а пулю между рог хочешь получить? (Поняв, что сказал двусмысленность, – уточняет.): У цыган с этим просто.
ШУСТРЫЙ: Ну, смотря из чего. Если из «нагана», да порох отсырел…
Все смеются.
Машина стоит с потушенными огнями, на улице, впереди виден ярко освещенный частный дом, большой, трехэтажный, во дворе и на улице – машины, движение.
МАЛЫШ: Теперь так. Гиря, давай сюда кроны.
Гиря протягивает Малышу деньги.
МАЛЫШ (посмотрев на пачку, не пересчитывая): Ого, ты их уже успел и по мастям разложить. (Добавляет к кронам тысячу долларов.): Тут пятерка. Больше пятерки платить не будем, согласны?
Одобрительное мычание пацанов.
МАЛЫШ: Я иду с Соплей. Гиря и Шустрый – смотрите вон из-за того дома, там пусто, сдается в аренду – если нас бить начнут, или стрельба начнется – подбегаете и с пятнадцати шагов валите их.
ШУСТРЫЙ: Понял.
ГИРЯ: Понял.
МАЛЫШ: Или если я отмаякую – на полшага отступлю и двумя руками лицо себе закрою, но это только если они нас обступят и я волыну не смогу сам достать. Тогда на бегу стреляйте, отвлекайте их.
ГИРЯ и ШУСТРЫЙ: Поняли.
МАЛЫШ: Первыми пиздячьте тех, кто с помповиками или с автоматами – у цыган есть оружие. (Сопле.): – Нож в рукав, если что – сразу делай, насмерть.
СОПЛЯ: Понял.
Пацаны внезапно посерьезнели, собрались, ПОВЗРОСЛЕЛИ – Гиря, Малыш и Шустрый заряжают оружие, потом вынимают обоймы, вставляют в них еще по одному патрону и вставляют в пистолеты. Сопля снимает плащ и приматывает нож к левой руке скотчем, прямо поверх пиджака, рукояткой к кисти руки, потом надевает плащ.
МАЛЫШ: Давайте, пацаны, идите к пустому дому, через минуту мы с Соплей идем.
Гиря и Шустрый выходят из машины и уходят в темноту.
Малыш ждет еще минуту, кивает Сопле и выходит из машины. Двигатель не глушит, но габариты не горят, и в салоне нет света – крупным планом вырванная «с мясом» лампочка в салоне – видно, что машину подготовили к ночной операции.
Цыганский двор. К калитке подходят Малыш с Соплей. Во дворе стоят два цыгана.
МАЛЫШ (говорит по-чешски, вся сцена – разговаривают по-чешски, причем Малыш очень плохо, подбирая слова, на ломаном языке): Эй, братья, с кем можно поговорить?
Цыгане перебрасываются парой непонятных слов, один идет к калитке, второй – сразу в дом.
ЦЫГАН: Что тебе?
МАЛЫШ: Дело есть. Хочу со старшим поговорить.
ЦЫГАН: Я старший.
МАЛЫШ: Да не шути. Мне Робо нужен.
ЦЫГАН: Знаешь Робо?
МАЛЫШ: Позови его.
ЦЫГАН: Сейчас он придет.
Дверь дома открывается, выходят несколько человек и подходят к калитке.
РОБО (смотрит на Малыша снизу вверх, но в то же время кажется, что он смотрит свысока, надменно): Русский, что у тебя?
МАЛЫШ: Тут у вас женщина, русская. Я хочу ее купить.
РОБО: Нет у нас никого.
МАЛЫШ: Есть. Вот, посмотри (показывает фотографию, которую держал в руке):.
Цыган смотрит, потом переводит взгляд на Малыша.
РОБО: Сколько ты можешь заплатить?
МАЛЫШ: Сколько ты хочешь?
РОБО: Пятнадцать тысяч.
МАЛЫШ: Крон?
РОБО: Каких крон? Долларов.
МАЛЫШ: Таких денег нет.
РОБО: Тогда нет женщины.
МАЛЫШ: Я дам пятерку. Пять тысяч баксов.
РОБО: Прямо сейчас?
МАЛЫШ: Да.
РОБО: Давай.
МАЛЫШ: Приведи ее.
РОБО: Покажи деньги.
Малыш прячет в карман фотографию – цыгане напрягаются, у одного из них помповое ружье в руке – он подымает ружье.
МАЛЫШ: Да все нормально. (Из того же кармана достает пачку денег, перемотанную скотчем, которым Сопля приматывал к пиджаку нож.):
Робо смотрит на деньги, потом начинает что-то говорить по-цыгански своим людям. Говорит он дольше, чем нужно сказать «приведите женщину».
(Перевод: «Приведите ту женщину, покажем этому русскому. Заберем у него деньги».
ЧЕЛОВЕКУ С РУЖЬЕМ: «Выйдешь за ворота, будешь стоять там, не пустишь русских внутрь. Возьмите оружие и скажите Штефану, чтобы спустился вниз».)
РОБО (поворачивается к Малышу): Сейчас ее приведут.
Два цыгана уходят в дом.
МАЛЫШ (улыбается): Ты нормальный мужик, Робо. (Переходит на русский, так же улыбаясь.): Афанасий, да ты змей прямо, махновец партизанский…
Сопля, услышав эти слова, переступает с ноги на ногу, он понял, что сейчас начнется…
РОБО (переходит на русский, говорит очень плохо): Змей – то есть змея?
МАЛЫШ: Мудрый, как змей, у нас так говорят. В Библии есть – в самом начале, про Адама и Еву.
РОБО (опять по-чешски, кивает на Соплю): Это твой брат?
МАЛЫШ: Да.
РОБО: Не похож.
МАЛЫШ: Все люди братья.
РОБО: Конечно, все от Адама.
МАЛЫШ: Некоторые от змея.
* * *Первый этаж цыганского дома.
Обстановка кричащая, безвкусная, грязно.
Цыган открывает дверь в комнату, в комнате стоят кровати, как в армии, больше десятка, между ними натянуты ситцевые занавески. Ходят полуголые женщины, худые, наркоманки, на веревке белье.
На угловой кровати, за занавеской, кого-то ебут.
Цыган подходит к Чужой, она сидит на кровати, избита, точнее, свежеизбита – на лице, кроме старых, зеленых синяков, – свежая ссадина, разбита губа.
Выглядит она подавленной, но, увидев цыгана, – собирается, лицо становится жестким, смотрит исподлобья.
ЦЫГАН: Пошли, Робо зовет.
ЧУЖАЯ: Сдохни, тварь.
Цыган, не поняв слов, но ориентируясь по интонации, хватает ее за руку и рывком поднимает, потом толкает к выходу.
В прихожей стоит еще один цыган, у него в руках автомат, немецкая «Эрма МП-40», два магазина связаны изолентой, он смотрит в окно, но из дому не выходит.
Цыган выводит Чужую на улицу, по тому, как она вдыхает воздух, видно, что на улице она не была давно.