Владимир Кунин - Сошедшие с небес
Со двора послышался Нюськин крик:
– Маша! К тебе пришли!
Маша выглянула в окно и увидела во дворе старушку с узелком и корзиночкой.
– Иду! – Маша торопливо бинтовала руку мужа.
– Кто там? – спросил Сергей.
– Понятия не имею, – ответила Маша и выскочила из комнаты.
Она пересекла двор и подбежала к старушке:
– Вы ко мне?
– К тебе, деточка, к тебе, Машенька. – Старушка прямо светилась радостью. – Да ты никак меня не узнала! Я же…
– Господи! – всплеснула руками Маша. – Баба Шура! Вы ли это?! Как же вы чудесно выглядите! Как же вас узнать, если вы только за месяц после больницы так расцвели?! Просто чудеса!
Маша расцеловала старуху, закричала на весь двор:
– Ничего не знаю, у меня гости! Сережа, забирай Вовку и уматывайте куда хотите! Выходной есть выходной! Нюся! Тащи стол под яблоньку, сейчас девишник устроим!… Это моя самая любимая больная – баба Шура! То есть она теперь самая здоровая!
– Вот, я тебе гостинцев привезла, – быстро сказала баба Шура. – Тута яички, маслице домашнее, и крендельков напекла с маком…
– Гуляем, девушки! – крикнула Маша – Все дела побоку!
В городском парке был маленький тир. Рядом – пивной ларек.
Сергей приволок от ларька какой-то ящик, взгромоздил на него Вовку и теперь учил его стрелять из духового ружья. У стойки тира толпилось несколько подростков.
Заправлял тиром однорукий инвалид лет пятидесяти.
– Прижмурь левый глазик, прижмурь, – говорил инвалид Вовке. – И целься точно в середку… Это ружьишко у меня по центру бьет, – объяснил он уже Сергею. – Ф-ф-фу… Духотища! Не продохнуть… – Инвалид присел на стул, стоящий по другую сторону стойки рядом со стеной, помял темной ладонью небритое лицо. – У меня бывает так – воздуху, видишь ли, мне не хватает, – улыбнулся он Сергею. – Причем, заметь, на фронте мне его всегда хватало, а теперь…
Вовка наконец выстрелил и попал в мишень.
– Ну, молодец! Ну, снайпер… Ну, батькина радость… – ласково похвалил Вовку инвалид и подозвал одного из подростков: – Вить, а Вить… Сбегай в ларек к тете Лизе, скажи, дядя Петя кружечку кваса просит. На-ко вот…
Однорукий положил мелочь между ружьями и тут же спросил Сергея:
– А может, и тебе принести? Что одну, что две – все едино.
– Нет, спасибо, – ответил ему Сергей и сказал Вовке: – Что-то ты больно долго целишься…
– Устанешь и промажешь, – подтвердил инвалид. – Я вот, к примеру, знаешь, как устал? Просто сил никаких нет…
Однорукий попытался глубоко вздохнуть и обмяк на стуле.
Вовка выстрелил и промазал. Он виновато посмотрел на инвалида и тревожно произнес, не отрывая от него глаз:
– Папа… Папа!
Сергей повернулся к однорукому. Тот сидел, привалившись спиной к стойке и стене, глаза у него были полуоткрыты, из уголка рта тянулась тоненькая струйка слюны…
«Девишник» во дворе шел полным ходом.
– …Адреса не знаю, фамилию не ведаю, Машенька да Машенька… – рассказывала баба Шура. – Я прямиком в больницу. Не сообразила, голова куриная, что выходной! Хорошо, дежурный доктор признал. Как на меня глянул и говорит: «Вы у нас недавно на хирургии лежали…» И дал мне твой адрес.
– Это надо же, на попутках семьдесят верст отшлепать – чаю попить! Здорово вас подлечили, баба Шура! – поразилась Нюська.
– А все она, Машенька, – гордо сказала баба Шура.
Маша посмотрела на часы, поднялась из-за стола:
– Посидите без меня минуток пятнадцать. Я тут одного старичка колю через каждые четыре часа. Я скоренько. – И направилась к воротам.
Нюська крикнула:
– Маш, а шприц, иголки там разные?
– У него все свое. Уже на плите стоит – кипятится. – И ушла.
Баба Шура посмотрела ей вослед. Посерьезнела, оглянулась и сказала Нюське тихо, испуганно и торжественно:
– Помню, войдет в палату, враз болеть перестает! У всех… Она как святая. Будто она к нам с небес сошла!…
А у тира стояли милицейский «газик» и «скорая помощь». Двери в тир были закрыты, и около них собрались в скорбном молчании несколько подростков и плачущая толстуха в грязно-белом фартуке – продавщица из пивного ларька.
Внутри, прямо под мишенями, на носилках лежало уже накрытое тело мертвого однорукого инвалида.
В крохотном помещении тира негде было повернуться: врач и фельдшер со «скорой», два милиционера (один в штатском) и председатель организации всех тиров.
Тут же стоял Вовка, крепко, держал отца за руку. Штатский записывал показания Сергея:
– …Ну, я послал здешних пареньков вызвать «скорую» и вас, закрыл тир – какое ни есть, а оружие – и стал ждать. И все.
– Ни разу больничного не брал, – удивлялся руководитель тиров. – Всегда как штык!
– Потому и умер, – буркнул фельдшер.
– Так… – проговорил штатский и показал карандашиком на кружку с нетронутым квасом, стоящую на прилавке среди духовых ружей: – А это чье?
– Его. – Вовка показал на носилки.
– Почему здесь ребенок?
– Это мой сын, – жестко ответил Сергей.
– Иди к нам работать, – прошептал Сергею начальник всех тиров. – План небольшой, квартальные премии… Конечно, и самому крутиться надо, а так – сиди себе, постреливай…
– Я в вашей жизни крутиться не умею. А стрельба мне вот так надоела. – Сергей провел ребром ладони по горлу и поднял Вовку на руки: – Айда, сынок.
Смеркалось. Баба Шура уже уехала. У водонапорной колонки Маша и Нюська мыли посуду. Маша в раздражении говорила:
– Он, видишь ли, стесняется, что ему в двадцать семь лет…
– Ну и правильно! На кой ляд ему с сопляками три месяца в этой автошколе огибаться?! Да я его здесь во дворе за две недели сама выучу!… – сказала Нюська.
И старый огромный неухоженный двор превратился в учебный автодром!
– Мама! – кричал Вовка с крыши сарая. – Зачем вы меня сюда засадили?!
– По технике безопасности, – отвечала ему Маша.
– А что это такое? – вопил Вовка.
– Скоро сам увидишь!
Маша вынесла на крыльцо столик со швейной машинкой – ставила заплаты на Вовкины штаны.
По двору козлом скакала полуторка. Рев мотора, прыжок вперед, тишина… Заглох двигатель.
В кабине за рулем сидит мокрый от напряжения Сергей. Рядом Нюська.
– Сцепление-то полегоньку отпускать надо!… – стонет Нюська. – Давай сначала.
Сергей заводит двигатель, выжимает сцепление, со скрежетом рывком включает первую скорость.
– Нежней, нежней! Прибавляй оборотики… – приговаривала Нюська. – Газу… Газу… Газу…
Неожиданно набрав скорость, машина врезается в забор. Удар, треск, звон разбитого стекла!
Задним ходом машина выдирается из пролома в заборе и останавливается. Сергей и Нюська вылезают из кабины – согнут передний бампер, разбита фара, смято крыло…
– Куда же ты гонишь, чертова кукла?
– Сама же говорила: «Газу, газу, газу…»
Подбежала Маша, быстро сказала:
– Мы заплатим. Мы заплатим за ремонт, Нюсенька…
– Еще чего! – хохочет Нюська. – Да я у себя в парке только глазом поведу…
Рано утром в автопарке двое слесарей-ремонтников приводили машину Нюськи в порядок. Тут же стояла Нюська, щелкала семечки.
В ремонтную зону влетел чумазый парнишка:
– Нюся! Вас Кузьмич требует!
Нюська кивнула ему, томно проговорила:
– Мальчики, я на вас надеюсь!
– Все будет в лучшем виде, – заверили ее «мальчики».
Нюська пошла из цеха, преувеличенно раскачивая бедрами. Уверена была, что ей смотрят вслед. Так оно и было. Один слесарь не выдержал:
– За такую бабу – отдай все, и мало!
… Начальник автопарка Василий Кузьмич, представительный мужчина при галстуке, сидел за столом и говорил:
– Поступил сигнал, что уже несколько дней ты свою машину только к ночи в парк загоняешь. Есть мнение, что калымишь. Так?
– Калымлю, – покорно сказала Нюська.
– Врешь! – не поверил начальник.
– Вру, – согласилась она.
– Ты мне дурочку из себя не строй! – рассердился начальник.
Нюська скромненько одернула юбку и ласково проговорила:
– Василий Кузьмич, дусенька мой! Можно мне еще недельку после смены машиной попользоваться? Я ремонтик в доме затеяла. То привезти, то… А я ведь женщина одинокая, мне помочь некому.
Начальник парка откашлялся и расправил орлиные крылья:
– Об чем речь, Нюся! Пришла бы ко мне сразу… – и решительно направился к Нюське.
– Ой, кто-то идет… – интимно шепнула хитрая Нюська.
Начальник застыл на месте, в смущении поправил широкий узел шелкового галстука.
– Пригласила бы как-нибудь… Может, я еще пригожусь.
– Василий Кузьмич! Прелесть вы моя! Да в любое время! – сказала Нюська и выскользнула за дверь.
Ночью Сергей и Маша лежали в своей никелированной кровати и изучали ПДТ – «Правила движения транспорта». Маша держала в руке тоненькую книжечку «Правил» и спрашивала:
– Тормозной путь при скорости шестьдесят километров в час при сухом дорожном покрытии?
